ЎЎЎ 30-1. Адубарыя Ігідэйка. Эдуард Пякарскі ў жыцьцяпісах. Сш. 30-1. 1934-1. Койданава. "Кальвіна". 2022.

 

    * Пекарский Эд. Карл. р. 28. Х. 58 Игуменск. у. Минск. уб., ст. 81 ★ поч. чл. АН, н. сотр. ИВ; этнография, туркология, якутоведение, якут. яз., составление словаря якутск. яз. ~ В. О. Университетская наб. 5, кв. 18, т. 2-39-89, сл. 2-22-07. 148.

     -----

    *   В комитете имеется список трудов.

    ★ Член секции научных работников (СНР).

    ~   Ленинград

    /Наука и Научные работники СССР. Справочник, составляемый Комитетом учета и изучения научных сил СССР под руководством Председателя Комитета академика С. Ф. Ольденбурга. Часть V. Научные работники Ленинграда. С приложением перечня Научных учреждений Ленинграда. Ленинград. 1934. С. 277./

 

 

    Д. К. Зеленин

                       РЕЛИГИОЗНО-МАГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ФОЛЬКЛОРНЫХ СКАЗОК

    ...У якутов «речь всякого вводимого в сказку лица говорится нараспев»; [* Живая старина, 1891, № 3, стр. 49, статья Приклонского.] абаканцы, по сообщению Н. Ф. Катанова, и алтайцы, по сообщениям Л. Потапова и Н. П. Дыренковой, говоря сказки, играют на балалайке; пение обычно и в русских сказках; банту в Африке процесс рассказыванья сказок обозначают глаголом: петь. [* Устное сообщение Д. А. Ольдерогге.] Для нас бесспорна также органическая связь с рассматриваемыми вами табу на сказки следующего якутского запрета, который относится к музыке, а не к словесному творчеству: «если весной, во время рождения телят и ягнят, человек играет на музыкальном инструменте кобыз (русское «варган»), то приплод прекращается». [* Э. К. Пекарский и Н. Попов. Среди якутов. Очерки по изучению якутского края. II. Якутск, 1928, стр. 36.] Ниже мы увидим, что и сказки, и загадки, и музыка одинаково привлекают лесных духов, а прибытие демонов в жилье человека опасно для домашних животных, в частности для овец, и особенно в период рождения ягнят и телят, которых лесные духи похищают часто еще из утробы матери...

    Январь 1933 г.

    /Сергею Федоровичу Ольденбургу. К пятидесятилетию научно-общественной деятельности 1882-1932. Сборник статей. Ленинград. 1934. С. 217-218./

    *

    С. Е. Малов

                             МАТЕРИАЛЫ ПО УЙГУРСКИМ НАРЕЧИЯМ СИН-ДЗЯНА

                                                          II. ТУРФАНСКОЕ НАРЕЧИЕ

 

 

    ...Также переводил и Н. П. Остроумов подобную узбекскую пословицу. Смысл и перевод пословицы при этом будет таков: «я предполагаю сделать тридцать, а бог располагает и делает мне только девять». Я слышал эту пословицу и ее толкование в этом последнем смысле в Турфанском оазисе, но при всем том перевод А. Лекока я, все же, считаю правильным, основывающимся не только на понимании (хотя бы некоторых) турфанцев, но и на данных турецкой лексики: ср. в якутском языке toγosun бесчисленный, неисчислимый. [* Э. К. Пекарский. Словарь якутского языка. 2703.]

    1933 г.

    /Сергею Федоровичу Ольденбургу. К пятидесятилетию научно-общественной деятельности 1882-1932. Сборник статей. Ленинград. 1934. С. 311-312./

 

 

                        МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ БИБЛИОГРАФИИ ТРУДОВ С. Ф. ОЛЬДЕНБУРГА

    1930

    292. [Предисл.] Э. К. Пекарский. Словарь якутского языка... Вып. 13, Л., 1980.

    П. Скачков

    /Сергею Федоровичу Ольденбургу. К пятидесятилетию научно-общественной деятельности 1882-1932. Сборник статей. Ленинград. 1934. С. 637./

 

 

 

                                    ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

    Монография «Чукчи» представляет результат моей исследовательской работы среди чукотской народности, во-первых, в Колымском округе, где я был в ссылке с 1890 по 1898 год, во-вторых, во время путешествия на Камчатку, в Анадырский край и на Чукотский полуостров к 1900-1901 годах. В колымский период я занимался чукчами, в особенности в 1895-1898 годы в связи с Сибиряковской экспедицией. Часть собранных материалов: тексты, небольшой грамматический очерк и фольклорные записи были опубликованы по-русски в изданиях Академии Наук [* Образцы материалов по изучению чукотского языка и фольклора». Известия Академии Наук, СПБ. 1899, т. X; «Материалы по изучению чукотского языка и фольклора», ч. 1, СПБ. 1900.]. Анадырско-чукотская работа составляла часть северо-тихоокеанской экспедиции имени Джезупа, организованной профессором Францем Боасом и осуществленной соединенными силами русской Академии Наук и Американского музея естественных наук в Нью-Йорке...

    В изучении чукотской народности я был, можно сказать, пионером, несмотря на предыдущие работы Врангеля, Майделя, Аргентова и некоторых других. Предисловие к моим «Материалам по изучению чукотского языка и фольклора», написанное академиком К. Залеманом, включает несколько лестных для меня строк...

    Говорить об индивидуальной славе, однако, не приходится. Социальное задание эпохи для последних землевольцев и народовольцев, попавших в далекую ссылку на крайнем северо-востоке, состояло в изучении народностей, разбросанных там, первобытных, полуистребленных и почти совершенно неизвестных. Эта работа в общем была коллективная. Ею занимались целые группы политических ссыльных, ставших учеными исследователями. Могу указать на нашу «этно-тройку», куда входили вместе со мною мои близкие друзья: покойный Л. Я. Штернберг и В. И. Иохельсон, ныне еще здравствующий, а также на весь обширный состав якутской Сибиряковской экспедиции, который начинается Э. К. Пекарским, давшим монументальный словарь якутского языка.

    Работы Штернберга и Пекарского опубликованы по-русски. Работы мои и Иохельсона в основном опубликованы по-английски и по-русски до сих пор не появлялись. Во все время 1900-1914 годов в старой России нельзя было найти издательства для таких многотомных обширных изданий с многочисленными иллюстрациями и туземными текстами. Только теперь, после двадцатилетнего перерыва, поставлен на очередь вопрос об издании русского перевода. Перевод моей монографии о чукчах был сделан лет пять тому назад по побуждению покойного Карла Яновича Лукса, этого крупного первостепенного деятеля среди северных народностей, безвременная гибель которого ощущается болезненно и ныне...

    Заканчивая рассмотрение ч. 1 «Чукоч», в заключение должен заметить, что изучение чукоч было, можно сказать, делом моей жизни. Кроме научной работы, оно давало мне темы также для повестей и романов и даже для стихов. Но во всю предыдущую эпоху оно имело значение исключительно теоретическое.

    Только революция и новое советское строительство дали другое практическое задание и открыли возможность на склоне моей жизни работать для возрождения тех отдаленных народностей, среди которых я провел лучшую часть моей молодости.

    Это практическое применение накопленных мною знаний привело в конце концов к изменению всего теоретического подхода и научного метода. И таким образом я отказался от своего закоренелого скептицизма и в 1930 году мог написать статью «К вопросу о приложении марксистского метода к изучению этнографических явлений».

    Этот новый метод научного марксизма я стараюсь усвоить по мере своих сил и разумения и применяю его в своих новых работах так, как велит мне моя совесть ученого.

    Ленинград, 4 мая 1934 г.

    В. Г. Богораз

    /В. Г. Богораз.  Чукчи. Авторизованный перевод с английского. Ч. 1. Ленинград. 1934. С. XIII-XIV, XXX./

 

    /Rocznik Orjentalistyczny. Wydaje Polskie Towarzystwo Orjentalistyczne z zasiłkiem Ministerstwa W.R. i O.P. T. VIII. (1931-1932). Lwów. 1934. S. 199./

 

 

    Е. Г. Кагаров

                          ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА О НАРОДАХ СССР ЗА 15 ЛЕТ

                                                   I. СИБИРЬ И СРЕДНЯЯ АЗИЯ

    Настоящий библиографический обзор не претендует на исчерпывающую полноту: ряд книг и журналов в библиотеках Ленинграда отсутствует, не всегда удавалось найти о них отзывы. Работы чисто антропологические, археологические и лингвистические, за немногим исключением, в обзоре не рассматриваются.

                                                             А. Общие труды.

    Интерес к этнографии народов СССР и социалистическому переустройству их быта в зарубежной литературе за последние 15 лет растет все больше и больше. В этом отношении чрезвычайно показательным служит тот факт, что вскоре после опубликования известной книжки И. И. Зарубина (ред.) «Список народностей СССР», Ленинград, 1927, в ряде специальных журналов появляются краткие извлечения из нее...

                                 С. Труды, посвященные отдельным народам или их группам

                                              4. Турецкие народы Сибири и Средней Азии.

    ...В польском журнале «Rocznik Orjentalistyczny» появились две работы Э. Пекарского по фольклору и народной медицине якутов: «Przysłowia i przypowiastki jakuckie» (II, 1919-1924, 190-203) и «Przyczynki de lecznictwa ludowego u Jakutów» (VI, 1928, стр. 216-229). Якутам же посвящен популярный этюд Аниты Иден-Целлер: Iden Zeller. «Urwaldmenschen» в журнале «Die Freude», 5, 1918, стр. 465-470. Общедоступное описание жизни якутских детей на основании изложения Серошевского с иллюстрациями по фотографиям Шимкевича дал Г. Финдэйзен «Kinderleben bei einem sibirischen Polarvolk». Der Erdball, I, 1927, № 3. Такой же характер носит его статья, посвященная детской игре в сокола и утку у якутов, — «Das jakotische Kinderspiel «Falke und Ente» (Völkerkunde, 5,1929, стр. 281-282). Г. Ангер (Helmut Anger) дал общий очерк быта якутов под заглавием «Jakutien und die Jakuten». Osteuropa, 1929, № 12, О религиозных обрядах узбеков, бельтиров и якутов толкует статья Г. Финдейзена «Zur Kenntniss der religiösen Gebräuchen bei den Sartеn, Beitieren und Jakuten». Ztschr. f. Ethnologie, 57,1926, стр. 257-271...

    Настоящий обзор, как сказано выше, не претендует на исчерпывающую полноту. Целый ряд трудов, особенно антропологических, лингвистических и археологических, вследствие недостатка места, должен был выпасть. Разбор некоторых работ, вышедших в свет в 1934 г., откладывается до другого раза.

    16 марта 1934.

    /Советская этнография. № 1-2. Ленинград. 1934. С. 245, 252, 257./

    *

    М. А.

                                      КНИГИ И СТАТЬИ ПО ФОЛЬКЛОРУ ЗА 1933 г.

                                                       (Библиографические материалы)

    ....

    Пекарский, Э. К. Якутская сказка. Сб. «С. Ф. Ольденбургу»., Л. [1933], стр. 421-426.

    ....

    /Советская Этнография. № 1-2. Ленинград. 1934. С. 260./

 

 

    М. А.

                                      КНИГИ И СТАТЬИ ПО ФОЛЬКЛОРУ ЗА 1933 г.

                                                       (Библиографические материалы)

    Пекарский, Э. К. Якутская сказка. Сб. «С. Ф. Ольденбургу»., Л. [1933], стр. 421-426.

    / Фольклор. Бюллетень фольклорной секции Института Антропологии и Этнографии Академии Наук СССР. Отдельный оттиск из журнала «Советская Этнография» 1934, № 1-2. Ленинград. 1934. С. 51./

 

 

 

    Н. Н. Грибановский

                                                       БИБЛИОГРАФИЯ ЯКУТИИ

                                                                       Часть II

                                                                ЭКОНОМИКА

                                                                      Выпуск I

                                                    V. Сельское хозяйство до 1917 г.

                                                      А. Землепользование до 1917 г.

    765. Пекарский, Э. [К] Земельный вопрос у якутов. – СВ, 1908, № 17/18, стр. 14-28.

                                                       Б. Землепользование до 1917 г.

    780. Инструкция о порядке уравнительного распределения земель в наслеге (сельском обществе) в соответствии с податными и повинностными платежами, измененные согласно указаний съездов сведущих лиц (декабрь 1900 г. и февраль 1902 г.). [Якутск, тип. Областного управл.], 1902. 6 стр.

    Переработка инструкции по материалам съезда, выполненные Э. К. Пекарским, В. М. Поповым и якутами М. А. Афанасьевым (юрист) и П. Н. Сокольниковым (врач).

                                VII. Отдельные отрасли сельского хозяйства до и после 1917 г.

                                                                         Д. Урожай

    2794. П. В. [Войноральский П. И.] Приполярное земледелие. СХЛ, 1897, № 6, стр. 557-583.

    То же. ЛОВед, 1897, №№ 20-21; Эльпе. – НВ, 1897, № 7722; В кн. Фаресов. «Семидесятники», СПб., тип. М. Меркушева, 1905, стр. 198-212; отд. оттиск: «Земледелие в южных частях Якутской области».

    Рец.: Пекарский, Э. К. «П. И. Войнаральский о вымирании якутов», - Ж.С. 1915, вып. 1, стр. 3-6.

    3036. [Пекарский, Э. К.] Неурожай и сибирская язва в Якутской области. – СПБВ, 1909, № 218.

    Неурожай в Батурусском и Дюпсинском улусах и помощь пострадавшим от неурожая.

                                                              3. Животноводство

                                                            Е. Болезни животных

                                                                б. Сибирская язва.

    3696. Пекарский, Э. К. Неурожай и сибирская язва в Якутской области. – СПБВ, 1909, № 218.

                                    III Алфавитный указатель авторов и личных имен

                     встречающихся в тексте библиографических описаний и аннотаций

    Пекарский, Э. К.: 765, 780, 2794, 3036, 3696.

    /Грибановский Н. Н.  Библиография Якутии. Ч. II. Экономика. Вып. 1. Экономическое положение, Экономическая политика, Сельское хозяйство Якутии. [Академия Наук СССР. Труды Совета по изучению производительных сил. Серия якутская. Вып. 15.] Ленинград. 1934. С. 45, 133, 143, 172, 219./

 

    Л. Мамет

              КОЛОНИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЦАРИЗМА В ЯКУТИИ В XVII-XIX ВЕКАХ (1)

    [(1) Настоящая статья представляет собой изложение первой части подготовленной автором к печати монографии по истории якутского народа.]

                                                                               II

    Развитие общественных отношений и выделение на верхушке общественной лестницы тойона, который становится из родового старшины представителем имущего класса, приводит к социальному неравенству и выделению на Другом конце общественной лестницы работников и рабов, сильно эксплуатируемых. Прежняя семья превращается в нечто вроде ячейки феодального общества с резко намеченными социальными противоречиями.

    «В то время, — описывает Л. Г. Левенталь, — дом богатого якута, кроме собственных членов семьи: жен, детей, невесток и приемышей из собственной аристократической среды (воспитывавшихся на правах родных детей), состоял еще из целой толпы челяди, именовавшейся также младшими членами семьи (но сильно различаемой от настоящей родни), хорошо, быть может, кормимой, но третируемой весьма жестоко и вообще содержимой в черном теле. Эта-то толпа исполняла все необходимые по дому работы. по распоряжению хозяйки или какого-нибудь старшего родственника>[* Л. Левенталь. Подати, повинности и земли у якутов. Ст. в сб. Павлинов, Виташевский и Левенталь. Материалы по обычному праву и общественному быту якутов Изд. Ак. наук. Лг. 1929 г.].

    Ссылаясь на записи Худякова, такую же картину рисует и Э. Пекарский.

    «Штат слуг у самых богатых тойонов был чрезвычайно велик и разделение труда между ними было доведено до крайности, «дверь отворять» и «отворять дверь настежь» лежало на обязанности двух особых слуг, чтобы пригнать табун кобыл и загнать их в загон, поймать петлей и надеть на каждую кобылу недоуздок требовалось трое слуг; чтобы «оборвать становую жилу» при закалывании кобылы и содрать шкуру — трое слуг; был особый мясник, особый повар; двое слуг снимали жир и выкладывали из горшка; был особый раздающий слуга «мясодар). У каждого из этих слуг было прозвище, характеризующее его специальность. Если даже фантазия сказочника тут многое преувеличила, то все-таки штат слуг был настолько велик, что для них требовались особые дома. Большею частью штат слуг, набирался из рабов и рабынь» [* «Памятная книжка Якутской области» на 1896 г., вып. I, ст. «Якутский род до и после прихода русских», стр. 16.].

    Рабы и работники выполняют однако не только функции домашней прислуги.

    «В то время как тойон вел жизнь по большей части праздную, жил богато и даже по тогдашнему роскошно, занимался звериным промыслом не столько по необходимости сколько для забавы и вел войны с тойонами соседних родов, низший класс работал и на тойона и на себя, занимался звериным и рыбным промыслами, составлявшими вместе с коневодством главный источник пропитания. и поставлял своему тойону „людей-воинов”.

    Штат рабов, в которых появляется сейчас большая потребность, комплектуется между прочим из военнопленных, которые раньше большей частью уничтожались Рабы отдавались в приданое за дочерьми, так как „знатной девице нельзя было выходить замуж без рабов, обязянность которых одевать, стелить и убирать ее постель”. Любимые рабы убивались и хоронились вместе со своим господином» [* Там же, стр. 17.]...

                                                                               IV

    ...В 1766 году была «по имянному ея императорского величества всевысочайшему приказу» назначена «о расположении в Сибирской губернии вновь ясака и о протчем комиссия», известная как 1-ая ясачная комиссия, или Миронова комиссия в якутских преданиях. Председателем комиссии был назначен Мирон Мартынович Черкашенинов (или Черкашинников), бывший до этого (1764-1766) якутским воеводой. В задачу комиссии входило устройство административных, земельных и хозяйственных дел якутов с целью упорядочения ясачного обложения и установления мер к его систематическому и бесперебойному поступлению.

    Стараясь разрубить те споры, которые имели место между отдельными родами, наслегами и улусами, комиссия раз навсегда закрепила за каждым родом определенную территорию, точно указан ее размеры и границы [* Э. Пекарский. Кочевое или оседлое племя якуты? Ст. в журн. «Сибирские Вопросы», 1908 г., № 37-38, стр. 30.]...

    Ясак был распределен по родам и улусам:

    «1) по числу людей, способных к работам и промыслам, 2) по обилию занимаемых мест в описании к разным родам промышленности и 3) согласию родоначальников» [* Э. Пекарский и Осмоловский. Якутский род до и после прихода русских. Ст. в «Памятной кн. Якутской обл.» на 1896 г., в. I, стр. 33.].

    Общее количество установленного ясака составило 36 268 рублей в год.

    Обложенные ясаком разделялись в зависимости от того, какой рухлядью они вносят ясак, на два класса: соболиный и лисичный. Соболь по оченке 1763 г. определялся в 7 рублей, а лисица в 2 рубля [* Там же, стр. 33-34.]...

    Должности комиссаров и сборщиков были ликвидированы. Взимание и распределение ясака между плательщиками, перевод из одного класса в другой, освобождение от платежа — все это было предоставлено ведению исключительно тойонов-родоначальников, и администрация была лишена права вмешательства в эти дела. В ее обязанности было лишь своевременно и безнедоимочно получать ясак. В связи с этим был отменен и институт аманатов —

    «разве которая волость или улус явное на себя в чем подозрение подаст, с таковых брать аманатов и содержать их на коште, какой от них определен будет, объявлен им, што то учинено им в штраф и перед другими верными и стыд, что с протчих аманатов не взято, а с них, как с подозрительных, взяты, ежели ж и они себя исправят, то и тех отпустят».

    Большое значение имело постановление комиссии окончательно узаконявшее право замены натурального ясака денежным. Каждый род был обложен

    «или а) определенным родом зверя, раз навсегда тогда и оцененным, или б) определенным родом зверя и вместе деньгами и, наконец, в) одними деньгами. При этом дозволено было, в случае неулова определенных или так называемых окладных зверей, вносить в цену их установленную в 1761 году, других зверей, оценяемых однакоже не по таксе 1763 года, но по ценам справочным, или просто деньгами, или теми и другими вместе» [* Э. Пекарский и Осмоловский. Якутский род до и после прихода русских. Ст в «Памятной кн. Якутской обл.» на 1896 г , в. I. стр 33.]...

                                                                               V

    Так как принадлежность к высшему ясачному окладу была связана с правом на пользование большим количеством земельных угодий, а князьцам было предоставлено право по-своему усмотрению переводить плательщиков из одного оклада в другой князьцы и этим правом воспользовались для своего обогащения.

    «Князьцы по своим видам не облагали ясаком родовичей, достигших 30 лет, показывая их в числе подростков, стараясь замещать в плательшики соболиного оклада своих близких родных и воспитанников, хотя и малолетних, чем присвоили себе лучшие земли от 5 000 до 8 000 десятин, отдавая излишек земли от имени своих воспитанников и родных в аренду за высокую цену. По личным недовольствиям перемещали богатых из соболиного оклада в лисичий, а соболиный оклад присваивали за подарки, чем и обогащались и еще более усиливались» [* Э. Пекарский и Осмоловский, цит. соч., стр 34-35.]...

                                                                             VII

    Большинство исследователей, изучая такое своеобразное явление, как классная система землепользования, ссылаясь главным образом на частичные ежегодные переделы покосов, приходило к выводу, что в Якутии мы имели в основном общинное владение землей...

    К этим точкам зрения в основном примыкали с теми или иными вариациями и исследователи-народники из так называемой «старой ссылки»: Э. К. Пекарский, Л. Г. Левенталь, Н. А. Виташевский и др.

    Эти исследователи не замечали главного, что большинство и притом лучших земельных угодий никаким даже частичным переделам не подвергалось, а наоборот, находилось в личном, большей частью наследственном пользовании. Классная система землепользования была результатом проникновения капиталистических отношений в Якутский улус и разложения прежних родовых и полуфеодальных отношений.

    При классной системе преобладало личное наследственное землевладение, но оно причудливым образом переплеталось с чертами общинного владения. Тойоны, начинавшие переходить к капиталистическому ведению хозяйства , опираясь на феодальную систему эксплуатации, захватившие в единоличное владение громадные земельные угодья, были связаны с основной массой крестьянства как члены одной общины. Этим самым сила тойона была увеличена правом вмешиваться в хозяйственную жизнь бедняка, правом бесконтрольно распоряжаться общинным имуществом. В классной системе землепользования переплетение родовой и феодальной системы эксплуатации с проникающими капиталистическими отношениями становилось в руках тойоната таким крепким орудием закабаления масс, которое немыслимо для капиталиста при «нормальных» капиталистических отношениях.

    Не даром т. М. С. Ольминский впервые, еще в 1905 году, попытавшийся подойти с марксистской оценкой к анализу классной системы [* «Из. истории общины в Сибири», ст. в журн. «Правда», 1904 г., № 7.], удостоился сердитого окрика со стороны Э. К Пекарского за то, что его статья «написана с предвзятой точки зрения» [* «Земельный вопрос у якутов», ст. в журн. «Сибирские Вопросы». 1908 г., № 17-18.]...

                                                                             IХ

    ...Подготовительные работы по проведению земельной реформы начались еще в начале 90-х годов. Первым шагом в том отношении было предписание иркутского военного генерал-губернатора от 22 июля 1890 г. за № 315, разъяснявшее, что

    «как распределение между инородцами земель, состоящих в пользовании всего общества, так равно податных и повинностных платежей зависит от усмотрения обществ, которые должны по большинству голосов, на полных общественных собраниях, распределять участки по домохозяйствам, отнюдь не лишая земли никого из однообщественников; при этом обществам надлежит производить и раскладку всех платежей по наличным душам» [* «Общее обозрение Якутской области 1892-1902 гг», стр. 36.].

    Предписание это не имело, однако никакого практического результата вплоть до 1892 г., когда якутским губернатором был назначен В. Н. Скрипицын, горячо взявшийся за подготовку, а потом и за осуществление реформы. По поручению губернатора якутский статистический комитет произвел детальное обследование якутского хозяйства, легшее в основу дальнейшей работы по проведению реформы. В проведении этого обследования, как и во всей дальнейшей работе по собиранию материалов и составлению инструкции принимали активное участие находившиеся в Якутске политические ссыльные — народники. Результатом их многолетних трудов явились журналы общего присутствия якутского областного правления по вопросу о мероприятиях по упорядочению якутского землевладения от марта — апреля 1895 г. [* Опубликованы в «Памятной книжке Якутской области на 1890 г.», вып. III.].

    Этим журналам предшествовало предварительное их обсуждение на особом совещании — съезде сведущих лиц. Результатом всех этих работ и явилась «инструкция о порядке уравнительного распределения в наслеге (или селении) земель между общественниками в соответствии с податными и повинностными платежами», выработанная «при содействии практически сведущих лиц» и разосланная при циркулярном предписании от 20 июля 1899 г. за № 5358 [* Циркуляр вместе с инструкцией был отпечатан особой листовкой и распространялся в большом количестве экземпляров.].

    В своей деятельности по проведению земельной реформы Скрипицын нашел неожиданного, казалось бы, союзника в лице представителей так называемой «старой» народнической ссылки. Представители последней, в лице Э. К. Пекарского, Н. А. Виташевского и др., не только принимали участие в работах соответствующих комиссий и съездов, созывавшихся областным правлением, но по их же собственным признаниям были фактическими авторами как подготовительных материалов, так и самих инструкций.

    «В памятной книжке Якутской области на 1896 г., — пишет, например, Н. А. Виташевский, — были опубликованы официальные документы, большей частью составленные ссыльными «стариками» о земельной реформе... Могут быть во всякое время вытребованы из Якутска копии протоколов совещания по земельному устройству якутов, а в этих совещаниях деятельное участие принимал «старик» Э. К. Пе(кар)ский. Наконец отпечатаны знаменитые «инструкции» В. Н Скрипицына по регулированию земельных отношений среди якутов — результат 10-летних трудов «стариков» по выработке земельной реформы среди якутов» [* Н. А. Виташевский. Старая и новая Якутская ссылка. Изд. Э. К. Пекарского, СПБ. 1907 г., стр. 41.].

    Это сотрудничество народнической ссылки с губернатором Скрипицыным наложило на инструкцию особый отпечаток.

    «Инструкция, — писал т. Ольминский, — хотя и вызвана в значительной степени фискальными мотивами, проникнута доброжелательством к угнетаемой и обираемой массе» [* М. Ольминский. Из истории общины в Сибири, «Правда» 1904 г., № 7, стр. 158.].

    Участвуя в проведении реформы и содействуя отмене классной системы землепользования, народники мечтали восстановить и законсервировать якутскую общину и помешать проникновению в якутский улус капиталистических отношений. При помощи губернатора, «используя легальные возможности» укрепить любезную сердцу народника общину — такова, без сомнения, была цель «старой» ссылки.

    Но сама возможность такого сотрудничества облегчалась, несомненно, и личными качествами губернатора Скрипицына, который, по характеристике Н. А. Виташевского, был исключением среди типичных губернаторов того времени.

    «Это был, — пишет Виташевский, — человек добрый и деятельный. Он искренне желал принести пользу местному населению, отличался трудолюбием и настойчивостью (я бы сказал еще, сердечностью — хотя это не имеет отношения к делу» [* Цит. соч., стр. 37.].

    И. Майнов тоже подчеркивает положительные черты характера Скрипицына, указывая на его терпимое и даже благожелательное отношение к политическим ссыльным и к их работам» [* Предисловие к «Материалам по обычному праву и общественному быту якутов Д. М. Павлинова, Н. А. Виташевского и Л. Г. Левенталя», Лг. 1929 г.].

    Косвенным показателем некоторого «либерального» духа в работе Скрипицына являются также неоднократные конфликты, происходившие между ним и иркутским генерал-губернатором А. Д. Горемыкиным.

    Эти личные качества В. Н. Скрипицына, несомненно, играли некоторую роль. Но свести все дело только к ним и представить Скрипицына чуть ли не в виде единомышленника ссылки было бы в корне неправильно. Надо тут же иметь в виду и тот факт, что отношение якутского начальства к старой народнической ссылке, не в пример массовой ссылке революционного периода, было и впоследствии довольно благожелательным. Так, например, в 1914 году губернатор Нарышкин в записке, адресованной начальнику иркутского губернского жандармского управления, пишет следующее:

    «Представители первой ссылки, высылавшиеся в область за убеждения, не считающиеся ныне преступными, имели большое и благотворное влияние на население и пользовались большим уважением. Они вносили в область просвещение и культуру, оказали сильное влияние на смягчение нравов и многие из них приобрели почетную известность в науке этнографическими и географическими исследованиями области. Волна политических ссыльных, нахлынувшая в область в революционные и непосредственно предшествовавшие им годы, оказала крайне вредное влияние на все слои населения, и следы этого влияния, особенно в инородческой среде, не изгладились и поныне» [* Дело Як. обл. пр. 1913-1914, по доносу административно-ссыльного Станислава Телиховского, хранящееся в изоляторе Якутского центрархива.].

    Основной причиной, толкавшей Скрипицына к проведению реформы было, с одной стороны, желание ослабить политическое влияние тойоната и укрепить значение административно-полицейского аппарата, а с другой стороны — стремление упорядочить якутское хозяйство из фискальных соображений...

    /100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Под редакцией М. А. Брагинского. [Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Историко-революционная библиотека. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. 1933. № 6-7 (XCV-XCVI).] Москва. 1934. С. 34-35, 42-44, 46, 61-62, 69-71./

    *

    М. Брагинский

                                  СТАРАЯ ЯКУТСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ССЫЛКА

                                                             (70—80-е годы ХІХ в.)

    ...Говоря о роли политической ссылки в культурном развитии Якутии, нельзя обойти молчанием участие ее в области всестороннего изучения Якутского края. Именно в этой области якутская политическая ссылка 70-80 годов выдвинула те научные кадры, которые в последующие десятилетия внесли крупнейший вклад в науку.

    Перед политическими ссыльными изучаемого нами периода, как людьми интеллектуального труда, здесь от открывался непочатый край плодотворнейшей работы. Но как и всюду, они и здесь встречали со стороны правительства упорное сопротивление, которое в конце концов настойчивостью самих ссыльных и при поддержке некоторых научных учреждений было преодолено, и ссыльные добились возможности не только работать по исследованию Якутии, но и помещать свои работы в литературных и научных изданиях.

    Многие с жадностью набросились на эту работу, которая давала новое конкретное содержание их монотонной, подневольной жизни. Худяков, Пекарский, Иохельсон. Тан-Богораз, Серошевский, Виташевский, Ковалик, Ионов, Левенталь, Майнов, Трощанский, Ястремский, Геккер и др. внесли немало новых данных, весьма ценных для изучения этнографии, материальной культуры, религиозных верований), языка, экономики и права обширного Якутского края.

    Некоторые из политических ссыльных как, например Пекарский, Иохельсон, Тан-Богораз, своими трудами пробрели известность в мировой науке.

    Ограничиваясь этими краткими замечаниями о научно-исследовательской работе якутской политической ссылки (более подробные сведения см. в статье т. Кона), мы должны отметить, что, помимо крупного значения. которое эта работа сама по себе имела в жизни Якутского края, она служила лучшим противоядием против отравляющей вынужденной праздности, на которую были обречены политические ссыльные Якутии.

    Самое страшное, — говорит в своих воспоминаниях о якутской ссылке т. Феликс Кон, — в Якутской области было то, что люди, отличавшиеся от обыкновенных обывателей своей действенной отзывчивостью, были обречены на бездействие. Не было идейной действительности, дающей исход и разрешение накопившейся энергии...

    Пустота жизни, невозможность вести ту работу, к которой влекло, заставляло зацепится за жизнь тем, что оказывалось возможным, а уже после этого подгонялось идеологическое обоснование, Этим люди спасались от ужасов безделия, от ужасов жизни без внутреннего содержания. И многие этим спасти „живую душу”, а многие, не найдя такой зацепки, запили» [* «Каторга и Ссылка» 1928 г., № 8-9, стр. 131.]...

    Однако не эти последние, окунувшиеся в болото мещанства, элементы определяли лицо якутской политической ссылки. Большинство ее все же не доходило до «жизни такой», гарантированное от этого всем своим революционным прошлым, с которым оно явилось в ссылку и которое оно сумело сохранить нерастраченным до лучших дней.

    Якутская политическая ссылка 70 80-х годов, народническая в своем подавляющем большинстве, была представлена всеми течениями революционного народничества. В составе ее мы видим великого основоположника народничества Н. Г. Чернышевского и крупного народника-каракозовца И. А. Худякова, активная революционная деятельность которых относилась к предшествовавшему десятилетию — к 60-м годам. За ними следовали: долгушинцы в лице И. И. Папина, участники Казанской демонстрации в лице Гелера; выдающиеся деятели революционного народничества в лице осужденных по процессу «193» Ковалика, Войнаральского, Жебунева Влад.; осужденные по процессу «50» В. И. Александрова, Петр Алексеев, М. Н. Чекоидзе и др.; крупнейшие организаторы и деятели общества «Земля и Воля» — Натансон, Аптекман, Трощанский, Тютчев, Пекарский; народовольцы — Лейзер Цукерман, Христина Гр. Гринберг-Кон, Р. Гроссман-Прибылева, Майнов, Иохельсон, Тан-Богораз, Шулепникова, Роза Фед. Франк-Якубович и др.; осужденные по процессу Ковальского — Виташевский, Кленов, Свитыч и др.; по делу «Южно-русского рабочего союза» — Кашинцев, Доллер, Кизер и др. Затем следовала широкая волна административно-ссыльных, усилившаяся особенно в последние три года 80-х годов. Основные кадры административно-ссыльных, которые состояли из учащейся молодежи и приток которых в Якутию всегда вызывал большое оживление среди политических ссыльных-«стариков» и значительное повышение среди них интереса к волновавшим всех вопросам революционной борьбы в России, также принадлежали к различным народовольческим организациям. Среди этих ссыльных конца 80-х годов числилось много бунтарей, за строптивость свою пересылавшихся в Якутию из других мест Сибири; из их рядов вышли и участники Якутской трагедии 1889 г.

    Если к поименованным выше политическим ссыльным прибавить имена таких популярных товарищей, осужденных по отдельным процессам, как Ионов, Иордан. Кравцов. Малеваный, Сипович, Стеблин-Каменский и ряд других, то должны будем признать, что, несмотря на ряд действительно имевших место случаев полного отрыва от своего революционного прошлого, политическая ссылка 70—80-х годов, имевшая в своих рядах и случайных попутчиков, зачисленных в ряды революционеров лишь по недоразумению и на деле не шедших дальше мирной культурнической деятельности, в общем и целом не угашала своего революционного духа, близко и живо интересовалась событиями русской и международной революционной борьбы, от которой они насильственно были оторваны на долгие годы...

    /100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Под редакцией М. А. Брагинского. [Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Историко-революционная библиотека. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. 1933. № 6-7 (XCV-XCVI).] Москва. 1934. С. 160-162./

    *

    Г. Лурье

                       ЯКУТСКАЯ ССЫЛКА В ДЕВЯНОСТЫЕ И ДЕВЯТИСОТЫЕ ГОДЫ

    ...Кое-кто из ссыльных участвовал в этот период в экскурсиях по исследованию Якутии: М. И. Бруснев и В. Н. Катин-Ярцев участвовали в русской полярной экспедиции А. Э. Толя (1900-1902 гг.); П. В. Оленин и тот же Бруснев — в экспедиции А. В. Колчака в 1903 г.; Нелькано-Аянская экспедиция 1903 г. состояла исключительно из ссыльных: Иванова. Панкратова, Пекарского, Теплова, Ховрина, Щеголева, а руководил этой экспедицией тоже ссыльный — В. Е. Попов...

    /100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Под редакцией М. А. Брагинского. [Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Историко-революционная библиотека. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. 1933. № 6-7 (XCV-XCVI).] Москва. 1934. С. 194./

    *

    М. Константинов

                                                   РЕВОЛЮЦИЯ 1905 г. В ЯКУТИИ

                                                            Предпосылки революции

    ...Тойонат был признан официально, как родовая власть, которая действовала на основах старого «обычного» местного права.

    Князец и его помошник — старшина — в качестве администрации и суда «имели право входить в разбирательство семейных несогласий, споров о семейном разделе, жалоб на отказ родственников в помощи» [* Э. Пекарский. «Якутский род».]...

    /100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Под редакцией М. А. Брагинского. [Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Историко-революционная библиотека. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. 1933. № 6-7 (XCV-XCVI).] Москва. 1934. С. 216./

    *

    И. Г. Ройзман

                                     НЕЛЕГАЛЬНАЯ ПЕЧАТЬ В ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ

                                              ДО ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ *

   [* Материалами для настоящего очерка послужили, во-первых, немногие статьи и скудные случайные заметки, разбросанные в сборниках, в журналах и мемуарах; во-вторых, нелегальные партийные органы, где встречаются корреспонденции из Якутской области; в-третьих, личные воспоминания товарищей, живых свидетелей и участников описываемых событий, сообщенные пишущему эти строки.]

                                                      РУКОПИСНЫЕ ИЗДАНИЯ

    ...К концу 80-х годов возникла мысль придать этому делу, этому способу общения между политссыльными, более систематический характер. По инициативе В. Ф. Трощанского возникло издание нелегального рукописного журнала «Улусный сборник». О содержании его имеются отрывочные сведения. Так, в предисловии к брошюре «Николай Гаврилович Чернышевский. Воспоминания В. Н. Шаганова», посм. изд. Э. Пекарского 1907 г. (СПБ), последний пишет о других воспоминаниях того же В. Н. Шаганова:

    «Заметки для мемуаров» были помещены мною в конце 80-х годов минувшего столетия в рукописном журнале «Улусный сборник», издавившемся ссыльными под редакцией покойного В. Ф. Трощанского, которому принадлежала и инициатива издания». Э. К. Пекарский добавляет, что эти «Заметки для мемуаров» погибли вместе с «Улусным сборником» и копии их не осталось...

   До начала 1889 г. вышло три номера «Улусного сборника», и на этом он прекратился.

    В конце 1889 г. Вилюйск был очищен от тамошних политссыльных, так как Вилюйск был намечен для отбывания каторги осужденными по якутской трагедии 22 марта. В числе переведенных из Вилюйска в Якутск и его округ были, между прочими, Яковлев-Богучарский, И. И Майнов и Молдавский. По иниациве Яковлева-Богучарского и под редакцией его, Майнова и Молдавского стал выходить в 1890 г. новый рукописный журнал «Якутский сборник» такого же характера, как и «Улусный». посвященный главным образом воспоминаниям. Но первый номер нового журнала был весь посвященный одной злободневной теме: якутской трагедии 1889 г. Из статей второго и третьего номера (больше не выходило) можно отметить упомянутые выше воспоминания В. Н. Шаганова о Чсрнышевском, изданные потом легально Э. К. Пекарским в 1907 г...

    /100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Под редакцией М. А. Брагинского. [Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Историко-революционная библиотека. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. 1933. № 6-7 (XCV-XCVI).] Москва. 1934. С. 310-311./

    *

    Ф. Кон

         КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНАЯ РОЛЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ССЫЛКИ В ЯКУТИИ

    ...В своих воспоминаниях я по этому поводу писал:

    «Будущему историку ссылки много придется поработать над решением вопроса, чем вызвано то, что из среды политических ссыльных выдвинулось такое огромное количество ученых, исследователей, беллетристов, публицистов и т. д. и т. д. Ведь большинство ссыльных еще с шестидесятых годов и до девятидесятых, когда движение начало принимать массовый характер, это не окончившие курса студенты. семинаристы и даже гимназисты.

    А между тем на всем протяжении Сибири из года в год выдвигались все новые и новые имена ссыльных, внесших определенный вклад в науку... Особенно выделилась в этом отношении Якутская область, о чем свидетельствует далеко не полный перечень имен: Худяков, Короленко, Серошевский. Трощанский (статья о верованиях якутов), Пекарский, Ионов, Виташевский, Иохельсон, Тан-Богораз, Левеҥталь, Майнов, Геккер, Кон, Горинович, Стефанович, Ястремский, Сосновский, Свитыч (двое последних печатли свои беллетристические очерки в «Русском Богатстве»), Дионео (Шкловский), Осипович (беллетрист) и многие другие, если уж не упоминать о журналистах, которые принимали весьма деятельное участие во всех сибирских периодических изданиях...»...

    Все занятия, о которых мы до сих пор говорили, как это совершенно правильно отмечено т. Пекарским, заставили их в общении с якутами знакомиться с их языком. Но не только с языком...

    /100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Под редакцией М. А. Брагинского. [Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Историко-революционная библиотека. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. 1933. № 6-7 (XCV-XCVI).] Москва. 1934. С. 338-339, 342./

    *

                                                                УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

                                                                                    П

    Пекарский Э., — 34, 43, 44, 46, 61, 62, 70, 160, 161, 194, 216, 310, 311, 338, 342, 344, 346, 348-351.

    /100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Под редакцией М. А. Брагинского. [Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Историко-революционная библиотека. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. 1933. № 6-7 (XCV-XCVI).] Москва. 1934. С. 390./

 

 

    Гартман, Лев Николаевич, сын мещанина, немецк. колониста, архангельский мещанин. Род. в Архангельск, губ. в 1850 г. Учился в Архангельск, гимназии; окончил четыре класса. Ок. 1866 г. отправился в Петербург, где жил до 1872 г., после чего переехал на юг. В 1876 г. служил преподавателем Таганрогск. земск. уч-ща. Тогда же в Таганроге познакомился с А. Емельяновым-Боголюбовым и Н. Мощенковым и принял участие в революцион. движении. Переехал в Ростов н/Д. и снял квартиру, на которой образовалась «коммуна» пропагандистов. Вместе с А. Емельяновым и Н. Мощенковым организовал в Ростове н/Д. кружок для самообразования (кличка «Алхимик»). На его квартире останавливались М. Р. Попов, Ю. Тищенко, П. Мозговой и друг. Служил сначала поверенным в обществен. банке, а затем перешел в городск. управу. Весною 1876 г. вследствие доноса должен был быть арестован; предупрежденный вовремя, с помощью Вал. Осинского, участника того же кружка, предложившего ему свой паспорт, скрылся из Ростова и перешел на нелегальн. положение. Работал в Крыму вместе с косарями, пытаясь вести пропаганду. Затем переехал в Керчь, где учился сапожному мастерству в целях пропаганды, и затем отправился в народ на Кубань, пробираясь к Екатеринодару. В окт. 1876 г. случайно арестован около стан. Сергиевской (Кубанск. обл.) с паспортом на имя мещанина Ив. Ал-дров. Русанова и с запрещенными книгами. Отправлен в Екатеринодарск. тюрьму, где просидел около года и был привлечен по этому поводу к дознанию. Выпущенный в конце 1877 г. на поруки священника Белякова под денежный залог в 1000 руб., бежал из Екатеринодара. В нач. 1878 г. присоединился к саратовск. поселению землевольцев (В. и Евг. Фигнер, Ю. Богданович, А. Михайлов и др). С 20 июля 1878 г. по 20 янв. 1879 г. служил волостн. писарем в с. Покровском (Новоузенск. у., Саратовск. губ.) с паспортом на имя Ник. Ст. Лихачева. Сотрудничал по вопросам этнографии в «Саратовском справочном листке». Вследствие столкновения с одним из местн. купцов был вытребован к становому приставу; не дожидаясь ареста, скрылся из с. Покровского 20 янв. 1879 г. Жил некоторое время в Москве и Петербурге и весной 1879 г. по приглашению М. В. Девеля примкнул к тамбовск. землевольч. поселению. С 4 мая 1879 г. с паспортом сына саратовск. станового Вл. Троицкого устроился писарем Ивановск. вол. (Тамбовск. у. и губ.). Участвовал (?) на Липецк, съезде и сначала примкнул к чернопередельцам, но скоро отошел к народовольцам. В виду полученных летом 1879 г. нач-ком Тамбовск. ж. у. сведений о существовании в Тамбовск. губ. тайн. сообщ-ва подчинен негласн. надзору; в связи с этим уехал 14 июля 1879 г. из с. Ивановского. В авг. 1879 г. работал в Петербурге в динамитн. мастерской, изготовлявшей взрывч. вещества для предстоящих покушений на Александра II. По распоряжению Исполн. ком-та «Нар. Воли» выехал в Москву и в перв. пол. сент. 1879 г., проживая по паспорту саратовск. мещанина Ник. Сем. Сухорукова, купил небольшой дом, недалеко от Рогожек, заставы, расположенный около полотна Московско-Курск. жел. дор. Поселился в доме с С. Перовской, 19 сент. 1879 г. вместе с другими принял участие в подкопе под железнодорожное полотно. Скрылся после взрыва на Московск.-Курск, жел. дор., происшедшего 19 ноября 1879 г. Переехал в Петербург, откуда вследствие усиленных его розысков ему был организован, с помощью Вл. Иохельсона, в нач. дек. т. г. побег за границу. Жил в Париже под фамилией Шульца и Эдуарда Мейера. В виду поднятого русским правительством вопроса о выдаче из Франции Л. Гартмана арестован французск. полицией в Париже 23 янв. (3 февр. н. ст.) 1880 г. Благодаря кампании, поднятой русск. эмигрантами, в которой приняли участие виднейшие представители французск. литературы, прессы и т. п., в частности В. Гюго, французск. прав-ство отказалось выдать Гартмана России и ограничилось высылкою его из пределов Франции. Освобожден из-под стражи 23 февр. (7 марта) 1880 г. и в тот же день уехал из Парижа в Лондон. В окт. 1880 г. был заграничным представителем парт. «Нар. Воля». Жил сначала в Лондоне, а в конце 1881 г. переселился в Америку и под фамилией Сомова открыл в Нью-Йорке электротехническ. мастерскую, продолжая интересоваться революц. движением России. В 1907 г. жил в г. Бартоу (штат. Флорида). Умер в 1908 г. в Нью-Йорке.

    Справки (Л. Гартман, Ивановский, Н. Литинский, В. Лосицкая, Н. Мощенков, О. Никифорова, О. Н. Николаев, Э. Пекарский, С. Перовская, С. Петров). — ...

    Известия и  заметки. «Вольн. Слово» № 2 (1881). — ... — Э. Пекарский, Отрывки из воспоминаний. «Кат. и Сс.» 1924, IV (11), 79, 85-88. — ...

    /Деятели революционного движения в России. Био-библиографический словарь. От предшественников декабристов до падения царизма. Под общей редакцией Б. П. Козьмина, Ф. Я. Кона, В. И. Невского, И. А. Теодоровича и Я. Б. Шумяцкого. Т. III. Восьмидесятые годы. Вып. 2. Г – З. Составлен Р. М. Кантором, П. Г. Любомировым, А. А. Шиловым и Е. Н. Кушевой. Москва. 1934. Стлб. 733-736./

 

 

    Данилов, Виктор Александрович, дворянин Харьковск. (Екатеринославск.?) губ. Род. в Харькове в 1851. Учился в Земледельческ. ин-те в Петербурге (не окончил). Около 1871 уехал за границу и поступил в Политехникум в Цюрихе. Был тогда, по его признанию, бакунистом, но в политическ. спорах русск. молодежи в Цюрихе мало участвовал; изучал русск. сектантство. С планами поднять сектантов вернулся в Россию. В февр. 1874 вместе с Гр. Лебедевым приехал в Харьков проездом из Петербурга на Кавказ. В Харькове вошел в связь с народническ. кружком, организованным с приездом С. Ф. Ковалика. Уехал на Кавказ весною 1874 на деньги, собранные харьковск. кружком. На Кавказе жил некоторое время в Тифлисе, потом вел пропаганду среди молокан в Воронцовке, из нее перебрался в г. Спасское (Ахалцыхск. у., Тифлисск. губ.) к духоборам, служил там сельским писарем. В Спасском обыскан и арестован 27 сент. 1874; заключен в Метехск. замок в Тифлисе, откуда перевезен в Петербург; с 4 ноября 1876 содержался в Петропавловск. крепости, а 9 окт. 1877 переведен в Дом предв. заключения. Привлечен по делу о пропаганде в Империи. Предан 5 мая 1877 суду Особ. прис. Сената по обвинению в принадлежности к преступному сообщ-ву и в распространении преступи, сочинений (процесс 193-х). Отнесен к 8-й группе подсудимых. В отличие от большинства подсудимых присутствовал в заседании без протеста. Признан виновным во вступлении в противозаконное сообщество со знанием его преступн. целей и в имении книг преступн. содержания. Приговорен 23 янв. 1878 к лишению всех особ. прав и преимуществ и к ссылке на житье в Тобольск. губ., но из внимания к молодости и пр. суд ходатайствовал о вменении в наказание предварительн. заключения. По выс. пов. от 11 мая 1878 приговор суда утвержден условно, а на деле Д. подчинен надзору полиции на три года с воспрещением всяких отлучек с места жительства и проживания в столицах, в Киеве и Одессе, Харькове, Саратове и в Новороссийск. крае: По освобождении отметился выбывшим в с. Введенское (Екатеринославск. губ.). Разыскивался по циркуляру III Отделения от 13 авг. 1878; разыскан в окт. 1878 в Харькове, где с 5 дек. 1878 подчинен негласн. надзору полиции. В Харькове служил лаборантом в аптеке; вошел в связь с народовольческим кружком, организованным П. Теллаловым, присутствовал осенью 1879 на сходках, на которых выступали Гр. Гольденберг и «Борис» (Желябов), но сам оставался народником и к террору относился отрицательно. Арест члена кружка А. Сыцянко, у которого были найдены данные ему на хранение П. Теллаловым издания «Нар. Воли», 2 револьвера, кинжалы, спираль Румкорфа, проводники и др. принадлежности, оставшиеся после подготовки взрыва под Александровском, повлек за собой обыск Д-ва и арест его 19 дек. 1879. Заключен в декабре 1879 вместе с другими членами кружка в Харьковск. тюрьму и привлечен к дознанию при Харьковск. ж. у. по делу харьковск. революц. кружка (дело А. Сыцянко и др.). Гольденберг, мало знавший Д-ва, охарактеризовал однако его как «ярого революционера»; на допросах Д. отказался давать показания; за оскорбление словами жандармск. полковника посажен надолго в карцер. Был организатором особого кружка из заключенных, ближайшей целью которого была взаимопомощь при задуманных уже побегах из Сибири. Предан суду по обвинению в принадлежности к парт. «Нар. Воля», а также в оскорблении чиновника при исполнении им служебн. обязанностей. Судился Харьковск. военно-окружн. судом с 22 сент. по 2 окт. 1880. На суде прокурор отказался обвинять Д-ва в принадлежности к парт. «Нар. Воля», а по второму пункту суд признал его действовавшим в состоянии раздражения и приговорил к двухмесячн. заключению без ограничения в правах и преимуществах с зачетом предварит, содержания под стражей. По конфирмации приговора харьковск. ген.-губ-ром освобожден от ответственности. Оставшись после освобождения в Харькове, вскоре организовал кружок чернопередельческ. направления (А. Макаренко, И. Гейер, В. Литягин и др.); бывал на квартире Сиповича, Цимблера, М. Овсянникова и снабжал их литературой. На основании показаний арестованного в Курске М. Овсянникова о получении отобранной у него при обыске нелегальн. литературы 8 июня 1881 в Харькове от Д-ва, последний по требованию начальника Курск. ж. у. обыскан в Харькове в авг. т. г., причем были обнаружены пятый номер «Земли и Воли», программа рабочих членов «Нар. Воли», литограф, брошюра «У гроба», оттиск, начинающийся словами «Глава государства убит», и разная переписка. Арестован, заключен в Харьковск. тюрьму и привлечен к дознанию, возникшему в Курске в июне 1881 (дело Овсянникова, Федоренкова и др.). Из тюрьмы письмом, которое было найдено при обыске в квартире В. Литягина и А. Макаренко, «подстрекал каких-то своих соумышленников на убийство производившего дознание майора Сазонова и др. должностных лиц». На дозании свидетельскими и собственными его показаниями признан обличенным в составлении с другими противозаконного сообщества, распространявшего революц. издания с целью возбудить к бунту. По постановлению Харьковск. ген.-губ-ра предан суду и Харьковск. военно-окружным судом 31 янв. 1882 приговорен к лишению всех прав и к каторжн. работам в крепостях на 8 лет. По конфирмации приговора харьковск. ген.-губ-ром срок работ сокращен до 4 лет. Летом 1882 находился в Московск. пересыльн. тюрьме. В партии ссыльных 11 авг. т. г. прибыл в Тюмень и 13 авг. в день отправки принял участие в «буйстве» ссыльных. Каторгу отбывал на Каре. По окончании 25 февр. 1885 срока каторжн. работ направлен на поселение в Жулейск. наслег (Батурусск. улуса, Якутск, обл.), куда прибыл в сент. 1885. По пути, находясь в Иркутск. тюрьме, бросил бруском в часового, замахнувшегося на Богомолец прикладом. Привлечен по этому делу к суду, но вследствие его заявления о непризнании им никакого суда был присужден Иркутск. губ. судом заочно 26 марта 1886 к 50 ударам плетей (отменено) и к шести месяцам каторжн. работ на заводах. Приговор был получен в Якутске в июне (мае?) 1886, после чего Д-в отправлен из Якутск. обл. этапным порядком в Александровск. центральн. тюрьму (Иркутск, губ.). По пути следования бежал 13 авг. 1886 со станц. Вальзовой с подложн. паспортом отст. рядового сибирск. стрелкового батальона. Добравшись пешком до Томска, отправился с денежным пособием и явками в Европ. Россию. За короткое время проживания в Якутск. обл. подписал первый из четырех протестов политическ. ссыльных Батурусск. улуса по поводу избиения Щепанского и Рубина. В Россию Д-в приехал в Казань, а оттуда — в Москву, где вошел в связь с Н. Богоразом, получил от М. Гоца паспорт на имя крестьянина Московск. у. И. Н. Голикова, с которым должен был ехать в Петербург, но на вокзале при отъезде арестован 5 окт. 1886. При допросах отказался дать о себе сведения и только перед отправлением 24 дек. 1886 в Петербург открыл свое имя. С 26 дек. 1886 содержался в Петропавловск, крепости. По выс. пов. от 11 марта 1887 по отбытии наказания за оскорбление часового подлежал водворению в отдаленнейших местностях Якутск. обл. с тем, чтобы не был подвергнут наказанию за побег с места ссылки. Переведен из крепости 14 марта 1887 в Дом предв. заключения, после чего отправлен в Москву для дальнейшего следования в Сибирь. Принял 21 окт. 1887 участие в «бунте» (сопротивление группы политическ. ссыльных — Улановская, Ландо и др.). Отправлен 30 окт. 1887 в Александровск. каторжн. централ для отбытия шестимесячн. срока (за оскорбление часового). Вторично прибыл в Якутск 30 мая 1888 и назначен в Средне-Колымск. За участие в «бунте» в Иркутск. тюрьме предан суду и приговорен 20 ноября 1888 к году каторжн. работ; при пересмотре дела Сенатом срок работ увеличен до полтора года. В ноябре 1888 вторично отправлен из Якутска в Александр, кат. централ. По окончании второго срока каторги в дек. 1889 в третий раз доставлен в Якутск и направлен в Средне-Колымск, куда прибыл в нач. 1890. По прибытии разработал план бегства в Америку, не принятый его товарищами; в 1891 выбрал для поселения уединенное урочище «Родчево» в глухом углу Верхне-Колымск. района и прожил там 14 лет. Занимался сельск. хозяйством; для ограждения якутов от эксплуатации торгашей завел торговлю, в связи с этим отказался от казенного пособия; разорившись в 1901, вынужден был просить о возобновлении пособия. В 1896 обратился к м-ру вн. дел с просьбой об исключении его из русского подданства и стал именовать себя «обитателем земного шара»; по предложению Иркутск, ген. губ-ра изъят за это от действия манифеста 1896. В 1903 г. жил в Якутске. В ссылке написал работу «Особенности психич. мира якутов Колымск. округа». По окончании срока поселения отказался приписаться к какому-либо обществу и взять паспорт и выехал в Европ. Россию в 1904 г. с офиц. справкой, что он действительно является В. А. Даниловым, «именующим себя обитателем земного шара». В революцию 1905 пробовал принимать участие в событиях на родине; был арестован в 1905 и после нескольк. месяцев тюремн. заключения выслан из пределов Харьковск. губ. Поселился в Петербурге, а по летам наезжал к духоборам на Кавказ. Отличаясь и ранее странностями в личной жизни и в сношениях с людьми, в 1900-х гг. впал в мистицизм и, называя себя «учеником Иисуса из Назарета», выступил с проповедью религии, основанной на науке и долженствующей заменить все остальные религии. В 1909 был в Париже, где пробовал проповедовать свою религию среди русских эмигрантов, но не встретил сочувствия и в 1910 уехал в Россию. С советами и записками по государственным вопросам он бывал у м-ра вн. дел Макарова, который предполагал даже представить его Николаю II как «выразителя народных настроений». Умер в палате бедняков Мариинск. больницы 17 янв. 1916 в Петербурге.

    Сообщения Л. А. Кузнецова. — ...

    В. А. Данилов,  Из воспоминаний (Процесс Сыцянко). «Был.» 1907, VII, 229-240. — ... — Э. Пекарский, Рабочий Петр Алексеев. «Был.» XIX (1922), 93-98 (Запись воспоминаний В. Данилова о П. А. Алексееве). — Э. И. Пекарский, Отрывки из воспоминаний: В. А. Данилов. «Кат. и Сс.» 1924, IV (11), 83, 94-99. — ...

    /Деятели революционного движения в России. Био-библиографический словарь. От предшественников декабристов до падения царизма. Под общей редакцией Б. П. Козьмина, Ф. Я. Кона, В. И. Невского, И. А. Теодоровича и Я. Б. Шумяцкого. Т. III. Восьмидесятые годы. Вып. 2. Г – З. Составлен Р. М. Камтором, П. Г. Любомировым, А. А. Шиловым и Е. Н. Кушевой. Москва. 1934. Стлб. 1069-1074./

 

 

    Пекарский, Эдуард Карлович – поляк, сын дворянина, студ.; род. в окт. 1858 г. в Игуменск. у., Минск. губ.; учился в Ветерин. инст-те и слушал лекции в Харьк. у-те. В 1875 г. примкнул к рев. движению и в течении 3 л. вел пропаг. в кружках учащейся молодежи Таганрога, Чернигова, Харькова. Скрывшись от ареста из Харькова, работ. в 1878-79 гг. в Тамб. у. вол. писарем и письмоводит. уездн. чл. по крестьянск. делам присутствия, затем в Москве, состоя в кружках землевольцев. В конце 1879 г. арест. в Москве и 11 янв. 1881 г. Моск. В.О.С. осужд. по 249 ст. УН за принадл. к соц.-револ. сообществу и прожив. по чужому паспорту на 5 л. каторги, замененной сс. на посел. Наказ. отб. в Якутске до 1905 г., когда, по ходатайству Академии наук, получил разреш. на отъезд в Петербург, где и работ. в должности учен. хранителя музея антропологии и этнографии. Беспарт. Пенсионер. Чл. бил. О-ва № 1324.

    /Политическая каторга и ссылка. Биографический справочник о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев. Москва. 1934. С. 481-482./

 

 

    Н. Е. Мординов

                                        ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ЯКУТСКОЙ

                                                  ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

                                                                                   I

    Война России с Японией кончившаяся поражением России: революция 1905 года, впервые сильно пошатнула устои русского самодержавия; беспрерывные революционные вспышки пролетариата России вплоть до Октябрьской революции и, наконец, империалистическая война — все это вместе взятое, при отсутствии организованного революционного движения в самой Якутии, окрыляло в национальной буржуазии ее оппозиционные настроения по отношению к угнетающей нации — русскому империализму.

    Под флагом «общенационального» буржуазно-демократического движения, ставившего своей целью освобождение «своей» нации от русского ига, и национальная буржуазия выступает, как самостоятельная сила. Идеологическая выразительница этого движения — националистическая интеллигенция группируется вокруг буржуазно-демократического центра — «Союза якутов». Немногочисленные документы дореволюционной якутской художественной литераторы ярко отражают этот период национального угара. Издается ежемесячный журнал «Голос якута (1912-13 г.г.) — журнал, насквозь пропитанный ура-национализмом и являющимся рупором передовой буржуазной интеллигенции. Основной лейтмотив журнала ясно сформулирован в следующем выражений «принимая русскую культуру, наши сердца должны оставаться якутскими» (статья Н. Борих «Обещания господ» за 1913 год № 2) Просуществовав 2 года, журнал был запрещен царским правительством. Далее следует указать на драму «Манчары» — главы национальной интеллигенции Никифорова, сумевшего знаменитого исторического Манчары переделать под тип буржуазного интеллигента, щеголяющего своим вольнодумством. Прибавим к этому известное стихотворение Софронова: «К родине», стихотворение — полное пафоса борьбы за «освобождение родины» и выражавшее надежду на превращение Якутии в «великую, могущественную и свободную» (читай — буржуазно-демократическую); два стихотворения А. Е. Кулаковского: «Огнедышащая великая лодка» (пароход) и «Скупой богач» — звонкую пощечину по феодализму в лице типа мелких, скупых, тупых и диких улусных богачей. Кроме того под ред. Э. К. Пекарского было издано Академией наук несколько якутских сказок и преданий. Этим, в основном, и исчерпывается дореволюционное наследство якутской художественной литературы. Отсюда следует, что наша литература зародилась вначале, как орудие буржуазно-национального движения...

    /Советская Якутия. Политико-экономический журнал. Орган Совнаркома ЯАССР и Госплана. № 4. Якутск. 1934. С. 77-78./

 

 

    Ксенофонтов

                                     ВЕЛИКИЕ РЕЛИГИИ АЗИИ И ШАМАНИЗМ

    ...В якутском фольклоре имеют довольно большое распространение легендарные рассказы о некоторых героях прошлого, иногда даже очень недавнего времени, которые якобы умели производить изменение погоды при помощи особого камня «сата». Рассказывают, что такой чудесный камень весьма редко находят во внутренностях некоторых животных или птиц. Обычно сюжет находки камня «сата» бывает связан с рассказами о знаменитых и неуловимых конокрадах, которые, угнав целый табун лошадей в зимнюю пору, будто бы производят бурю при помощи этого камня, чтобы замести свои следы. Мне приходилось слышать применение того же сюжета и к удачливым торговцам, которые в старину гнали живой скот на прииска. Они, пригнав свой скот к месту назначения, якобы «пускали сата» для вызова мороза и ветра, чтобы задержать в пути своих конкурентов по торговле живым скотом. Если ваш собеседник-якут опытный рассказчик, то он не преминет свой рассказ подкрепить ссылкой на того или другого, имя рек, очевидца, который будто бы был знаком с владельцем такого сата. Сюжет о чудесном камне сата у якутов живет только в легендах и как фольклорный сюжет он, пожалуй, пользуется большой популярностью, но фактически наблюдать обряд пользования им вряд-ли удавалось или удастся кому-либо из этнографов. У первоисточника Фрэзера по поводу якутских религиозных понятий и представлений, очевидно, мы имеем дело с неумением отличать народную легенду от действительных фактов. При более детальном изучении якутское понятие о камне «сата» не может иметь какое-либо отношение к магической теории Фрэзера.

    Во-первых, сата не есть обыкновенный камень. Здесь речь идет о тех камнях, которые нередко образуются в животном организме и известны в науке под названием безоара.

    «Сата — I) безоар или безоаровый комень, находимый в желудке или печени крупных млекопитающих животных (лошади, коровы, лося, оленя) и глухаря; по поверию якутов, камень этот одарен волшебной силой и, будучи вынесен на открытый воздух в летний знойный день, производит сильный холодный ветер, бурю, дождь и снег, вообще непогоду, ненастье, а зимой тепло; таким свойством пользуются пловцы, прося попутного ветра, или охотники и запоздавшие весной путники, которые желали бы продолжения заморозков; желая вызвать бурю, камень привязывают к пруту и быстро вертят по воздуху, причем «проклинают себя и свое потомство» [* (Пекарский, словарь якут. языка. 2122 ст.).].

    И у Пекарского мы находим ту же, отмеченную выше, ошибку наделять плотью и кровью сюжет народных сказаний. Последние при желании можно собрать во многих вариантах, очень расходящихся друг от друга, что однако нельзя квалифицировать как народные обычаи...

    [С. 133.]

 

 

    Н. Мещеряков

                                                     КАК МЫ  ЖИЛИ  В ССЫЛКЕ

                                                       Записки старого большевика

    *

                                                  ЖИЗНЬ В ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ *

    [* Я был в Якутске в 1904-05 годах. С тех пор прошло 30 лет. Край, конечно, за это время очень сильно изменился. я описываю его таким, каким он был в то время, когда я жил там.]

    ...Старая ссылка представляла довольно любопытное собрание типов. На ряду с крупными лицами, которые, вернувшись из Сибири, с блеском выступили в литературе и науке (Короленко, Серошевский, Тан, Дионео, Майнов, Феликс Кон, Пекарский и др.), были ссыльные, на которых ссылка наложила печать чего-то глубоко архаического, давно похороненного живой жизнью, от которой они были оторваны, чего-то глубоко чудаческого...

    /Н. Мещеряков.  Как мы жили в ссылке. Записки старого большевика. Москва 1934. С. 50./

 

 

    С. Розеноер

                                                                   ЛЕДЯНАЯ ТЮРЬМА

                                                                       (якутская ссылка

    *

                                                      ВЕК ДВАДЦАТЫЙ И ВЕК ДЕСЯТЫЙ

    ...Якутские ссыльные значительно содействовали развитию якутского языка, выявлению якутского народного творчества. У истоков научного изучения якутского языка стоят две весьма различные фигуры: немец, петербургский академик Бетлинг, и епископ якутский и вилюйский Дионисий. Бетлинг, ученый лингвист, в Якутии ни разу не был, но по материалам, собранным в Якутии другим немцем, Миддендорфом, сумел правильно понять строение якутской речи и составить якутскую грамматику на немецком языке. Епископ Дионисий пытался составить словарь якутских слов и якутскую грамматику. Но Дионисий строил якутскую грамматику по образцу латинской, заставляя якутов выражаться в падежах и наклонениях, свойственных древним римлянам.

    Ссыльный Худяков [* Худяков, Иван Александрович, домашний учитель, по обвинению в знании о намерении Каракозова убить царя Александра II и в принадлежности к тайному сообществу в 1867 г. сослан в Верхоянск. В первые годы своего пребывания в Верхоянске Худяков занимался изучением якутского языка и собиранием образцов якутского словесного творчества. Тяжелые условия жизни расстроили его умственные способности, и он умер в 1875 г. Ред.] составил якутский словарь и «Верхоянский сборник», содержащий народные былины якутов, сказки и пр. Другой ссыльный, Эдуард Карлович Пекарский [* Пекарский Эдуард Карлович, студент — за принадлежность к соц.-рев. организации осужден в 1879 г. на каторжные работы на 15 лет. По слабости здоровья каторга заменена была ссылкой в Якутскую область.], занимаясь хлебопашеством, в то же время неустанно изучал якутский язык. Свою работу по составлению якутского словаря Пекарский продолжал и в Петербурге, после освобождения из ссылки. Сорок пять лет (1881-1926 гг.) работал Пекарский над словарем и только в 1926 г. сдал его в печать...

    /С. Розеноер.  Ледяная тюрьма. (Якутская ссылка). Москва. 1934. С. 45./

 

 

    П. Ойунский

                                            К ИСТОРИИ АЛФАВИТОВ В ЯКУТИИ

    ...Русский торговый капитал, а за ним и молодой торгово-промышленный капитал свою русификаторскую политику, политику поглощения национальных меньшинств и подавления их культуры и языка, как идеологических источников, питающих дух национально-освободительного движения широких масс угнетенных национальностей, — вели по двум линиям: 1) путем пропаганды и внедрения христианской идеологии смирения и терпения, путем унижения и низведения всего национального, 2) путем прямого внедрения русского языка во всех школах, как единственного языка для всех обязательного, как одной из могущественных идеологических цепей, скрепляющих цельность и неделимость империи.

    В целях внедрения православного религиозного мракобесия среди широких масс покоренных народностей, как необходимой подготовки для их поглощения великорусским народом, царское правительство на данном этапе использовало родной язык покоренных народностей...

    На смену миссионерам приходит на помощь царскому правительству академик Отто Бётлинг, разработавший так называемый «академический алфавит» для якутского языка.

    Бетлинговский алфавит был в свое время громадным достижением и положил конец всяким шатаниям и попыткам каждого грамотного лица создать свой якутский алфавит. Он облегчил как усвоение алфавита, так и письмо,

    Одним из достоинств бетлинговского алфавита являлось его полное соответствие звукам якутского языка, что являлось результатом изучения им звуков и строя этого языка. Бётлинг в 1851 г. издал грамматику якутского языка, вслед за тем издал свою грамматику Хитров (Москва, 1858 г.), а за ними приступил к сравнительному изучению якутского языка Радлов, труды которого еще не изданы на русском языке.

    Издание церковных книг с урывками шло вплоть до 1912 г., так например, в этом году было издано «Наставление о молитве» свящ. Ф. Сивцева на якутском языке (в Якутске). Только начиная с 1905 г., впервые начинает издаваться светская, общественная литература на якутском языке. В Якутске на бётлинговском алфавите начинает выходит журнал «Якутская мысль», а за ним «Якутская речь».

    С 1911 г. Академия Наук начинает издавать на Бётлинговском алфавите образцы якутского народного творчества (вышло 4 выпуска) и большой словарь якутского языка (вышло 14 выпусков), составленный политссыльным Э. Пекарским.

    Благодаря революции 1905 г. литература на якутском языке, бывшая раньше орудием русификаторской политики и церковной пропаганды мракобесов — становится мощным орудием пробуждения закабаленных трудящихся масс...

    /Алфавит Октября. Итоги введения нового алфавита среди народов РСФСР. Москва – Ленинград. 1934. С. 137-138./

 

 

 

    Б. Я. Владимирцов

                                              ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ МОНГОЛОВ

                                            МОНГОЛЬСКИЙ КОЧЕВОЙ ФЕОДАЛИЗМ

                                                                         Глава вторая

          ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ МОНГОЛОВ В СРЕДНИЙ ПЕРИОД (XIV-XVII вв.). —

                                                            РАСЦВЕТ ФЕОДАЛИЗМА

                                                                II. ОТОКИ И ТУМАНЫ

    ...Кроме деления улусов (туманов) на отоки, известно было также деление на аймаки (ayimaġ). Что такое аймак и чем он отличается от отока? В средневековой Монголии группа родственных аилов, кочующая на одной территории, называлась аймаком; ... аймак — подплемя или, вернее, фратрия. [* Т. е. союзом родственных между собой родовых групп, семей или родов. То же самое наблюдается у якутов, имеющих, как известно, много монгольских элементов в своем составе, так же, как и в языке, см. Д. А. Кочнев, «Очерки юридического быта якутов», Известия Общ. археол., ист. и этн. при Казанск. унив., т. XV, 1899, стр. 49, 63-66; Э. К. Пекарский, «Словарь Якутск. яз.», стр. 40...] Главным отличием аймака от отока было то, что принадлежавшие к какому-нибудь аймаку считались одной родственной группой...

                                                        VI. ФЕОДАЛЬНЫЙ РЕЖИМ

                                                                1. НИЗШИЕ КЛАССЫ

                            А. Албату — крепостные вассалы, домашние слуги и рабы

    ...Главнейшей обязанностью всякого вассала к своему сюзерену, — феодальному сеньеру того или другого ранга, — является alba(n) «служба, повинность»; [* Монгольское albаn происходит от корня al- брать, взять; любопытно отметить, что в якутском языке, в котором имеется много монгольских элементов, слово alban значит «вымогательство, домогательство» (см. Э. К. Пекарский, «Словарь Якутского языка», 69).] alban — связывающее начало монгольского феодального общества...

                                                                    ПРИЛОЖЕНИЯ

                                                                  БИБЛИОГРАФИЯ

                        3. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ПОСОБИЙ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

    Пекарский, Э. К. Словарь якутского языка, СПб., вып. I, 1907... вып. VI, 1923.

                                                   ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ УКАЗАТЕЛИ

                                                        3. Указатели имен собственных

    Пекарский, Э. К. 137, 159.

    /Б. Я. Владимирцов  Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Ленинград. 1934. С. 136-137, 159, 204, 213./