ГРОДНЕНСКИЕ БОГАТЫРИ-ЗЕМЛЕПРОХОДЦЫ
На удивление всему миру, во все времена
древний город Гродно на Немане являл миру уникальных богатырей, каких мало.
На рубеже XIII-XIV веков подлинный ужас на
немецких псов-рыцарей наводил Давид Городенский (1283-1326) — полководец и
государственный деятель Великого Княжества Литовского. Крестоносцы всегда
позорно убегали, заслышав от своих лазутчиков о приближении отряда
литвинов-белорусов во главе с Давидом...
Вот такой белорусский город Гродно на реке
Неман. Остается только гадать: то ли земля здесь такая, то ли воздух особый. И
что-то, видимо, в этом есть. Ведь неспроста близ Гродно «пристроился» известный
курортный городок Друскеники. А теперь из века XXI вернемся опять вглубь веков
- в самый конец XVI века... Посмотрим — какая связь может быть между уникальным
Гродненским краем и теми огромными пространствами, что простираются от
Урал-камня до самого-самого Великого океана.
Сибирь, несмотря на то, что находится с
Европой на одном Евразийском континенте и отгорожена от нее лишь Уральскими
горами, тем не менее, была открыта для цивилизованного человечества на целых
100 лет позже, чем Америка. Однако про Колумба известно почти все, а вот о личности
Ермака до сих пор спорят — имя это его (Ермак Тимофеевич Аненков) или прозвище.
А сама жизнь дерзкого и отчаянного казачьего атамана, роль которого в освоении
Сибири исключительна, и вовсе остается в тени.
Конечно, слухи всякие и домыслы о Сибири
бродили на Руси исстари, и, конечно, не один новгородец или устюжанин и
промышляли, и торговали в ее тундрах, проникая туда и по суше, и по северным
морям, но отчетов о своем самочинстве никому не давали. А само слово «Сибирь»
появилось в русских летописях лишь в начале XV века в связи с убийством в
«сибирской земле» хана Тохтамыша, того самого, что Москву спалил уже после
Куликовской битвы.
Не сразу был найден короткий путь в
сибирские земли. Первые русские промысловые люди пользовались печорским
«чрезкаменным» путем. Три тысячи верст от Великого Устюга до Оби были не только
долгими, но и опасными. Чрезвычайно труден был перевал через Урал для волока
печорских судов — кочей. Поэтому и не использовался он для колонизации, а
всегда оставался лишь торговым. Был еще и морской путь — немало смельчаков
поглотил коварный Северный Ледовитый океан, имена же их канули в вечность...
Русские поморы с незапамятных времен ходили
на Шпицберген. Но ведь это по открытой воде, по теплому течению. А вот на
восток, сквозь арктические льды, плавать остерегались. Не ровен час затрут льды
утлое суденышко, и обратного пути уже не будет. Погибель верная во льдах да в
снегах. Даже отважный Виллем Баренц, голландский мореплаватель на русской
службе, в честь которого и названо Баренцево море, дальше Новой Земли пробиться
не смог и нашел на этом острове в 1597 году свое последнее пристанище.
По иронии судьбы в том же году, в год
смерти Баренца, русские поморы, выйдя на кочах из устья Печоры в открытый
океан, обошли вокруг Ямала и вдоль побережья Карского моря вошли в Обскую губу.
Под чьим началом были эти смельчаки, кто первым отважился идти по Ледовитому
океану на восток? Как сообщает найденная не так давно «Пинежская летопись», это
был Юрий Долгушин — «пан литовский полоненик»: «Лета 7105 (1597 год по новому
стилю) первым проведал Надым-реку, а на другой год Таз-реку». Но как попал наш
соотечественник к поморам?
Русский царь Иван Грозный в 1558 году
развязал войну за выход к Балтийскому морю. Воевать ему пришлось против
Ливонского ордена (отсюда и название войны — Ливонская), Швеции, Польши и
государства литвинов (белорусов) — Великого Княжества Литовского; в 1569 году
Польша и Великое Княжество Литовское по ходу войны объединились в одно
федеративное государство — Речь Посполитую. Война продолжалась до 1583 года. В
кровопролитной битве под Смоленском многие воины-литвины оказались в плену у
русских.
Так в распоряжении купцов Строгановых
оказались пленные литвины из Речи Посполитой, часть которых присягнула на
верность русскому престолу и была зачислена на воинскую службу по т.н.
«литовскому списку». Они принимали участие в первых военных и торгово-промысловых
походах по суровым и необъятным просторам Сибири, некоторые даже достигай
высокого служебного положения. Среда них был и Юрий Долгушин — уроженец Гродненщины. Он впервые в истории России
проведал «морской ход» из устья реки Печоры в низовья реки Надым и на правом
берегу реки Таз основал Мангазейский острог, ставший первым торгово-промысловым
центром в Западной Сибири.
Часто у воды появлялись,
аборигены-охотники. Они прятались за деревья и прибрежные камни, изредка над
головами поморов свистели стрелы. Свободные от гребли люди хватались за пищали,
но охотники поспешно скрывались. Но потом выяснилось, что с аборигенами весьма
выгодно для государевой казны «торговать пушнину». Напомним поэтому, что
открытие в середине XVI века торговых сношений между Москвой и Западной Европой
через Архангельск повысило спрос на пушнину, шедшую за границу.
«Златокипящая государева вотчина» Мангазея,
закинутая вглубь студеной тундры и затерявшаяся среди полярных болот, стала
давать казне невиданное количество дорогой пушнины — ежегодно до 100 тысяч
вывозных соболей.
В истории освоения Сибири ясак — дань с
жителей — сыграл решающую роль. Это была та притягательная сила, которая
побудила московского государя присоединить всю территорию к востоку от Урала до
Тихого океана. Ради сбора ясака строились в тайге укрепленные ясачные зимовья,
превращавшиеся затем в остроги и города (Енисейск, Красноярск, Иркутск,
Нерчинск, Якутск), содержались гарнизоны из стрельцов и казаков, поощрялись
безумные по смелости предприятия служивых людей и частных компаний.
Закинутый за самый Полярный круг
Мангазей-город вследствие своего положения на перепутье между низовьями Оби и
Енисея в XVII веке сыграл исключительную роль в продвижении русских
промысловиков вглубь Сибири и на Дальний Восток. Уже к середине XVII века
соболь был почти истреблен к западу от Енисея, но через Мангазею шла дорога на
восточно-енисейские и ленские соболиные промыслы. По восточным притокам Печоры
русские люди поднимались на Урал-камень и, преодолев перевал, спускались Сычвою
или Собью в Обь. В устье Оби перегружались из маленьких лодок (на которых
пришли с Поморья) в морские кочи и, пересекая бурную и широкую Обскую губу,
проникали в Тазовскую губу и в сам Мангазей-город.
Будучи конечной станцией Печорского пути,
Мангазея была и отправным пунктом, откуда русские люди шли дальше на восток. С
верховьев Таза волоком перебирались на приток Енисея Туруханку, а там
открывался путь вниз по Енисею на песцовые промыслы Таймыра или же вверх по
Енисею на Тунгуску и далее через Вилюй на великую реку Лену. Мангазея была тем
центром, откуда производились открытие и присоединение новых земель и куда
стекались пушные богатства с Енисея и далекой Лены. И Мангазея вполне отвечала
этим двум грандиозным задачам, будучи одновременно и укрепленным ясачным зимовьем,
и торговой факторией — опорного пункта для закрепления русских в бассейнах
Енисея и Лены.
Толпы предприимчивых «промысловиков» из
поморов Печорского края ежегодно преодолевали трудности морского пути и
самоедских тундр в поисках добычи. Сюда стремились в погоне за легкой наживой
разные «гулящие люди», с пьяных глаз задаром продававшие свой непомерный труд и
свою добычу.
Мангазея была землей обетованной для
поморских промысловиков. Отсюда тысячами вывозились драгоценные соболиные
шкурки. Здесь созидались баснословные богатства Ревякиных и Федотовых из
Великого Устюга, Строгановых из Сольвычегодска. Через их руки проходила львиная
доля добычи из беспредельной сибирской тайги.
Соболь... Сколько радости и бед приносил
этот маленький зверек в старину! Не каждый даже богатый боярин мог носить
соболью шубу. Этот мех был привилегией только царского двора. Цари им одаривали
своих приближенных и иностранных послов. На международных ярмарках мех соболя
ставился выше флорентийских кружев, бухарских ковров и индийского шелка. И
недаром Иван Грозный на первых шагах освоения Сибири особым указом повелевал: «Рубить
голову всякому, кто осмелится продать иноземцу живого соболя». Запрет о продаже
живого соболя за границу действует и поныне. В 1672 году уездный город Мангазея
был перенесен на новое место и получил название Новая Мангазея (теперь
Туруханск).
Быстро осваивалась Сибирь. Она была
пройдена и более или менее обследована в невиданно короткий 50-летний срок.
Подвигами сотен людей отмечен этот путь, и среди славных землепроходцев эпохи
Великих географических открытий в Сибири отважный Юрий Долгушин по праву
занимает почетное место. Могила его неизвестна, а пыль пройденных им дорог
давно смешалась с мангазейской землей, открытию которой он посвятил свою жизнь.
В результате длительных войн между
Московским государством и Речью Посполитой в конце XVI и на протяжении XVII
веков осуществлялось массовое, преимущественно принудительное, заселение Сибири
белорусами. В этот период представители белорусского народа внесли свой
существенный вклад в культурное и хозяйственное освоение Сибири, принимая
активное участие в строительстве городов и острогов. Образованная шляхта,
поднаторевшая в европейских университетах, пополняла ряды военной
администрации, которая «делала политику» в Сибири.
Соболь быстро истреблялся в низовьях Енисея
и на Таймыре. Но еще в конце 1610-х годов русские служилые люди «златокипящей»
Мангазеи впервые узнали от тунгусов о якутах, «великой реке» - Лене и несметных
богатствах тех земель на разное пушное зверьё: соболя, песца, куницу,
горностая. Стремление к наживе было тем стимулом, который заставлял русских
казаков продвигаться всё дальше и дальше на восток. Русские землепроходцы
начали «проникать» в Восточную Сибирь, постепенно осваивать её необозримые
просторы.
В Мангазее среди «гулящих людей» умом и
энергией выделялись «полоняники по литовскому списку» — Пенда, Бугор и Буза — это не фамилии, а прозвища, клички, которые
им дали русские гулящие и развеселые люди из Великого Устюга: с этими кличками
они и вошли в историю освоения Сибири, по русским литературным источникам. Имя
и фамилию Пенды удалось установить - это промышленник
Пантелей Новацкий, сын боярский Самсона Новацкого по «литовскому списку».
Имена и фамилии «Бугра» и «Бузы» неизвестны...
Буза Елисей — один из первых русских
«полоняников-литвинов». Будучи уже казачьим десятником в Енисейске, был
отправлен с 10 казаками в 1636 году с приказом осмотреть реки, впадающие в
Северный Ледовитый океан, о которых сообщал Василий Бугор. Буза - это прозвище
Елисея, как Пенда и Бугор, он тоже отличался ростом, силой и отвагой. И дать ее
могли только соотечественники-литвины: «буза» - воинская традиция, сложившаяся
в родовых дружинах у кривичей; даже в XIX веке эта традиция бытовала в деревенских
артелях кулачных бойцов — включала боевой пляс, способы боя оружием и голыми
руками.
Путь Бузы лежал по всей могучей реке Лене.
Буза дошел до устья реки, откуда морем поплыл на запад и через 2 дня был уже в
устье Оленёка. По этой реке стал подниматься «своею силою». Перезимовав, нашел
более короткую дорогу на Лену — не водой, а сухопутьем, что было удобнее:
переход составил менее 100 верст. Через 2 года, в 1638 году, на Лене Буза
построил 2 коча и пошел «проведывать новые земли». От устья Оленёка до устья
Яны шел водой 5 дней. Отсюда 3 недели поднимался вверх по реке. Третий поход
Бузы состоялся в следующем 1639 году: из Якутска дана была «наказная запись»
(инструкция) идти на Индигирку и искать «новых людей». Буза поплыл на 4 кочах,
которые выстроил на Яне и снова вышел к побережью Ледовитого океана. Здесь он
впервые встретил инородцев юкагиров, ранее неизвестных для русских людей, и пробыл
у них 3 года, изучая их быт и нравы. В 1640 году построил на Индигирке норное
русское зимовье (острог) и вернулся в Якутск только спустя 2 года.
Более известный просвещенному миру русский
землепроходец Михайло Стадухин из Великого Устюга спускался вниз по Индигирке
уже после Бузы; он морем пошел не на запад, а на восток, и в устье Колымы
основал острог в 1644 году (ныне село Стадухино). Имя литвина Елисея Бузы также
легендарно, как и имя Михайлы Стадухина...
И еще одно авторское предположение, но
более уверенное — о том, что Пенда, Бугор, Буза и Хабара (Хабаров, он же
Свентицкий?) были выходцами с Гродненщины. На других землях Беларуси в те времена
потомки радимичей были люди «помельче», а среди дреговичей-полешуков и вовсе
«занадта дробней к\я».
Обратимся в связи с этим, дорогой читатель,
к началу нашего повествования. Такие люди, как Давид Городенский (а
впоследствии Чеховской, Солоневич, Курлович) в те далекие времена в Беларуси
населяли, в основном, Гродненщину. Это были люди племени лютичи, люди
самоотверженные и организованные, но не так распространенные на земле
белорусской, как иные племена — дреговичи, радимичи, кривичи. О лютичах ничего
не говорится в белорусских исторических источниках XX столетия. Впервые о них
поведал религиозный деятель и историк православной церкви А. В. Мартос (1904-1983)
из Новогрудского уезда, внук скульптора И. П. Мартоса (1754-1853), в своей
замечательной книге «Беларусь в исторической, государственной и церковной
жизни» (Буэнос-Айрес. 1966), переизданной Белорусским Экзархатом в 1990 и 2000
годах. Мартос отмечает, что малочисленное племя лютичей называли еще лютыми
людьми, а затем «литовцами». Именно они и составили ядро нового княжества
Литовского со столицей в Новогрудке, которое с годами выросло до Великого
Княжества Литовского. Придавая этим сообщениям важное значение в современном
споре между Беларусью и Литвой о литовских великих князьях, Мартос в начале
своей книги отмечает: «Сей труд посвящаю любимой родине». И мы, его потомки,
должны быть благодарны нашему соотечественнику-миссионеру за освещение
малоизвестных страниц истории нашей родины — Беларуси.
... В истории освоения северо-востока
Сибири большое место занимают события, связанные с первыми русскими поселениями
в Заполярном крае. Они стали опорными пунктами для присоединения северо-восточной
части Азии к Русскому государству. Одним из первых поселений русских
землепроходцев было Верхоянское зимовье, основанное в 1638 году Елисеем Бузой.
Верхоянск в XVII веке стал исходным пунктом для организации новых походов
русских казаков на крайний северо-восток Сибири.
Россия еще не «прорубила окно в Европу» и
не основала Петербург в устье Невы, но уже проникла на берега Великого (Тихого)
океана, основала острог Охотск и начала осваивать Камчатку, Курильские острова...
/В. А. Ермоленко,
В. Н. Черепица. 400 имен: жизнеописания
видных деятелей истории и культуры Гродненщины (с древнейших времен до начала
ХХ века). Гродно. 2014. С. 11, 13-16, 19-20, 23-24./
Валерий Александрович Ермоленко /Ярмоленка/ - род. 31 октября 1940 г. в с.
Семиозерное Кустанайской области Казахской ССР (СССР). Окончил маркшейдерский
(1962) и инженерно-экономический (1965) факультеты Ленинградского горного
института. С 1969 г. в Институте геологических наук МГ СССР (Минск), кандидат
технических наук (1973), с 1974 г. в Белорусском филиале Всесоюзного НИИ
галургии, с 1976 г. в БНТУ, с 1990 г. в БГУ, доктор географических наук (1994),
академик Петровской Академии наук и искусств (1996), представитель Беларуси в
INHIGEO (Лиссабон, Португалия) - всемирной комиссии по истории науки. Награжден
орденом «Дружбы народов». Автор более 250 научных работ и ряда научно-популярных
очерков, где навыдумывал всяких известий про нахождение белорусов в Якутии.
Сабира Юнэска,
Койданава.
Валерий Николаевич Черепица /Чарапiца/ - род. 1 января 1945 г. на ст.
Жудилово Унечского р-на Брянской области РСФСР (СССР). Окончил русскую среднюю
школу № 3 в г. Лида Гродненской области БССР (1963), исторический факультет
Гродненского педагогического института (1970). В 1979 году защитил кандидатскую
диссертацию «Революционные связи Белоруссии и Польши в 70-80-х годах XIX века»,
стажировался в Варшавском университете. С 1970 г. преподаватель кафедры истории
СССР и БССР, в 1978-1995 гг. декан исторического факультета, в 1989-1990 гг.
заведующий кафедрой истории Беларуси, с 1996 г. заведующий кафедрой истории
славянских государств Гродненского государственного университета. Кандидат
исторических наук (1979), профессор (1991), академик Петровской Академии наук и
искусств (2014). Член Союза писателей Беларуси (Минск) и Международного
писательского фонда (Москва). Входит в состав Президиума Белорусского отделения
Петровской Академии наук и искусств. Является членом правления нескольких
общественно-политических организаций: Белорусского славянского комитета,
Республиканского центра просвещения имени Евфросинии Полоцкой, Гродненской
областной организации «Союзная общественная палата». Был в числе учредителей
общественного объединения «Белая Русь». Выступает за максимальное сближение
славянских народов перед угрозами современной действительности, поддерживает
интеграционные процессы на постсоветском пространстве. Опубликовано свыше
пятисот научных и учебно-методических работ.
Вельзя Даховка,
Койданава
ЕЛИСЕЙ БУЗА
Ну, наш, Городенской земли, лютич, танцор
боевого строя, Буза, что ел для пуза... пошел первым грабить для нас Сибирь...
/Давида
Гарадзенская. Сокровенные сказания гродненцев. Сутки. 1708. С. 88./
БУЗА Елисей Юрьевич — енисейский казачий
десятник.
В 1636 г. из Енисейска направлен для
открытии новых земель восточнее устья Лены. В низовьях этой реки с отрядом из
45 чел. (40 промышленников и казаков) появился летом 1637 г. Оттуда прошел на
Оленек, где застал казаков отряда Реброва, плавал вверх по реке, построил зимовье,
затем через р. Молодо вернулся в Жиганск. Летом 1638 г. отряд снова спустился к
устью Лены, имея намерение морем достигнуть р. Яны. Однако у устья р. Омолоя
суда были застигнуты ледоставом. Землепроходцам до верховьев Яны пришлось
добираться пешим ходом — шли 8 недель. Б. в районах Яны и низовьев Лены пробыл
несколько лет. По наступлению лета по Яне не раз спускался к морю и выходил к
берегу океана, доходя до рр. Чондона и Индигирки. В Якутск возвратился летом
1642 г.
/Энциклопедия
Якутии. Т. 1. Москва. 2000. С. 303./
БУЗА
ЕЛИСЕЙ ЮРЬЕВИЧ
(гг. рожд. и смерти неизв.), землепроходец
и арктический мореход, казачий десятник, один из первооткрывателей Восточной
Сибири.
Под командой П. Бекетова в 1631-1633
участвовал в строительстве Якутского острога. Сведения о самостоятельных
походах Е. Бузы противоречивы. По одной версии, летом 1637 он двинулся от устья
Лены морем на запад к р. Оленёк, проплыл по ней на кочах вверх 500 км и срубил
зимовье. Весной 1638 на оленях прошел вдоль р. Молодо (басс. Лены) до устья,
открыв Лено-Оленёкский водораздел, летом по Лене вышел к морю, достиг устья Яны
и поднялся по ней, повторив маршрут И. Перфильева. В 1639 на кочах спустился по
Яне до моря и, пройдя на восток, у 138° в.д. открыл Чондонскую губу,
«запирающий» ее о-в Ярок и р. Чондон. Два года (1640-1641) собирал ясак с
юкагиров в басс. Чондона и Хромы, продолжив таким образом открытие Яно-Индигирской
низм., начатое И. Перфильевым. С богатым ясаком и заложниками летом 1642
вернулся в Якутск. По другой версии, летом летом 1637 от устья Лены
землепроходец направился на восток и добрался до устья обнаруженной им р.
Омолой, где его застали холода. Бросив коч, поднялся на нартах по реке,
перевалил открытый им хр. Кулар и осенью вышел на Верхнюю Яну, где зазимовал.
Летом 1638 открыл Чондонскую губу, о-в Ярок и р. Чондон, на которой прожил до
лета 1642. В 1644 доставил собранный ясак в Москву. Дальнейшая судьба Е. Бузы
неизвестна.
Его имя какое-то время носили о-в Бузин
(Ярок) и губа Бузина (Чондон) и до сих пор — правый приток Нижней Лены.
/Полярная
энциклопедия школьника. Арктика – мой дом. История освоения Севера в биографиях
знаменитых людей. Москва. 2001. С. 24-25./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz