ГРОДНЕНСКИЕ БОГАТЫРИ-ЗЕМЛЕПРОХОДЦЫ
На удивление всему миру, во все времена
древний город Гродно на Немане являл миру уникальных богатырей, каких мало.
На рубеже XIII-XIV веков подлинный ужас на
немецких псов-рыцарей наводил Давид Городенский (1283-1326) — полководец и
государственный деятель Великого Княжества Литовского. Крестоносцы всегда
позорно убегали, заслышав от своих лазутчиков о приближении отряда
литвинов-белорусов во главе с Давидом...
Вот такой белорусский город Гродно на реке
Неман. Остается только гадать: то ли земля здесь такая, то ли воздух особый. И
что-то, видимо, в этом есть. Ведь неспроста близ Гродно «пристроился» известный
курортный городок Друскеники. А теперь из века XXI вернемся опять вглубь веков
- в самый конец XVI века... Посмотрим — какая связь может быть между уникальным
Гродненским краем и теми огромными пространствами, что простираются от
Урал-камня до самого-самого Великого океана.
Сибирь, несмотря на то, что находится с
Европой на одном Евразийском континенте и отгорожена от нее лишь Уральскими
горами, тем не менее, была открыта для цивилизованного человечества на целых
100 лет позже, чем Америка. Однако про Колумба известно почти все, а вот о личности
Ермака до сих пор спорят — имя это его (Ермак Тимофеевич Аненков) или прозвище.
А сама жизнь дерзкого и отчаянного казачьего атамана, роль которого в освоении
Сибири исключительна, и вовсе остается в тени.
Конечно, слухи всякие и домыслы о Сибири
бродили на Руси исстари, и, конечно, не один новгородец или устюжанин и
промышляли, и торговали в ее тундрах, проникая туда и по суше, и по северным
морям, но отчетов о своем самочинстве никому не давали. А само слово «Сибирь»
появилось в русских летописях лишь в начале XV века в связи с убийством в
«сибирской земле» хана Тохтамыша, того самого, что Москву спалил уже после
Куликовской битвы.
Не сразу был найден короткий путь в
сибирские земли. Первые русские промысловые люди пользовались печорским
«чрезкаменным» путем. Три тысячи верст от Великого Устюга до Оби были не только
долгими, но и опасными. Чрезвычайно труден был перевал через Урал для волока
печорских судов — кочей. Поэтому и не использовался он для колонизации, а
всегда оставался лишь торговым. Был еще и морской путь — немало смельчаков
поглотил коварный Северный Ледовитый океан, имена же их канули в вечность...
Русские поморы с незапамятных времен ходили
на Шпицберген. Но ведь это по открытой воде, по теплому течению. А вот на
восток, сквозь арктические льды, плавать остерегались. Не ровен час затрут льды
утлое суденышко, и обратного пути уже не будет. Погибель верная во льдах да в
снегах. Даже отважный Виллем Баренц, голландский мореплаватель на русской
службе, в честь которого и названо Баренцево море, дальше Новой Земли пробиться
не смог и нашел на этом острове в 1597 году свое последнее пристанище.
По иронии судьбы в том же году, в год
смерти Баренца, русские поморы, выйдя на кочах из устья Печоры в открытый
океан, обошли вокруг Ямала и вдоль побережья Карского моря вошли в Обскую губу.
Под чьим началом были эти смельчаки, кто первым отважился идти по Ледовитому
океану на восток? Как сообщает найденная не так давно «Пинежская летопись», это
был Юрий Долгушин — «пан литовский полоненик»: «Лета 7105 (1597 год по новому
стилю) первым проведал Надым-реку, а на другой год Таз-реку». Но как попал наш
соотечественник к поморам?
Русский царь Иван Грозный в 1558 году
развязал войну за выход к Балтийскому морю. Воевать ему пришлось против
Ливонского ордена (отсюда и название войны — Ливонская), Швеции, Польши и
государства литвинов (белорусов) — Великого Княжества Литовского; в 1569 году
Польша и Великое Княжество Литовское по ходу войны объединились в одно
федеративное государство — Речь Посполитую. Война продолжалась до 1583 года. В
кровопролитной битве под Смоленском многие воины-литвины оказались в плену у
русских.
Так в распоряжении купцов Строгановых
оказались пленные литвины из Речи Посполитой, часть которых присягнула на
верность русскому престолу и была зачислена на воинскую службу по т.н.
«литовскому списку». Они принимали участие в первых военных и торгово-промысловых
походах по суровым и необъятным просторам Сибири, некоторые даже достигай
высокого служебного положения. Среда них был и Юрий Долгушин — уроженец Гродненщины. Он впервые в истории России
проведал «морской ход» из устья реки Печоры в низовья реки Надым и на правом
берегу реки Таз основал Мангазейский острог, ставший первым торгово-промысловым
центром в Западной Сибири.
Часто у воды появлялись,
аборигены-охотники. Они прятались за деревья и прибрежные камни, изредка над
головами поморов свистели стрелы. Свободные от гребли люди хватались за пищали,
но охотники поспешно скрывались. Но потом выяснилось, что с аборигенами весьма
выгодно для государевой казны «торговать пушнину». Напомним поэтому, что
открытие в середине XVI века торговых сношений между Москвой и Западной Европой
через Архангельск повысило спрос на пушнину, шедшую за границу.
«Златокипящая государева вотчина» Мангазея,
закинутая вглубь студеной тундры и затерявшаяся среди полярных болот, стала
давать казне невиданное количество дорогой пушнины — ежегодно до 100 тысяч
вывозных соболей.
В истории освоения Сибири ясак — дань с
жителей — сыграл решающую роль. Это была та притягательная сила, которая
побудила московского государя присоединить всю территорию к востоку от Урала до
Тихого океана. Ради сбора ясака строились в тайге укрепленные ясачные зимовья,
превращавшиеся затем в остроги и города (Енисейск, Красноярск, Иркутск,
Нерчинск, Якутск), содержались гарнизоны из стрельцов и казаков, поощрялись
безумные по смелости предприятия служивых людей и частных компаний.
Закинутый за самый Полярный круг
Мангазей-город вследствие своего положения на перепутье между низовьями Оби и
Енисея в XVII веке сыграл исключительную роль в продвижении русских
промысловиков вглубь Сибири и на Дальний Восток. Уже к середине XVII века
соболь был почти истреблен к западу от Енисея, но через Мангазею шла дорога на
восточно-енисейские и ленские соболиные промыслы. По восточным притокам Печоры
русские люди поднимались на Урал-камень и, преодолев перевал, спускались Сычвою
или Собью в Обь. В устье Оби перегружались из маленьких лодок (на которых
пришли с Поморья) в морские кочи и, пересекая бурную и широкую Обскую губу,
проникали в Тазовскую губу и в сам Мангазей-город.
Будучи конечной станцией Печорского пути,
Мангазея была и отправным пунктом, откуда русские люди шли дальше на восток. С
верховьев Таза волоком перебирались на приток Енисея Туруханку, а там
открывался путь вниз по Енисею на песцовые промыслы Таймыра или же вверх по
Енисею на Тунгуску и далее через Вилюй на великую реку Лену. Мангазея была тем
центром, откуда производились открытие и присоединение новых земель и куда
стекались пушные богатства с Енисея и далекой Лены. И Мангазея вполне отвечала
этим двум грандиозным задачам, будучи одновременно и укрепленным ясачным зимовьем,
и торговой факторией — опорного пункта для закрепления русских в бассейнах
Енисея и Лены.
Толпы предприимчивых «промысловиков» из
поморов Печорского края ежегодно преодолевали трудности морского пути и
самоедских тундр в поисках добычи. Сюда стремились в погоне за легкой наживой
разные «гулящие люди», с пьяных глаз задаром продававшие свой непомерный труд и
свою добычу.
Мангазея была землей обетованной для
поморских промысловиков. Отсюда тысячами вывозились драгоценные соболиные
шкурки. Здесь созидались баснословные богатства Ревякиных и Федотовых из
Великого Устюга, Строгановых из Сольвычегодска. Через их руки проходила львиная
доля добычи из беспредельной сибирской тайги.
Соболь... Сколько радости и бед приносил
этот маленький зверек в старину! Не каждый даже богатый боярин мог носить
соболью шубу. Этот мех был привилегией только царского двора. Цари им одаривали
своих приближенных и иностранных послов. На международных ярмарках мех соболя
ставился выше флорентийских кружев, бухарских ковров и индийского шелка. И
недаром Иван Грозный на первых шагах освоения Сибири особым указом повелевал: «Рубить
голову всякому, кто осмелится продать иноземцу живого соболя». Запрет о продаже
живого соболя за границу действует и поныне. В 1672 году уездный город Мангазея
был перенесен на новое место и получил название Новая Мангазея (теперь
Туруханск).
Быстро осваивалась Сибирь. Она была
пройдена и более или менее обследована в невиданно короткий 50-летний срок.
Подвигами сотен людей отмечен этот путь, и среди славных землепроходцев эпохи
Великих географических открытий в Сибири отважный Юрий Долгушин по праву
занимает почетное место. Могила его неизвестна, а пыль пройденных им дорог
давно смешалась с мангазейской землей, открытию которой он посвятил свою жизнь.
В результате длительных войн между
Московским государством и Речью Посполитой в конце XVI и на протяжении XVII
веков осуществлялось массовое, преимущественно принудительное, заселение Сибири
белорусами. В этот период представители белорусского народа внесли свой
существенный вклад в культурное и хозяйственное освоение Сибири, принимая
активное участие в строительстве городов и острогов. Образованная шляхта,
поднаторевшая в европейских университетах, пополняла ряды военной
администрации, которая «делала политику» в Сибири.
Соболь быстро истреблялся в низовьях Енисея
и на Таймыре. Но еще в конце 1610-х годов русские служилые люди «златокипящей»
Мангазеи впервые узнали от тунгусов о якутах, «великой реке» - Лене и несметных
богатствах тех земель на разное пушное зверьё: соболя, песца, куницу,
горностая. Стремление к наживе было тем стимулом, который заставлял русских
казаков продвигаться всё дальше и дальше на восток. Русские землепроходцы
начали «проникать» в Восточную Сибирь, постепенно осваивать её необозримые
просторы...
Еще один литвин, попавший в русский плен и
по «литовскому списку» отправленный служить в казачьих отрядах за Уралом.
Никифор Черняховский (?-1674). Он служил в остроге на Ангаре, в устье реки Илим
(сейчас город Усть-Илимск) и затем в остроге
на верхней Лене в устье реки Кут (сейчас
Усть-Кут), где был досмотрщиком за соляными
промыслами. В 1665 году сюда прибыл Илимский воевода Обухов, которому
понравилась жена Черняховского, и он, долго не думая, завладел ею и повез её в
Илимск. Черняховский, собрав товарищей, догнал обоз воеводы, убил его и
прислугу, захватил имущество, не разобрав казенного от воеводского, и затем,
подобрав себе ватагу из 100 подходящих молодцов, двинулся с ними на юго-восток
и, как потом оказалось, беглецы вышли к берегам Амура.
«Бунтовщики» обосновались в безлюдном
зимовье (его основал Ерофей Хабаров, 1651) на левом берегу Амура, в 240 верстах
ниже слияния Шилки и Аргуни. Черняховский построил здесь деревянную крепость
Албазин (18 сажен длины и 13 ширины) и стал его властителем. Тогда же был
заложен Спасский монастырь и Покровская слобода, населенная промышленными
людьми и крестьянами. Он принялся за обычные дела тех мест и того времени: стал
собирать с тунгусов ясак крупными и пушистыми албазинскими соболями. Но памятуя
об убийстве воеводы, собранный ясак стал отсылать к ближайшему воеводе в
Нерчинск. В 1671 году албазинские казаки обратились к царю Алексею Михайловичу
с просьбой о принятии албазинской «землицы» в подарок; от себя Черняховский
отправил с нарочным в Москву отборный ясак и повинную. В марте 1672 года
просьба казаков была удовлетворена, а Черняховскому сказано было милостивое
государево слово: за вину прощение и, сверх того, награда в 2000 рублей.
Сразу же Черняховским были предприняты
работы по расширению и укреплению Албазина, который получил статус города.
Албазин был окружен городскими стенами мерою кругом 165 саженей; высота стен — 7
метров. В стену было вырублено 2 проезжие башни, высотой 17 и 15 метров: обе
квадратные в плане: 4x4 и 3,5x3,5 метра. По углам располагались 3 башни (3x3
м), высотою 10-12 метров. В четвертом углу, что стоял на самом яру Амура,
находился воеводский двор со всеми постройками.
Население района быстро росло, сюда
стекались беглые казаки, ссыльные поселенцы — участники крестьянского восстания
1662-1666 годов под водительством Степана Разина По инициативе Черняховского на
Амуре была заведена первая крестьянская пашня, и спустя несколько лет албазинский
район не только распахивал большие земельные угодья (до 1 тысячи десятин) и
обеспечивал себя хлебом, но и поставлял товарные излишки в Нерчинск.
Албазин очень скоро стал важным русским
опорным пунктом в среднем течении Амура. Черняховский предпринимал плавания по
Амуру и осуществлял контакты с властями Китая, проявив определенные
организаторские способности по колонизации этого региона. Он получил
известность не только среди китайцев, но и в России, с которой тоже были
налажены контакты. Начинала развиваться торговля, предпринимались попытки найти
железную руду. Гарнизон Албазина составлял 120 казаков, а всего в Албазинском
уезде насчитывалось при Черняховском около 500 семей русских крестьян и
промышленников. В 1681 году. Албазинский район (уже после Черняховского) был
выделен в самостоятельное воеводство.
Албазин подвергался постоянным набегам
маньчжуров и китайцев, и русским за право владения этим краем пришлось
выдержать много кровопролитных битв. Достопримечательной, героической страницей
в истории Албазина стала его оборона от превосходящих войск
китайско-маньчжурских феодалов в 1685-1686 годах. Силы были неравные: с 5
тысячами солдат противника (40 пушек) сражалась тысяча русских казаков (4
пушки). Народная молва приписывает защитникам Албазина следующие слова в ответ
на предложения противника сдаться в плен: «Мы, русские, в плен сдаваться не
привыкшие». По условиям Нерчинского договора с Китаем (1689) русская крепость
на Амуре «Албазинский острог» была перенесена на другой берег Амура.
От тех времен сохранились развалины
крепости, остатки прежних укреплений, погребов и т.п. Здесь работала
археологическая экспедиция СО АН СССР и Благовещенского педагогического
института (1974-1976); Раскопки показали, что жизнь на Амурском городище
продолжалась и в 18-19 столетиях. Было найдено много предметов,
свидетельствующих о развитии ремесел, пушного и рыбного промысла. Впоследствии
на этом месте возникла ныне существующая станция Албазинская Сковородинского
района Амурской области.
Историко-культурное значение Албазина в
сибирской истории России велико. История его существования, хозяйственного
освоения края и оборона являются доказательствами существования на Руси в XVII
веке политически жизнеспособной вольнонародной колонизации, возможности
существования другого политического строя в отличие от феодально-крепостной
системы. История острога свидетельствует, что приход русских на Амур был связан
не с колонизацией коренных народов, не с захватом чужих земель, а с
хозяйственным преобразованием края: развитием пашенного земледелия, ремесла. Он
способствовал расширению торговых связей между народами.
Здесь в казачьей среде рождалась своя
устная и письменная культура; в Спасском монастыре велось местное летописание.
Албазинские казаки, пусть на короткий срок,
в реальности осуществили в Сибири идею «казацкой республики», управлявшейся
своим «казачьим кругом» и лишь номинально подчинявшейся русскому самодержавию.
Такая идея бродила в казачьей среде Сибири еще при Ермаке, но впервые реально
осуществилась в Албазине при Черняховском.
В исторической литературе подчеркивается
роль Черняховского как пионера колонизации Амура, и он действительно много
сделал для освоения этого края. Есть сведения, что он составил своё «Описание
Сибири», которое однако затерялось в дебрях российских архивов и судьба этого
«Описания» пока не известна. К сожалению, в русских источниках дореволюционной
России его называют поляком. Такое отношение к нему со стороны русских, при
отсутствии белорусских источников, в Польше воспринято с удовлетворением,
несмотря на то, что имя Никифор для поляков не характерно и во всей Польше
никогда не встречалось. Не встречается и теперь.
В истории освоения Амура, открывавшего
России выход на Тихий океан из Забайкалья, белорус Черняховский стоит вторым
после русского землепроходца Ерофея Хабарова (1610-1669), совершившего в
1649-1653 годах первые походы в Приамурье; в его честь назван город на Амуре -
Хабаровск, который до 1893 года носил название Хабаровка (от поста Хабара)...
/В. А. Ермоленко,
В. Н. Черепица. 400 имен: жизнеописания
видных деятелей истории и культуры Гродненщины (с древнейших времен до начала
ХХ века). Гродно. 2014. С. 11, 13-16, 20-22./
Валерий Александрович Ермоленко /Ярмоленка/ - род. 31 октября 1940 г. в с.
Семиозерное Кустанайской области Казахской ССР (СССР). Окончил маркшейдерский
(1962) и инженерно-экономический (1965) факультеты Ленинградского горного
института. С 1969 г. в Институте геологических наук МГ СССР (Минск), кандидат
технических наук (1973), с 1974 г. в Белорусском филиале Всесоюзного НИИ
галургии, с 1976 г. в БНТУ, с 1990 г. в БГУ, доктор географических наук (1994),
академик Петровской Академии наук и искусств (1996), представитель Беларуси в
INHIGEO (Лиссабон, Португалия) - всемирной комиссии по истории науки. Награжден
орденом «Дружбы народов». Автор более 250 научных работ и ряда научно-популярных
очерков, где навыдумывал всяких известий про нахождение белорусов в Якутии.
Сабира Юнэска,
Койданава.
Валерий Николаевич Черепица /Чарапiца/ - род. 1 января 1945 г. на ст.
Жудилово Унечского р-на Брянской области РСФСР (СССР). Окончил русскую среднюю
школу № 3 в г. Лида Гродненской области БССР (1963), исторический факультет
Гродненского педагогического института (1970). В 1979 году защитил кандидатскую
диссертацию «Революционные связи Белоруссии и Польши в 70-80-х годах XIX века»,
стажировался в Варшавском университете. С 1970 г. преподаватель кафедры истории
СССР и БССР, в 1978-1995 гг. декан исторического факультета, в 1989-1990 гг.
заведующий кафедрой истории Беларуси, с 1996 г. заведующий кафедрой истории славянских
государств Гродненского государственного университета. Кандидат исторических
наук (1979), профессор (1991), академик Петровской Академии наук и искусств
(2014). Член Союза писателей Беларуси (Минск) и Международного писательского
фонда (Москва). Входит в состав Президиума Белорусского отделения Петровской
Академии наук и искусств. Является членом правления нескольких
общественно-политических организаций: Белорусского славянского комитета,
Республиканского центра просвещения имени Евфросинии Полоцкой, Гродненской
областной организации «Союзная общественная палата». Был в числе учредителей
общественного объединения «Белая Русь». Выступает за максимальное сближение
славянских народов перед угрозами современной действительности, поддерживает
интеграционные процессы на постсоветском пространстве. Опубликовано свыше
пятисот научных и учебно-методических работ.
Вельзя Даховка,
Койданава
НИКИФОР ЧЕРНЯХОВСКИЙ
Нашей был, Городенской земли, Никифор
Черняховский, но сошел лютич в Брагинский повет, чтобы воевать с москалями...
/Давида
Гарадзенская. Сокровенные сказания гродненцев. Сутки. 1708. С. 88./
«А приводной литвин Микифорка Черниговский
в роспросе сказался литвин Брагинского повету. И в прошлом 141 [1633] году
взяли ево в полон государевы люди в Путивльском уезде на Войте. И прислан был к
Москве. И с Москвы сослан для кормления на Вологду. А после мирного
постановения в 142 (1634) с Вологды прислан к Москве. И по государеву указу
товарыщев ево, которые с ним были на корму, в Литву отпущены. А он де,
Микифорко, в Литву ехать не похотел, остался на государево имя. И за выход дано
ему государева жалованья семь рублев да сукно доброе. Да на корм велено ему
давать по девяти денег на день. И в прошлом де во 143 [1635] году женился он на
Москве, старого выезду у литвина у Петра Дубовского взял патчерицу девку Аноску».
/Красноштанов
Г. Б. Никифор Романов Черниговский.
Документальное повествование. Иркутск. 2008. С. 18-19./ «Что же касается вымыслов о «красавице полячке», то
вспомним: жена Черниговского Аносьица вышла замуж за него в 1635 году, значит,
в 1665 году ей было по крайней мере уже за 45. К тому же она родила трех
сыновей и две дочери. Не поблекла ли ее красота? Видимо, поэтому некоторые
авторы сочли необходимым заменить жену Черниговского на сестру». /Красноштанов Г.
Б. Никифор Романов Черниговский.
Документальное повествование. Иркутск. 2008. С. 133./ «Почему же не расписался сам Н. Черниговский?
Поляки, служившие в детях боярских, всегда сами прикладывали руки, случалось,
даже русскими словами, но польскими буквами. Неужели Н. Черниговский был
неграмотным? /Красноштанов Г. Б.
Никифор Романов Черниговский. Документальное повествование. Иркутск.
2008. С. 54./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz