Александр Лаврик
☆
РОДНЫЕ
Поэма
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Я
землю
эту
люблю!
В. Маяковский.
Орлов вернулся из ЦК
Спокойный, бравый статью.
В ЦК решили старика
Направить в Закарпатье.
«Попробуй только откажись
И выезжать торопят.
Мол, только начали там жизнь,
Наш нужен людям опыт.
Чем я приметен — не пойму?
К тому ж частенько болен...» —
Но видно, видно по всему —
Старик судьбой доволен.
Еще в тот день (и сколько лет!),
Когда брал штурмом Зимний,
Когда истории рассвет
Вставал сквозь сумрак дымный, —
Он жизнь свою, судьбу свою
Слил с партией навеки.
В огне атак, в лихом бою
За счастье человека
Он в первых прошагал рядах.
Врагов разил он грозно
В болотах Пинских и в снегах
Якутии морозной.
Потом заводы подымал
На побережьях Волги,
Недоедал, недосыпал,
Борясь
за каждый болтик.
Все делать он умел и мог,
Неутомим — что лошадь!
Он весь
светлел, когда дымок
Пойдет из труб заглохших.
Пошлют в деревню на страду,
Не
возразит полслова:
«Раз надо партии — иду!» —
Таков девиз Орлова.
Иной давно б
уже сгорел,
Знай отдыхал на юге.
А он на диво не старел
И жил, как сталь,
упругим.
В войну опять он службу нес,
Весь гневом опаленный.
Спускал не раз он под
откос
Фашистов эшелоны.
Он знал идею всех идей
(Ее не высечь саблей).
Он кровь свою за жизнь людей
Отдаст за каплей каплю.
Он — не подкупен, скромен, чист,
У сердца с партбилетом.
Простой товарищ-коммунист,
Портрет весь в слове этом.
Расправив завитки седин,
Орлов вслух размечтался:
Послушай, малышок - мой сын,
То бишь, майор запаса.
Ведь, мы отличнейше живем
В атаках, в канители...
Давай-ка, сын, с тобой споем
Ту, что когда-то пели.
— Наш паровоз вперед лети, —
Он начал песню ловко... —
Постой! Какой конец пути?
В Коммуне остановка?!
Нет, друг, ты скорость набирай:
Движение — основа.
Возьмем один передний
край,
А дальше будет новый.
Придется кое-что стереть.
Капитализма вроде...
Эх, и не хочется стареть,
Чтоб не отстать в походе.
В седле покрепче, друг, держись,
Лети вперед крылато.
Поедем строить коммунизм
К гуцулам, на Карпаты!»
Чуть смочен дождиком перрон,
Кричат галчата хором,
Снует народ со всех сторон.
Орлов стоит с майором.
«Вот и подходят поезда.
Повременили б малость...
Но это, сын мой, не беда».
При всех расцеловались.
«Пока!»
«Счастливого пути!»
И странно рвутся речи.
Второй звонок. Пора идти.
«Прощай, сынок...»
«До встречи!..»
Присел Чокуров у окна.
Он
на Саратов ехал.
Знакома сердцу сторона,
Боев не смыты вехи.
Под
утро проезжали Дон,
Здесь первый раз был ранен...
И вдруг сквозь дверь расслышал он
Знакомый
голос:
«Ганна,
Тебя я сразу полюбил,
Твой
взгляд, твой пышный волос...»
Чокуров слух напряг, застыл:
«Ужель Гороха голос?»
За
дверью слышалось опять
В таком же пылком тоне:
«Не сможешь ты того понять,
Как
сердце ноет, стонет.
И хатка есть, и садик есть...
Ну, что кривишь ты губы?..
А в хатке некому подместь,
Не то что приголубить.
И гроши есть... Ты „да” скажи,
Имей ко мне хоть жалость».
«Ступайте лучше в торгаши,
На деньгах помешались...»
«Дивчина, видно, молодец! —
Чокуров молча хвалит, —
А ну, проверю, наконец.
Ошибся я едва ли».
Лишь дверь открыл, тот сразу «ж-жик!»
Не разглядел и в спину.
«Кто он?»
«Повеса-проводник» —
Ответила дивчина.
«Его,
наверно, прозевал? —
Застыл майор в вопросе. —
Но почему ж он не хромал?
Как
ветерок, понесся?
Не разобраться одному.
Вновь в сердце заперчило.
Оксана,
может, ты ему
Свою судьбу вручила?!
Узнала ль ты, кто он таков?..»
Майор
лишь боль бередил.
Всех обошел проводников,
Кузьму нигде не встретил.
Три дня в
Саратове он жил
Согретый детства светом.
Всё, что любил, всех, с кем дружил,
Не
обошел приветом.
Опять далекий путь...
И вот
На
пароходе «Ленин»
Он со студентами плывет
По вольной глади Лены.
«О, как ты,
Лена, дорога! —
И сердце гулко билось. —
Твои родные берега
Цветут,
преобразились.
Вон там, где юрточка была
Среди тайги угрюмой, —
Село. Красивее села
Искать, мой друг, не думай:
И смысл велик, и вид так люб —
Есть школа непременно,
На берегу — красивый клуб,
Над крышею — антенна.
Всё, все здесь за сердце берет,
Что только глаз заметит!
А этот молодой народ,
Что, кончив Вузы, едет!
Тайгу народ преобразил
От края и до края,
Полна цветения и сил
Республика родная».
----
Майор в Якутске в первый час
Друзей по детству встретил,
И, как положено, у нас,
Приезд вином отметил.
Два дня беспечно погостил,
Пока не надоело.
Кино, театры навестил
И...
заскучал без дела.
На третий утром прямиком,
Без волокиты лишней.
Зашел
к секретарю в Обком
Потолковать о жизни.
Встал секретарь из-за стола
«Привет,
майор запаса!»
Беседа дружно потекла
И длилась больше часа.
«Хорошая
работа есть,
Тебе близка к тому же.
Директор новой МТС
Нам дозареза нужен...»
«Нет, эта не по мне гора,
Скачусь, пожалуй, быстро».
«Кому ж доверить трактора,
Как не тебе, танкисту?
Раз не терялся под огнем,
Умел геройски драться,
То здесь, спокойным светлым днем.
Сумеешь разобраться.
Ну, как?..»
«Что ж, ладно. По рукам».
«А помощь мы подбросим.
Потом... Ну, дальше
знаешь сам —
Потом отдачу спросим».
На взгорке, около села,
Где родился Чокуров,
Прямая просека легла,
Не как-нибудь, по шнуру.
Пусть малость потеснится лес,
Уступят место ёлки:
Здесь быть усадьбе МТС,
Рабочему поселку.
Бригада плотников не зря
Неторопко решала
И вот «Проспектом Октября»
Ту улицу назвала.
Едва затеплится заря,
Осядет тьма в болото,
А
на «Проспекте Октября»
Уже кипит работа.
Да что там дни календаря,
Размах у
сердца шире!
И на «Проспекте Октября»
Не дом, не два — четыре.
Теперь в колхозе
говорят:
«Коль так работать будем.
Как на «Проспекте Октября»,
То — многое
добудем.
Легко крутой подъем беря,
В приленские долины
Здесь, по «Проспекту
Октября»
Идут, идут машины.
«Пойду еще разок взгляну,
Вдохну прохлады свежей,
Где вековую целину,
Как масло, лемех режет. —
Директор землю ворошит, —
Землица — для пшеницы.
Годится также положить
В колхозные теплицы.
Чокуров радость испытал,
Чудесным делом занят.
Но тосковать не перестал
По детям и Оксане.
И то, что в детстве сам любил.
Но что мечтой лишь было, —
Две шапки беличьи купил,
Унты соседка сшила,
Украсив бисером цветным,
Не простеньким, богатым.
С припиской «Сердцу дорогим»
Отправил он ребятам.
ГЛАВА ОДИННАДНАТАЯ
Эй, незваный,
брось свои замашки!
С. Смирнов
Олесь порывисто бежал,
В нем все сияло, пело:
Он высоко в руке держал
Кисть земляники спелой.
Беда ль, что шмель ужалил в нос
И долго гнались осы...
«Откройте, папа! Вам принес!..»
Кричит звонкоголосо.
Толкнулся в дверь — не заперта.
Заглянул в щель чулана.
Не видно. В хате пустота. —
Куда ушел так рано?»
Наталка тоже не поймет,
Как так обидно вышло?
На пруд взглянула, в огород —
Не видно и не слышно.
Наталке не решить самой.
Как, почему не стало?
Пришла на завтрак мать домой,
Промолвила устало:
«Что ищешь?»
«Дяди Гоши нет,
А где искать не знаем?»
«Ушел он — видел наш сосед».
«Совсем?»
«Совсем родная...»
Оцепенел малыш - Олесь.
Вдруг кинулся вдогонку.
Схватила мать. Трепещет весь,
Не удержать мальчонку.
«Пусти, пусти! Я догоню!»
«И мне обидно, мама...»
«Не
подбавляй огонь к огню.
Беда мне с вами, прямо...»
И день, и два, и третий день
Сидят молчком ребята.
В глазах Оксаны — грусти тень:
Осиротела хата.
«Зачем
заехал и к чему?
Одну беду — утроил...
Оксана вспомнила Кузьму, —
Не
он ли все подстроил?
Кто знает, был в селе Кузьма?» —
Наталку мать спросила.
«Вчера я видела сама».
«Так вот где вражья сила!»
Кузьма — он хитрый лиходей.
Зашел на три минуты,
Хороших, искренних людей
Поссорил и опутал.
Не
умолять: «Вернись, майор!» —
Об этом не попросит,
Но незаслуженный позор
С
души невинной сбросить.
Оксана через час пешком,
Хотя жара пылала,
Спешила
напрямик в райком.
Пришла и... не застала.
Горит душа ее огнем
В пути на
полустанок...
Кузьма на крыше ладил дом.
Жесть прибавлял из банок.
Ёе узнав, побагровел.
Смеясь, кричит Оксана:
«Чи, ты на солнышке дозрел?
Как помидор — багряный! —
Пусть сердце злобою кипит
Как вал морской прибрежный,
Оксана весело хитрит,
Глядит с улыбкой нежной. —
Ты, парень, — клад наверняка,
Что день то все богаче...
Упрячь подальше цепняка.
Сам гавкай, сын собачий».
Калитку отворил Горох,
С поклоном улыбался:
«Сам бог, наверно, мне помог,
Что я тебя дождался.
Да как же ты ко мне зашла?
Негаданно, нежданно...»
«Любовь-злодейка привела» —
Ответила Оксана.
Кузьма гадает, не поймет...
«Скажи-ка, что за милость?
Почуяла, знать, пчелка мед
И, так сказать, влюбилась...
Оксаночка, пойдем, пойдем,
Заглянь, голубка, в хатку.
Живу, конечно, бобылем.
Нет нужного порядка...
Да проходи смелей, сестра», —
Зовет он в дом Оксану.
Висят два дорогих ковра,
Стоят в чехлах диваны.
Цветы. Варшавская кровать.
И шторы — тюли тонкой.
Такого скоро не видать
Оксаниной хатёнке.
Не дом — а с золотом сундук.
И гаснет взгляд спесивый:
Ведь ждет все это женских рук,
Чтоб стать еще красивей.
Оксана модницей росла,
Красивое любила.
Но то, зачем сюда пришла
Она не позабыла.
Кузьма с нее не сводит глаз,
Сопутствует по дому,
Былая
боязнь улеглась —
Не быть, как видно, грому,
Она, теперь уж не смеясь,
И
не сдержав укора:
«Хитер ты. За какой-то час
Перехитрил майора»...
«Тебе
неправду кто-то врет».
«Все слышали соседки...
Ну, что же ты разинул рот?
Не
жди, не дам конфетки».
«Сороки!.. — взорвало Кузьму, —
Чего им только надо?..»
«Ты
не красней! и я тому.
Быть может, очень рада.
Ты только сам не отвернись,
Люби,
как было прежде...»
«Не разлюблю тебя ни в жизнь,
Ты — вся моя надежда.
Будь,
будь хозяйкою в дому,
Тебе одной лишь верю,
А больше... больше никому —
Ни
ангелу, ни зверю...»
«И почему?»
«Такие дни».
Оксана смотрит
колко.
Кузьма в азарте: «Ты взгляни...»
«Да что глядеть?.. Иголка!..»
Нет, ты
поставь-ка ей цену?
Из золота не высечь:
Десятка — это за одну —
А если их сто
тысяч?!
Тогда я сундучок принес,
Толк в жизни разумея.
На этом — домиком оброс
И денежки имею».
Кузьма куда-то в сад пошел.
Вернулся. «Видишь сколько?» —
И горстью высыпал на стол
Машинные иголки.
Стоит Оксана у стола,
Глазам своим не веря.
Как мусор, их рукой смела
И вышла, хлопнув дверью.
Горох оплошности не рад,
Теперь он клял Оксану.
Поспешно продал дом и сад.
Потом, как в воду канул.
Хотя неведомо пока,
Кем в дни войны бывал он,
Но донеслось — у Ковпака
Ни дня не воевал он.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Пусть будет счастливой тропинка
Где нынче идешь
ты, стройна, —
Ты, гостья тайги, украинка,
Залетная
сказка-снежинка,
Цветущая
песня-весна.
И.
Чагылган
Как море, Лена разлилась.
А вдоль тропы-дорожки
Березки, будто напоказ,
Развесили сережки.
На солнцепеке зайка-плут
Прилег бочком сторожко.
Вокруг подснежники цветут,
На солнце греют ножки.
Зайчонке люб лучей поток.
Вздремнуть хитрец смекает,
Но будит птичий щебеток.
Звенит, не умолкает.
Разнежен солнышком до пят.
Зевнул он с писком тонким...
А рядом девочки стоят,
Любуются зайчонком.
«Он спит» — донесся шепоток.
Оторопели
глазки.
Зайчонка — скок и наутёк,
Он храбрый только в сказках.
Приятно
девочкам в лесу.
Но главное не это:
Варваре Марковне несут
Росистые
букеты.
«Сейчас мы в классе посидим.
И как в окно заметим. .»
«Нет, лучше
раньше отдадим.
Давай у дома встретим...»
Белеют фартучки на них.
Воротнички белеют.
А ветерок совсем притих,
И утро все теплеет.
«Ты к нам теленка поглядеть
Зайдешь из школы прямо?»
«Зайду, но надо нам успеть,
Ведь ты поедешь с нами?
Сказала мама, посевной
Конец, и день погожий.
Мы нынче в город всей
семьей
Поедем с папой Гошей».
И взявшись за руки плотней,
Идет Наталка с Айтой.
Они сдружились с первых дней,
Сидят вдвоем за партой.
Банты на головах цветут.
Стоят торчмя косички.
Подружки рядышком идут.
Как две родных сестрички.
День ясный в северном краю...
Итак, пришли мы, значит,
К тому событию и дню,
С чего рассказ наш начат,
К тому же берегу реки,
В дом под железной крышей.
А кто такие рыбаки —
Повествовалось выше.
Урвав полчасика у сна,
Да пробежав по росам,
Поразвлеклись... Уха жирна!
Зайти отведать просим.
Чокуров вскрыл второй конверт
Со штампом из Казани.
Конечно, пишет друг Махмет,
Ну, тот — однополчанин.
Нефтяником дружище стал.
Заманчивое дело».
Чокуров
вслух письмо читал,
Оксана с ним сидела.
У них сложилась ладно жизнь,
Одни
мечты, заботы.
Ей сразу по душе пришлись
И люди и работа.
Еще трещал
лихой мороз.
Поземка в ставни била.
Она отправилась в колхоз,
В бригаду
поступила.
Не пропустила даже дня,
Ей все работы мало.
«Без огорода — нет меня! —
Упрямо повторяла. —
Наперекор пурге, жаре
Добьемся непременно —
Все, что растет в Камыш-Заре,
Мы вырастим на Лене».
Гурьбой крикливой детвора
К машине с горки мчится.
Чокуров пригласил: «Пора
И нам с тобой садиться».
Гудит размеренно мотор,
Летит конек железный.
Направо глянешь — вод простор.
Налево — зелень леса.
Сидит Чокуров за рулем,
Умело, ловко правит.
И все цветет от счастья в нем —
Оксана, рядом, справа.
Звенит задорно ребятня,
Лепечет и смеется,
А тут еще сиянье дня
Как будто в сердце льется.
Крутой
высокий перевал.
Все вышли из машины.
Отсюда, сколько глаз хватал,
Виднелась
ширь равнины.
А рядом, в ста шагах — скала.
Река внизу играла.
А
на скале белым бела
Черемуха стояла.
И голубые ветерки.
Вспорхнув с реки на
скалы.
Перебирали лепестки,
И солнце их ласкало.
«Сейчас я подарю букет.
В цветах с тобой потонем».
Оксана попросила: «Нет,
Давай ее не тронем?
Пускай нарядная цветет —
Краса родного края.
К ней будем ездить каждый год.
Сердца по ней сверяя...»
----
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Так это же они поют!
Вокруг — в цветах поляна.
Счастливо, хорошо живут
Чокуров и Оксана...
А где Молчанов? Из газет
Узнал я, где Молчанов
(Все точно — имя и портрет) —
В провинции Цзючжана!
И не один, а вся семья;
Жена
да хлопцев трое.
Помочь поехали друзьям —
Завод в Китае строят.
Для
надлежащей полноты
Могу сказать попутно
Про девушку большой мечты,
Про ту — из
Градца Прутны.
Как говорят, на всех парах
Мчит жизнь нас неуклонно...
В Москве на
Ленинских Горах,
На пятом курсе Фрона.
С Бодровым — мы не утаим —
По письмам
неразлучны,
Жить друг без друга дальше им —
Невыносимо скучно.
У нас друзей
огромен счет:
Мы светлых сил когорта!
И этот счет растет, растет
На всех земных
широтах.
Трудом в Отечестве своем
Мы умножаем блага,
Единою семьей идем
Вперед под красным флагом.
Могуч, могуч размах труда.
Гордимся этим все мы:
Ведь создаются города
Быстрее, чем поэмы!
Мы поднимаем целину,
Обуздываем реки...
Свой мирный труд, свою страну
Мы охраним вовеки.
Хотим мы, чтоб сады цвели
На всем земном просторе,
Чтоб труженики всей земли
Не знали слез и горя.
Сквозь битвы, сквозь года труда
Несем мы счастья знамя
И вера в те, как сталь, тверда:
Народы мира — с нами!
И пусть нам не грозят враги
Своим вытьем звериным...
Тверды истории шаги
К сияющим вершинам.
Свободы
свет не погасить!
Придет тот день весенний —
В великом братстве будут жить
Народы
всей вселенной.
----
Якутск — Москва — Якутск.
[С. 54-90.]
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz