ЎЎЎ 75-2. Адубарыя Ігідэйка. Эдуард Пякарскі ў жыцьцяпісах. Сш. 75-2. 1982-2. Койданава. "Кальвіна". 2024.

 

                                                 БАЦЬКА ЯКУЦКАЙ ЛІТАРАТУРЫ

    Лета на беразе Ахоцкага мора было халодным. Яшчэ халаднейшым яно было на яго прыбярэжным хрыбце. на які ўзьбіралася невялікая экспэдыцыя па вывучэньню быту якутаў і эвенкаў. Кіраўніком яе быў Эдуард Карлавіч Пякарскі. У далёкі край Э. Пякарскі папаў не па сваёй волі: яго саслалі ў Якуцію за ўдзел у народавольчым руху.

    Эдуард Пякарскі нарадзіўся 25 кастрычніка 1858 года ў фальварку ІІятровічы паблізу мястэчка Сьмілавічы. Хлопец жыў у сям’і беларускага селяніна. Хутка ён паступіў у Мазырскую гімназію. пасьля заканчэньня якой вымушаны быў пераехаць у Таганрог. Тут зьвязаў сваё жыцьцё з рэвалюцыйнай моладзьдзю. Юнакі чыталі творы Бялінскага, Герцэна, Чарнышэўскага, Дабралюбава.

    Не спыніў Пякарскі сваёй рэвалюцыйнай дзейнасьці і ў Чарнігаве, куды пераехаў вучыцца. Тут ён уступае ў гурток В. Е. Варзара і вядзе рэвалюцыйную прапаганду сярод гімназістаў. Увосень 1877 года ё паступіў у Харкаўскі вэтэрынарны інстытут, дзе ўзначаліў студэнцкія хваляваньні. Пачаліся арэсты рэвалюцыянэраў. Зімой ён вымушаны быў паехаць у Тамбоўскую губэрню.

    Праз два гады Пякарскага арыштавалі ў Маскве, а праз 13 месяцаў прыгаварылі да пажыцьцёвай ссылкі ў Якуцію. Там ён і зацікавіўся якуцкай мовай і пачаў запісваць разам з рускім пераводам.

    У 1899 годзе ў Якуцку выйшаў у сьвет першы выпуск слоўніка Э. К. Пякарскага. У 1905 годзе акадэмія навук запрасіла Пякарскага працягваць работу над слоўнікам. А з 1907 па 1930 г. ужо выходзіла акадэмічнае выданьне “Слоўніка якуцкай мовы” з багатымі паралелямі з блізкіх моў і падрабязнае тлумачэньне састарэлых слоў і рэчаў. У 1907-1918 годзе пад яго ж рэдакцыяй выходзяць тры тамы Узораў народнай літаратуры якутаў” на якуцкай мове.

    За гэтыя заслугі Э. К. Пякарскі ўдастоены залатога мэдаля Акадэміі навук і Рускага геаграфічнага таварыства.

    Галоўны твор вучонага “Слоўнік якуцкай мовы” — на заслугах ацанілі ў Якуціі Заснавальнік пісьмовай якуцкай літаратуры А. К. Кулакоўскі пісаў: ён (Э. К. Пякарскі) сапраўды заслугоўвае назвы “бацька якуцкай літаратуры”.

    В. Грыцкевіч,

    член геаграфічнага таварыства.

    /Уперад. Чэрвень. № 15. 4 лютага 1982. С. 3./

 

 

                                              АВТОР «НЕСКОНЧАЕМОГО СЛОВАРЯ»

    В августе 1903 года лето на берегу Охотского моря было холодным. Еще холоднее было на прибрежном крутом хребте Оемокит В Джугджурских горах, на который избирался небольшой отряд из трех человек — участников экспедиции, изучавшее быт якутов и эвенков Приаянского края, прилежащего к Охотскому морю. Руководитель отряда Эдуард Карлович Пекарский записывал на привале в дневнике: «Тропа — сплошной камень, острый, режущий ноги, для которых слабою защитою служат надетые мною сегодня торбаса... Под нами целое море густого тумана, волнуемого ветром. Кое-где на минуту обнажаются вершины более низких гор и опять утопают в море. Картина великолепная».

    Э. К. Пекарского сослали в Якутию за участие в народовольческом движении. Родился он в октябре 1858 года в фольварке Петровичи вблизи местечка Смиловичи (ныне Червеньский район Минской области). Мать умерла рано, ребенок воспитывался в семье белорусского крестьянина, затем жил у родственников. В мозырской гимназии, куда Эдуард поступил, он зарабатывал на жизнь репетиторством. Позже переехал в Таганрог, связал свою жизнь с революционно настроенной молодежью, которую возглавлял студент Исаак Яковлевич Павловский (квартировавший у мещанина Павла Чехова, отца будущего писателя). Юноши читали сочинения В. Белинского, А. Герцена. Н. Чернышевского. Н. Добролюбова и Д. Писарева.

    Не оставил революционной деятельности Э. К. Пекарский и в Чернигове, куда переехал учиться. Осенью 1877 года он поступил в Харьковский ветеринарный институт, где возглавил студенческие волнения. Зимой начались аресты, и Пекарский уехал от преследовавшей полиции в Тамбовскую губернию.

    Через несколько месяцев в Княже-Богородицкое волостное управление Тамбовского уезда приехал принимать дела у пьянчуги писаря Цапенко, новый писарь Иван Кириллович Пекарский (так стал называть себя бывший харьковский студент, чтобы не выделяться своим именем среди русских крестьян).

    Пекарский понял, что доверия крестьян не завоюет, если не будет полезным. И день, и ночь он сидел над бумагами до тех пор, пока не освоил делопроизводства. Ни одной бумаги он не задерживал, все справки и паспорта выдавал мужикам быстро.

    С конца 1878 года он был членом общества «Земля и воля». На Тамбовщине в это время было немало таких, как он, «волостных писарей» и «фельдшеров» — революционеров. Однажды полиция напала на след подпольщиков. Когда у «Ивана Кирилловича» потребовали паспорт, он вынужден был скрыться. Его арестовали в Москве в декабре 1879 года. Спустя год Пекарского приговорили к ссылке в далекую Якутию. В ноябре 1881 года Э. К. Пекарского привезли в 1-й Игидейский наслег Ботурусского улуса в 230 верстах к северо-востоку от Якутска. Здесь ему предстояло провести долгие годы ссылки.

    Пекарского поместили в юрте содержателя междудворной станции. Местность была бедной, продукты дорогими. «А средств к жизни нет... — писал он отцу 22 февраля 1883 года. — И если бы не якуты, я должен бы был пропасть с голоду». Пришлось учиться хлебопашеству, разводить скот, строить юрту по образцу якутских, запасаться на зиму топливом и льдом для вытапливания воды.

    Э. К. Пекарский помогал якутам составлять официальные бумаги, заступался за них перед наезжавшим начальством.

    Чтобы объясняться с окружающими. Э. Д. Пекарский стал изучать якутский язык, записывал якутские слова и их русский перевод. Работать при плохом освещения было нелегко, не хватало бумаги, под рукой не было пособий, словарей.

    В газете «Неделя» за 1895 год он прочитал сообщение, будто бы в якутском языке имеется 3 тысячи слов. К 1887 году исследователь собрал семь тысяч якутских слов, спустя 11 лет — уже 20 тысяч, а к 1930 году— 25 тысяч слов.

    В. Грицевич,

    действительный член

    Географического общества СССР.

    (Окончание следует).

    /Молодежь Якутии. Якутск. № 17. 11 февраля 1982. С. 2./

 

 

    (Окончание. Начало № 17).

                                               АВТОР «НЕСКОНЧАЕМОГО СЛОВАРЯ»

    Словарем Э. К. Пекарского заинтересовался Восточно-Сибирский отдел Русского Географического общества. Энтузиаст развития Сибири, золотопромышленник А. М. Сибиряков предложил отделу дать денег на печатание словаря.

    В 1899 году в Якутске, куда исследователь смог переселиться, вышел первый выпуск словаря Э. К. Пекарского. В это время его автору приходилось работать в нескольких местах, чтобы прокормиться.

    Большой опыт изучения Э. К. Пекарским жизни якутов побудил руководителей экспедиции в Приаянский край обратиться к ученому с просьбой провести подворную перепись эвенков, записать сведения об их быте.

    11 июня 1903 года Э. К. Пекарский отплыл из Якутска на пароходе. Через две недели плавания по Алдану и Мае он прибыл в маленькое, в шесть дворов, селение Нелькан. Отсюда Пекарскиий отправился к Охотскому морю. На берег реки Алдомы стали съезжаться на оленях жители тайги.

    Исследователь расспрашивал эвенков, угощал их табаком и чаем, а те, в свою очередь, приносили различные вещи из своего обихода для музея. Эвенки плясали, рассказывали об оленеводстве, охоте и рыбной ловле. Сделав необходимые записи и собран материалы, Э. К Пекарский возвратился назад.

    В 1005 году ученому по ходатайству Академии наук разрешили вернуться в европейскую часть страны. Его пригласили в Петербург для продолжения работы над словарем.

    С 1907 по 1930 годы выходит академическое издание «Словаря якутского языка» Э. К. Пекарского с богатыми параллелями из родственных языков и подробным объяснением устаревших слов и явлений быта. В 1907-1918 г.г. под редакцией Э. К. Пекарского были изданы три тома «Образцов народной литературы якутов» на якутском языке.

    Когда многолетняя работа над основной частью словаря подходила к концу. 29 ноября 1926 года Э. К. Пекарский писал этнографу В. И. Иохельсону: «29 октября закончил «нескончаемый словарь» и подписал «конец». Накануне этого, в июле 1926 года, он съездил наконец-то в родное Полесье. Может быть, впервые за 45 лет 68-летний ученый позволил себе отдохнуть в близких сердцу местах перед завершением труда своей жизни. А работа за эти гады была проделала немалая. Э. К. Пекарским было создано не просто пособие по якутскому языку, а настоящая энциклопедия всего уклада жизни якутского народа, его культуры. За свои труды Э. К. Пекарский удостоился золотых медалей Академии наук и Русского Географического общества.

    ЦИК и Совет Народных Комиссаров Якутской АССР назвали именем Э. К. Пекарского школу в Игедейцах — месте его первоначальной ссылки. Ученого избрали почетным членом Якутского исследовательского общества «Саха Кэскилээ» и Восточно-Сибирского отдела Русского Географического общества, членом-корреспондентом Академии наук СССР и ее почетным членом.

    29 июня 1934 года ученый умер. Правительство Якутской АССР увековечило его намять двумя стипендиями имени Э. К. Пекарского для учащихся их республики.

    Главный труд Э. К. Пекарского «Словарь якутского языка» по достоинству оценили в Якутии. Зачинатель письменной якутской литературы А. К. Кулаковский писал Э. К. Пекарскому 18 ноября 1912 года: «У нас не было литературы, а Ваш словарь должен послужить краеугольным камнем для ее сосдания (...). Вы поистине заслуживаете названия «отца якутской литературы». Без Вас не нашлось бы лица, у которого хватило бы дерзости принять на себя такой колоссальный труд, как Ваш словарь».

    Научный мир высоко отзывался о «Словаре». Первую его часть перевели на турецкий язык и издали в 1945 году в Стамбуле, а весь «Словарь» переиздали в нашей стране в 1959 году.

    В. Грицкевич,

    действительный член Географического общества СССР.

    /Молодежь Якутии. Якутск. № 18. 11 февраля 1982. С. 2./

 

 

                                               НАУКА БАСТАКЫ ХАРДЫЫЛАРА

    Саха сиригэр наука сайдыыта Улуу Октябрьскай революция кэнниттэн, Саха АССР тэриллиэҕиттэн (1922 сыллаахха муус устар 27 күнүттэн) бы-лааннаахтык саҕаламмыта, сирин баайа, оҥоруулаах күүстэрэ чинчийиллэн бартара...

    [С. 93.]

    Дьэ онон 1925 сылтан республикаҕа икки чинчийэр общество: «Саха кэскилэ» уонна Нуучча Географическай обществотын Саха сиринээҕи салаата бааллара, 1926 сылга икки обществоҕа 184 член ааҕыллара, олортон 149-һа «Саха кэскилэ» обществоҕа, 35 киһи — НГО Саха сиринээҕи салаатыгар [* Саха сиригэр культурнай революция. Докумуоннар уонна материаллар хомуу рунньуктара. Якутскай. 1968, 209 стр.]. Дьиҥин ыллахха, НГО Саха сиринээҕи салаатын членнэрэ бары кэриэтэ «Саха кэскилэ» обществоҕа эмиэ киирэллэрэ. «Саха кэскилэ» общество бочуоттаах членнэринэн академик С. Ф. Ольденбург, А. Е. Ферсман, профессор В. Т. Виттенбург, Э. К. Пекарскай, И. И. Майнов, В. Г. Богораз, проф. П. Л. Драверт уо. д. а. талыллыбыттара [* «Саха кэскилэ» чинчийэр общество үлэлэрин хомуурунньуга, выпуһа 3, 69 стр. А. К. Софронов. «Саха кэскилэ» научнай-чинчийэр общество историятыттан». Научнай-техническэй информация бюллетенэ. История, тыл, литература боппуруостара. Якутскай, 1980, 18 стр.].

    [С. 94.]

    Юлия Ермолаева,

    Ленинградтааҕы, госуниверситет, аспирантката

    [С. 97.]

 

 

                                           ЯКУТСКАЙ — БЭҔЭҺЭЭ, БҮГҮН, САРСЫН

    Редакцияттан: Үс орденнаах Саха АССР киинэ Якутскай — Сибирь кырдьаҕас куораттарыттан биирдэстэрэ.

    1632 сыллаахха Петр Бекетов сотник (казактарга былыргы байыаннай звание, билиҥҥитинэн лейтенаҥҥа тэҥнээх) сүүрбэччэ казактара Чымаадай диэн сиргэ, намыһах кытылга хас да дьиэни, ампаары туппуттара, ол туһунан Бекетов Москваҕа ыыппыт суруга архыыптан көстүбүтэ: «...Сентября в 25 день по государеву указу поставил я служилыми людьми на Лене реке острог для государева величества в дальней окраине и для государева ясачного збору и для приезду якуцких людей. А преж тово на Лене реке в Якуцкой земле государева острогу не бывало нигде».

    Онон, быйыл Якутскан куорат төрүттэммитэ 350 сылын туолар кэрэ-бэлиэ дьылынан сибээстээн, мантан аллара онно ананар хас да матырыйаалы бэчэзттиибит.

    [С. 88.]

                                                                              * * *

    ...Куорат уулуссаларын 60 бырыһыаннара ааспыт үйэлэр уонна билиҥҥи кэм чулуу дьоннорун ааттарын сүгэллэр. Олор манныктар:

    1. Биһиги Коммунистическай партиябыт уонна Советскай государствобыт уһулуччулаах деятеллэрин ааттара иҥэриллибит уулуссалар. Холобур, В. И. Ленин проспега, Н. Крупская, Ф. Дзержинскэй, Я. Свердлов, С. Киров ааттарыиан уо. д. а...

    6. Наука деятеллэрин, холобүр, М. Ломоносов, К. Тимирязев, Э. Пекарскай уонна биһиги республикабыт норуотун хаһаайыстыбатын сайдарыгар үгүс үтүөлээх-өҥөлөөх дьоннор (А. Богатырев, Е. Жорницкай) ааттарынан уулуссалар...

    [С. 88.]

    Н. Самсонов, СГУ, профессора

    Л. Самсонова, СГУ, ассистена

    [С. 90.] 

 

                                             БАРАММАТ, УОСТУБАТ ТӨРҮТ

    Улуу нуучча норуота Саха сиригэр олохтоох хотугу омуктар материаль-най культуралара, өй-санаа өттүнэн сайдыылара уруккуларынааҕар холоо-но суох тургэнник барбытыгар үтүө-лэрэ киһн ааҕан сиппэт үтүмэн үгүс...

    [С. 97.]

    Онтон кэлин нуучча, украина, польша норуоттарын чулуу представнтеллэрэ И. А. Гончаров, П. Грабовскай, В. Г. Короленко, В. Г. Тан-Богораз, Н. М. Осипович, А. Шиманскай, П. Драверт, Л. Украинка уонна да атыттар Саха сирин баттаммыт-үктэммит норуоттарын көмүскэһэр, кинилэргэ киһилин сыһыаннаһыыны модьуйар уус-уран айымньылары сурунталаабыттара.

    Итинннк энтузиаст чинчийээччилэр, Саха сиринээҕи норуоттар этнографияларын, тылларын уонна фольклордарын үөрэтэр сүҥкэннээх үлэни ыыппыттара. Сахалар, эвеннэр, эвенкилэр, юкагирдар, олохторун кыраҕы харахтарынан көрөн чинчийбит автордар B. Л. Серошевскай, Э. К. Пекарскай, Р. Маак, Н. А. Виташевскай, В. Л. Приклонскай, В. Г. Тан-Богораз, C. М. Шаргородскай, В. Ф. Трощанскай, И. И. Гамов, И. И. Майнов, Я. В. Стефанович, С. В. Ястремскай уонна да атыттар фундаментальнай үлэлэрэ билиҥҥи наука дьонугар бэркэ биллэллэр. Өскө Вруцевич уоина американец Гильдер сахаларга сөбүлэтэр наадатыгар кинилэр сирэйдэрин таһыйан биэрэри булгуччу наадалааҕынан ааҕар буоллахтарына, бу автордар ону утаран, саха норуота билигин төһө да кэр-дьэбэр олоххо олордор, улахан дьоҕурдаах, талааннаах норуот буоларын, сырдыкка тардыһарын, билиигэ-көрүүгэ баҕарарын дакаастаабыттара...

    [С. 99.]

   Куорат дьонун суйдуур-халыыр кэриэтэ эргиниилээх баайдары, аҥала инженердэри уонна сорох журналистары тарбаан, саралаан «Якутские этюды» диэн фельетоннар уонна сатирическай очеркалар түөрт выпустара тахсыбыта (1908). Эмиэ ити кэмҥэ кууччалыы тылынан «По камере», «В долине скорби» диэн бэрт бэлиэ аат-тардаах хоһооннор уонна кэпсээннэр хомуурунньукгара бэчээттэммиттэрэ. Бу кинигэлэр автордара араас киэргэл уобарастаркнан уонна туга-ханныга биллибэт дойдуну-сири туойуунан үлүһүйбүттэрэ. Арыый сытыы собустук гынан баран бытархай күннээҕи проблемалары хабан (аһылык боппуруоһа, саахар, бурдук аҕыйаҕа, кирдээх - хахтаах олох уо. д. а.) «Взгляд и нечто» диэн юмористическай сурунаал 1916 с. хас да нүөмэрдэрэ тахса сылдьыбыттара. Итнниэхэ уопсай литературнай быһыыга-майгыга сүүрбэһис үйэ саҕаланыытыгар саха литературата эмиэ тулалаан турар эйгэни уус-ураннык, реалистическайдык көрдөрүүтэ саҕаламмыта. Р. Ф. Юсупов бэргэнник эппитин курдук: «Творчество этнографа, фольклориста, языковеда и поэта А. Е. Кулаковского, А. И. Софронова, Н. Д. Неустроева, П. А. Ойунского — каждый из них представляет отдельные ступени движения от эпико-мифологической художественности к реалистическому отображенню жизни — возвестило о становлении якутской литературы» [* Юсупов Р. Ф. Социализм и культурное наследие. В кн.: «Взаимодействие литератур и художественная культура развитого социализма». М., 1981, с. 288.]. Саха литературатын бастакы айымньыларын автордара нуучча норуотун чулуу представителлэрин быһаччы сабыдыалларынан үүммүттэрэ, «Ахтыылар» диэн уус-уран ойуулааһыннардаах этнографическай очеркалар автордара А. Уваровскай сахатынбыт нууччалар кэргэннэригэр төрөөбүтэ, улааппыта. Кини кэнниттэн 1893-94 сыллардаахха М. Н. Андросова «Күлкүл бөҕө оҕонньор уонна Силирикээн эмээхсин» диэн остуоруйаны суруйбута кэлин, саха фольклорун биир хомуурунньугар бэчээттэнэн турар. Бу сүнньүнэн олоҥхо уонна остуоруйа формаларын тутуһан дьиҥнээх олоҕу ойуулуур уус-уран айымньы этэ. Ону биллиилээх ученай-этнограф Г. В. Ксенофонтов бэлиэтии көрбүтүн, кэлин И. В. Пухов, Е. И. Убрятова уонна Е. И. Коркина бигэргэппиттэрэ. М. Н. Андросова бу айымньыны суруйарыгар кини өр сыллар усталарыгар Э. К. Пекарскайы, В. М. Ионовы кытта бодо-руспута, доҕордоспута улахан туһа-лаах буолбут буолуохтаах...

    [С. 100.]

    Н. Н. Тобуруокап,

    филологическай наука кандидата

    [С. 102.]

 

 

    А. Мординов,

    философскай наука доктора

                               САХАЛАРГА ФИЛОСОФСКАЙ САНАА ҮӨСКЭЭҺИНЭ

    Саха сирэ нуучча государствотыгар киирбитэ үс аҥар үйэтэ быйыл туолар. Ити сүүһунэн сыллар тухары саха норуота улуу нуучча норуотун, донду бары норуоттарын кытта биир дьылҕаланан, бииргэ үлэлээн-хамсаан, ыраахтааҕы былааһын, бэйэтин көлөһүниүүр кылаастарын утары бииргэ охсупан, революцияҕа, социалистическай тутууга кыттан кэллэ...

    [С. 82.]

                                                                               I

    Холобур быһыытынан ыллахха, саха сурук үөскүөн иннинээҕи философиятын көрдөрөр саамай сүдү айымньытынан кини олоҥхото буолара саарбаҕа суох. Олоҥхо өйө-санаата дириҥинэн, ис хоһооно баайынан, тыла-өһө дэлэйинэн, уус-уран өттунэн эҥкилэ суоҕунан, иэйиинтэ күүһүнэн уонна нарынынан, кырдьык даҕаны — уһулуччулаах айымньы. Ол туһунан син балайда үгүстүк революция инииттэн суруллан турар. И. А. Худяков, Э. К. Пекарскай, Г. Н. Потанин, В. Л. Приклонскай, В. Н. Васильев, М. Н. Андросова-Ионова уонна даҕаиы атыттар олоҥхону хомуйууга, суруйууга, бэчээттээһиҥҥэ, үөрэтиигэ үгүстүк үлэлээбит улахан өҥөлөөхтөрүн бэлиэтиэххэ наада. Советскай кэмҥэ олоҥхону үөрэтиигэ П. А. Онуунускай, Г. В. Ксенофонтов, И. В. Пухов, Г. У. Эргис уонна даҕаны атыттар сыаналаах үлэлэрэ бааллар. Ол эрээри, олоҥхону анаан үөрэтии саҕаланан эрэ турар днэтэххэ алҕас буолуо суоҕа. Оттон кини философскай ис хоһоонун үөрэтии төрүт даҕаны саҕалана илигэ чахчы. Манна биһиги, ити боппуруоһу сиһилии ырытарга холоно барбакка эрэ, олоҥхоҕо фнлософия сүрүн боппуруоһа хайдах туруорулларын уонна быһаарылларын, бастаан барыллааһын эрэ быһыытынан, кыратык таарыйаары гынабыт уонна ханнык даҕаны булгуччулаах бигэргэтиинии оҥорор соругу туруоруммаппыт...

    [С. 83.]

                                                        (Салгыыта бэнээттэниэ)

    [С. 89.]

 

 

    А. Мординов,

    философскай наука доктора

                               САХАЛАРГА ФИЛОСОФСКАЙ САНАА ҮӨСКЭЭҺИНЭ

                                                                               II

 

    ...Сахалыы сурук, сахалыы аналлаах алфавит 1818 сыллаахха атыннык эттэх-хэ, Октябрьскай революция сүүс сыл иннннэ оҥоһуллубута. Ол эрээри ити кэмҥэ релнгиознай литература эрэ бэ-чээттэнэрэ, ол даҕаны бэрт аҕыйах этэ. Ол да буоллар норуот айымньытын ту-һунан хас да үлэ бэчээттэммитэ ,ону та-һынан Э. К. Пекарскай сүүнэ улахан, киэҥник биллибнт тылдьыта бэчээттэ-ниитэ саҕалам.мыта. Бастакы, 1905— 1907 сыллардааҕы революция кэннит-тэн сахалыы хаһыаттар тахсыталаабыт-тара. Сахалыы национальнай уус-уран лнтсратура саҕаламмыта...

    [С. 90.]

    П. Н. Сокольников баайдары утары охсуһуутун, ыраахтааҕы манна олохтоох былааһын утары охсуһуутун политическай охсуһууга диэри тиэрдибэтэҕэ, ол аата революцнонер, марксист буолбатаҕа. Саха сирин усулуобуйатыгар, саха үлэһит норуотун сайдыытын оччотооҕу таһымыгар кини революционер буолар кыаҕа да суоҕа. Оцу кини бэйэтэ даганы өйдүүрэ. Ол курдук, холобур, 1902 с. кулун тутар 10 күнүгэр Э. К. Пекарскайга суругар «билпҥҥитэ сахалар политнческайдык охсуһуох кыахтара суох», «уопсайынан сахалары поли-тнческай охсуһууга тардар күчүмэҕэй» — диэбит [* ССРС НА архива, Ленинград, 202 ф. 2 оп., 426 дь. (В. Пинигин булбута. А. М.)]...

    [С. 100-101.]

 

 

                                                                          Глава X

                                                      ЯКУТСКИЙ ПЕРИОД ССЫЛКИ

                                      ПОЧЕТНОГО АКАДЕМИКА Э. К. ПЕКАРСКОГО

    25-летаий период якутской ссылки выдающегося якутоведа, почетного академика СССР Эдуарда Карловича Пекарского очень мало изучен историками, его жизнь и научная деятельность дореволюционного периода недостаточно освещены в нашей исторической литературе. Только в отдельных журнальных и газетных статьях упоминаются годы его пребывания в дореволюционной Якутии.

    Еще до Октябрьской революции на страницах журнала «Живая старина» (1907 г.) и газет академики В. В. Радлов, К. Т. Залейман и другие крупнейшие ученые, этнографы, историки нашей отечественной науки неоднократно давали очень высокую оценку научным работам, этнографическим исследованиям Э. К. Пекарского. С первых же лет Советской власти в центральной академической печати начали появляться рецензии, отзывы и оценки научных работ Э. К. Пекарского. Э. К. Пекарский сразу получил признание и поддержку со стороны Советского правительства для проведения своей дальнейшей творческой работы. О его жизни и научной деятельности был написан ряд статей на страницах журнала «Советская этнография».

    В 1958 году Якутским издательством опубликована брошюра под редакцией профессора Л. Н. Харитонова «Эдуард Карлович Пекарский», посвященная 100-летию со дня его рождения. Она издана очень малым тиражом, сейчас стала редким библиографическим изданием.

    Многие труды и воспоминания его современников, личных друзей по политической ссылке в Якутии народовольцев И. Майнова, В. Попова, В. Трощанского, В. Серошевского, Н. Виташевского, В. Ливадина, а также якутов Д. Д. Попова, Е. Н. Николаева, П. П. Сокольникова ждут своих будущих исследователей. Э. К. Пекарский с ними имел не только личные связи, а вместе с ними в условиях жестокой ссылки и полицейского надзора вел обширную научную работу, исследования и кропотливый сбор этнографических материалов по истории, быту и культуре, языку, фольклору якутов, эвенов, эвенков, юкагиров. Многие из этих его трудов, записок, писем, переписок все еще продолжают оставаться на полках архивов, не все они стали достоянием наших краеведов, исследователей и ученых.

    Нам удалось обнаружить в архивах ряд интересных материалов и личных писем Э. Пекарского, относящихся к якутскому периоду его ссылки, его переписку в период работы над созданием своего выдающегося труда «Словаря якутского языка» с Восточно-Сибирским Отделом Русского Географического общества (ВСОРГО), с губернаторами, письмо политссыльного Н. С. Тютчева — друга Э. К. Пекарского, много помогавшего в опубликовании его трудов. Они представляют научную ценность в освещении жизни и научной деятельности Э. К. Пекарского.

    В данной работе использованы архивные материалы, подлинные письма, написанные самим Э. К. Пекарским, которые показывают, в каких трудных условиях, в течение 25 лет томясь в якутской ссылке, он, узник царизма, упорно занимался обширной научной деятельностью и одновременно одним из первых внедрил земледелие, хлебопашество, огородничество в Якутии, имел подлинно дружественные отношения с якутами.

    Э. К. Пекарский являлся личным другом выдающегося русского революционера-рабочего П. А. Алексеева. Во время ссылки П. А. Алексеева в Якутии они часто встречались, месяцами жили вместе. Э. К. Пекарский произнес на якутском языке замечательную речь о светлой памяти П. А. Алексеева на его могиле. Он охарактеризовал его как великого сына русского народа, как непоколебимого борца-революционера, резко обличил царское правительство и его сатрапов за злодейское убийство. В период пребывания в якутской ссылке он постоянно общался со многими революционерами, пребывавшими в Якутии, не отрывался от революционной борьбы, всегда находился среди своих друзей.

    Эдуард Карлович Пекарский родился в Игуменском уезде Минской губернии 25 октября 1858 года в дворянской семье. До поступления в Харьковский ветеринарный институт он семь лет учился в Черниговской классической гимназии. Будучи студентом 1-го. курса Харьковского ветеринарного института, Э. К. Пекарский был одним из активных организаторов студенческих движений того времени. В 1879 году царская полиция арестовала его за участие в революционной борьбе против самодержавия. После следствия и допросов он предстал перед судом в г. Москве, который жестоко расправился с ним.

    В статейном списке, составленном на Э. К. Пекарского в Тверском губернском правлении 27 мая 1881 года, говорится: «В Московском Военно-Окружном Суде признан виновным: 1. в том, что принадлежал к тайному сообществу, имеющему цель ниспровергнуть путем насилия существующий государственный порядок... 2. в том, что в это же время, с апреля по 24 декабря 1879 года, скрываясь от преследования Полиции, вследствие этого был замешан в беспорядке Харьковского Ветеринарного Института, подлежал административной высылке в Архангельскую губернию, проживал заведомо под чужим паспортом на имя Ивана Кирилловича Пекарского и действительному на имя мещанина Николая Полунина, какие и предъявил полиции за свои собственные, за что и присужден к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы в рудниках на пятнадцать лет, впоследствии по 22-28 ст. улож. о наказ. ...Суд постановил ходатайствовать перед Московским Генерал-Губернатором смягчить Пекарскому наказание до ссылки на каторжные работы на заводах на четыре года. Г. Московский Генерал-Губернатор, приняв во внимание молодость, легкомыслие, болезненное состояние.., лишением всех прав состояния сослать Пекарского вместо каторжных работ на поселение в отдаленные места Сибири...» [* ЦГА ЯАССР, ф, 12, оп. 15, д. 62, лл. 5, 5 об., 6.].

    После суда с кандалами на ногах осенью этого же года в сопровождении военного конвоя из казаков Э. Пекарский 27 сентября 1881 года прибыл в г. Иркутск. Ознакомившись с делом и во исполнение приговора царского суда, генерал-губернатор Восточной Сибири решил отправить Э. К. Пекарского в ссылку в Якутскую область. В секретном письменном предписании иркутского генерал-губернатора от 12 ноября 1881 г. за № 2193 сообщается, что «Госуд. пр. Э. К. Пекарский 8 м. октября отправлен в сопровождении военного конвоя в г. Якутск» [* Там же, л. 20.].

    Генерал-губернатор Восточной Сибири дал предписание якутскому губернатору Черняеву «определить местом ссылки государственному преступнику Э. К. Пекарскому один из отдаленных наслегов Якутского округа с учреждением за ним гласного и секретного строгого полицейского надзора. В ответном донесении якутского губернатора сообщается, что «прибывший в г. Якутск 2 сего ноября государственный преступник Эдуард Карлович Пекарский распределен для жительства в 1-й Игидейский наслег, Батурусского улуса, Якутского округа и направлен 4 сего же ноября с учреждением за ним, Пекарским, надлежащего полицейского надзора... Подписал губернатор Черняев...» [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 15, д. 62, л. 21.].

    Э. К. Пекарский по прибытии на место своего постоянного поселения решил заняться хлебопашеством.

    В своих письмах, заявлениях на имя якутского губернатора и окружного исправника он неоднократно обращался с просьбой дать ему возможность заняться земледелием. Для этого просил перевести его в соседний во 2-й Болугурский наслег Баягантайского улуса. В архивах сохранилось его подлинное письмо, адресованное якутскому окружному исправнику, отправленное из 1-го Игидейского наслега Ботурусского улуса в 1882 г., в котором он писал:

    «В начале декабря прошлого года мною было отправлено прошение на Ваше имя о переводе меня в один наслег с административно-ссыльным Николаем Кузнецовым, для совместного с ним жительства, т. е. во 2-й Болугурский наслег.

    В последний приезд Г. Заседателя Слепцова я узнал, что А. Кузнецов переводится в город Томск, на Родину.

    В вышеупомянутом наслеге есть русские поселенцы, занимающиеся хлебопашеством, ... совместно с которыми я также желал бы заняться хозяйством...

    Февраля 3-го дня 1882 года.

    Ссыльнопоселенец Эдуард Пекарский» [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 15, д. 62, л. 25.].

    Эту просьбу Пекарского не удовлетворили, и ему пришлось остаться на прежнем месте своего поселения, где было очень трудно заниматься земледелием. Несмотря на это, он твердо решил заняться хлебопашеством. Из архивных материалов видно, что Э. К. Пекарскому, благодаря установленным хорошим отношениям с местными якутами и их помощи, в ноябре 1884 г. удалось приобрести рабочую лошадь. С этого времени он имел возможность постоянно и относительно в больших размерах обрабатывать свой земельный участок, расширить его и получать неплохой урожай хлеба. Одновременно он занимался заготовкой сена, одним из первых же «сударских» применил литовку. Все эти новшества Э. Пекарского были большим событием в жизни всего наслега и улуса. Он охотно делился своим опытом земледелия с бедными якутами. Наглядно показывая приемы труда, способствовал тому, что и в условиях Якутии стали заниматься хлебопашеством и огородничеством. С первых дней своего пребывания он считался самым добрым и умным «сударским» среди местного населения. Очень любил долго сидеть по вечерам у камелька и вести беседы с бедняками. Э. К. Пекарский оказывал и материальную помощь. Он с благодарностью вспоминал якутов за то, что в первые трудные годы пребывания в ссылке они оказывали ему посильную материальную помощь, чтобы завести хозяйство. Об этом сохранилось в архиве его личное письмо, проникнутое чувством благодарности к якутам, адресованное в 1-е Игидейское родовое управление Ботуруеского улуса:

    «В 1-е Игидейское Родовое Управление, Батурусского улуса Государственного ссыльного Эдуарда Пекарского.

    Предложение

    В виду того, что общество 1-го Игидейского наслега при наделении меня земельным наделом, оказало мне материальную помощь для обзаведения хозяйством, я, чтобы чем-либо отблагодарить общество, прошу Родовое Управление предложить обществу принять от меня, для увеличения, состоящего в запасе сена, в дар 400 копен сена, которое должно быть раздаваемо в годы бессенницы. Общественникам, по преимуществу беднейшим, взаимообразно, на тех же основаниях, как и наслежное запасное сено.

    Государственный ссыльный Эдуард Пекарский. Декабря 14 дня 1891 г.» [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 15, д. 62, л. 116.].

    В результате установления таких дружеских отношений и постоянного общения с местным якутским населением, особенно с беднотой, Э. К. Пекарскому сравнительно за короткое время удалось хорошо овладеть якутским языком. Он установил постоянную связь и имел неоднократные встречи, с другими политическими ссыльными, в то время отбывающими политическую ссылку в одном с ним наслеге, а также в соседних улусах. Среди них были П. Алексеев, М. Натансон со своей женой В. Натансон, В. Ионов, С. Ястремский, И. Майнов,. В. Серошевский, В. Трощанский, А. Сиряков, И. Щепанский, В. Ливадин, П. Петерсон и многие другие. Из перечисленных политических ссыльных В. Ионов, Н. Виташевский, И. Майнов, В. Серошевский, В. Трощанский, С. Ястремский, В. Ливадин стали заниматься научным исследованием истории Якутии, изучением экономики и культуры, языка, фольклора и этнографии якутов, эвенов, эвенков и других народов якутского края. Большинство из них, впоследствии стали известными исследователями, учеными, внесшими большой вклад в научное изучение Якутии дореволюционного периода.

    Н. Виташевский, В. Ионов, С. Ястремский, М. Натансон, изучившие якутский язык и составившие небольшие якутско-русские и русско-якутские словари, помогли Э. К. Пекарскому глубоко изучить якутский язык. Они, передав свои рукописи Э. Пекарскому, стали заниматься научной работой вместе с ним. Таким образом, Э. Пекарский среди политссыльных Якутии стал как бы научным руководителем, «старшим» товарищем, окружил себя передовыми и образованными представителями революционного движения того времени.

    В 1883 году прибыл на поселение политический ссыльный Н. С. Тютчев, который привез с собой один экземпляр «Якутско-немецкого словаря» академика О. Бётлингка. Встретившись в ссылке с Э. Пекарским, Тютчев подарил ему этот словарь. Н. С. Тютчев был народовольцем, впоследствии стал эсером. За участие в революционном движении вместе с другими народовольцами дважды» — в 1878-1890 годах, затем 1895-1903 гг. — отбывал ссылки в Восточной Сибири, т. е, всего двадцать лет. После Великой Октябрьской социалистической революции до 1923 г. Н. С. Тютчев работал сотрудником в историко-революционном архиве в Петрограде, затем в редакции журнала «Каторга и ссылка». Им написано и опубликовано много ценных статей по истории каторги и ссылки. Н. С. Тютчев умер в 1924 году, в 68-летнем возрасте.

    Э. Пекарский, ознакомившись со словарем академика О. Бётлингка, убедился в его неполноте включения якутских слов, обнаружил большие недостатки в научной обработке слов и наличие грамматических ошибок. Словарь О. Бётлингка был очень маленьким по своему объему, включал всего лишь 3 тысячи слов. На основе этого в научном мире тогдашней России стали высказывать мнение, что якутский язык настолько беден и неразвит, включает в себя всего лишь около 3 тысяч «неполных» слов. Все это натолкнуло Э. К. Пекарского на мысль составить новый фундаментальный полный словарь якутского языка. И он начал собирать огромный материал по составлению нового словаря якутского языка. В начале он записывал на полях словаря О. Бётлингка, а затем на страницах двух других книг. Необходимо отметить, что эти две книги, на страницах которых были написаны Э. К. Пекарским якутские слова, составившие в будущем основу его знаменитого словаря, были подарены ему П. А. Алексеевым. Он горячо одобрил идею составления словаря и специально для записи якутских слов подарил Э. Пекарскому эти две книги, которые тоже имеют свою особую интересную историю. П. Алексеев привез их из Карийской крепости, где отбывал срок каторги. Книги были переплетены в крепости каторжанами и при выходе на поселение П. Алексееву в знак глубокого уважения подарены князем Цициановым. Князь Цицианов был личным другом Петра Алексеева по революционной борьбе и каторге. За участие в революционной борьбе он в числе других по «Процессу 50» был приговорен к 10 годам каторжных работ в крепостях. И вместе с П. Алексеевым отбывал сроки в Карийской крепости.

    Э. К. Пекарский, составив первый вариант словаря с включением в него 7000 слов, продолжая работать над ним, поручил своему другу по ссылке Н. С. Тютчеву переговорить с представителями власти или с членами Восточно-Сибирского Отдела Имперского Русского Географического общества о возможности напечатания нового словаря якутского языка на средства общества. Об этом сохранились в архивах ГЦА ЯАССР документы и письма Н. С. Тютчева в Енисейскую губернию. Он также обратился с письмом на имя смотрителя Иркутского тюремного замка. В одном из документов якутского губернатора от 7 июля 1887 года за № 474 говорится:

    «Иркутский Губернский Прокурор», при отношении от 2 с. июля за № 189 представил на мое распоряжение рапорт смотрителя Иркутского тюремного замка с письмом содержащегося в этом замке следующего на водворение в Енисейскую губернию административно-ссыльного Николая Тютчева, адресованным на имя смотрителя, в коем Тютчев заявляет, что одним из его товарищей, находящихся в Якутской области Эдуардом Пекарским составлен по системе и грамматике Бётлингка якутско-русский словарь заключающий в себе более 7000 слов и что по представлении Пекарского этого словаря для корректуры местным знатокам якутского языка протоиерею Попову и голове Батурусского улуса Николаеву, таковой последними одобрен, причем обоими ими выражено мнение, что означенный словарь по обилию слова, точному проведению раз принятой системы и правильности языка, далеко оставляет за собой все попытки подобного рода, больше ранние. Вследствие того, что переговоры но изданию словаря Пекарского поручены Тютчеву, последний просит смотрителя замка, как состоящего в числе действительного члена Восточно-Сибирского Отдела Имперского Русского Географического общества предложить отделу не найдет ли оно возможным напечатать этот словарь на собственные средства.

    В виду того, что Эдуард Пекарский, по имеющимся сведениям принадлежит к числу государственных преступников, водворенных в Якутской области, я имею честь препровождать переписку по сему делу Вашему Превосходительству и покорнейше просить о последующем меня уведомить» [* ЦГА ЯАССР, ф.12, оп. 15, д. 62, лл. 55, 55 об., 56.].

    До наших дней в архивах сохранилось письмо политссыльного Н. С. Тютчева, много и настойчиво ходатайствовавшего перед губернаторами, членами Восточно-Сибирского Отдела Русского Географического общества о признании и издании словаря якутского языка, составленного его другом Э. К. Пекарским:

    «27/V 84 г. Иркутск.

    Милостивый Государь Иннокентий Петрович!

    Один из моих товарищей, некто Эдуард Карлович Пекарский, за время 5-ти летнего пребывания своего в Якутской области составил якутско-русский словарь. Словарь этот, заключающий в себе более 7000 слов, составлен им придерживаясь системы и грамматики Бётлингка...

    Г. Пекарский поручил мне переговорить об издании этого словаря с проф. Иобминским, рассчитывая, что обстоятельства позволят мне в этом году быть в Казани, но ввиду невозможности этого, обращаюсь к Вам, милостивый государь, с предложением не найдет ли Отдел Восточно-Сибирского Географического общества возможным напечатать словарь г. Пекарского на свои средства?

    В случае, если Отдел найдет это возможным и своевременным, то с требованием приемки словаря следует обратиться к голове Батурусского улуса Егору Николаевичу Николаеву... последний взял на себя труд получить его у г. Пекарского и прислать куда следует.

    Примите и пр. Николай Тютчев» [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 15. д. 62 лл. 58, 58 об., 59.].

    Так через всякие преграды друзья Э. К. Пекарского с революционной настойчивостью содействовали опубликованию составленного им якутского словаря.

    Представители царской власти и научных кругов того времени вынуждены были признать ценный труд государственного преступника Э. К. Пекарского. В этом отношении характерно письмо графа А. Игнатьева от 21 ноября 1887 года за № 2152, в котором говорится:

    «По полученным мною сведениям, пребывающий во вверенной Вашему управлению области, в Батурусском улусе, политический ссыльный Эдуард Карлович Пекарский занимается собиранием этнографических сведений, составил якутский словарь, содержащий 7000 слов, сборник якутских сказок.

    Подобного рода материалы не могут не быть весьма интересными для Восточно-Сибирского Отдела Имперского Русского Географического Общества, а потому честь имею покорнейше просить Ваше Превосходительство приказать предложить г. Пекарскому, не может ли он свои труды доставить в названный Отдел для рассмотрения, в случае благоприятного отзыва, труды Пекарского могли бы быть изданы при содействии Отдела, и вознаграждение автора могло бы при этом определиться по соглашению с Пекарским.

    Во всяком случае Вы можете уверить г. Пекарского в неприкосновенности его прав и в сохранении рукописей, которые он через Вас вышлет в Отдел Географического Общества.

    Граф Алексей Игнатьев» [* Там же, лл. 62, 63.].

    В создании и издании словаря Э. К. Пекарскому не только содействовали» но также всячески помогали выдающиеся ученые того времени, в том числе академики В. В. Радлов и К. Г. Залейман. Когда из-за отсутствия средств не могли продолжить его издание в Якутии (первый выпуск вышел в 1899 году в г. Якутске), академики В. В. Радлов и К. Г. Залейман добились приглашения в Санкт-Петербург Э. К. Пекарского. Под личным наблюдением и участием академиков В. В. Радлова, К. Г. Залеймана Э. К. Пекарский приступил к подготовке издания «Словаря якутского языка» на средства Академии наук. Академик с мировым именем В. В. Радлов, принимая личное участие в научной обработке словаря, привлек к составлению и подготовке к изданию, дополнению и составлению якутских слов со словами других тюркских и монгольских языков выдающихся тюркологов и монголистов того времени. В результате такого широкого участия и братской помощи выдающихся русских ученых отечественной науки крайне отсталый, сравнительно малочисленный вымирающий в условиях царизма бедный якутский народ получил богатый, образцовый по своей полноте, грамматической точности, глубине и тщательности научной обработки, один из самых лучших словарей не только народов Азии, но и мира.

    Когда вышел в свет первый выпуск «Словаря якутского языка», выдающийся тюрколог академик В. В. Радлов с восхищением писал:

    «Я не знаю ни одного языка, не имеющего письменности, который может сравниться в полноте своей и тщательности обработки с истинным тесанкус лингвэ ярутокум, да и для многих литературных языков подобный словарь, к сожалению, остается еще недолго пиум десидериум».

    Непременный секретарь Академии Наук академик С. Ф. Ольденбург, под руководством которого издавались все выпуски этого громадного научного труда «Якутского словаря» в Академии Наук СССР, в предисловии к выпуску писал:

    «Заканчивается большое научное дело, имеющее и широкое практическое применение. Якутский народ получает прекрасный, вполне научно обработанный словарь. Немного народов Востока имеют еще такие словари».

    Профессор Л. Н. Харитонов дает следующую оценку «Словаря якутского языка» Э. К. Пекарского:

    «Словарь в большой степени облегчает труд исследователей языка и национальной культуры якутского народа, так как представляет собой полное собрание всего лексического богатства языка, отражающего в себе с незапамятных времен все содержание его национальной культуры. Весь этот громадный материал, собиравшийся в течение пятидесятилетнего кропотливого труда, прошедший через строгий научный фильтр и представленный в систематизированном виде, составляет неоценимый вклад для исследователя...».

    Таким образом, Э. К. Пекарский в тяжелейших условиях политической ссылки в течение 25 лет совершил блестящий научный подвиг, создав якутский словарь и положил начало прочному научному изучению быта, культуры и языка якутского народа.

    В 1927 году Э. К. Пекарский был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, а в 1931 году — почетным академиком.

    Э. К. Пекарский умер 29 июня 1934 года.

    [С. 250-259.]

 

 

                                                                          Глава ХІІ

                          ВЫДАЮЩИЙСЯ РАБОЧИЙ-РЕВОЛЮЦИОНЕР П. А. АЛЕКСЕЕВ

                                                             В ЯКУТСКОЙ ССЫЛКЕ

    В 1974 году советская общественность отметила 125-летие со дня рождения П. А. Алексеева.

    Знаменательно, что В. И. Ленин, высоко оценивая революционную деятельность П. Алексеева, в передовой статье первого номера пролетарской газеты «Искра» писал: «Перед нами стоит во всей своей силе неприятельская крепость, из которой осыпают нас тучи ядер и пуль, уносящие лучших борцов. Мы должны взять эту крепость, и мы возьмем ее, если все силы пробуждающегося пролетариата соединим со всеми силами русских революционеров в одну партию... И только тогда исполнится великое пророчество русского рабочего-революционера Петра Алексеева: «подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!» [* В. И. Ленин. Полн. собр. соц., т. 4, сс. 376-377.].

    Петр Алексеев с 9 лет стал московским ткачом, прошел славный путь рабочего-революционера, борца против русского самодержавия, всю свою жизнь посвятил великой цели освобождения «рабочего люда» и до конца своих дней оставался стойким, непримиримым врагом царизма.

    Петр Алексеев был одним из самых ярких, выдающихся представителей второго периода революционного движения в России. Определяющей силой этого этапа, по периодизации В. И. Ленина, приблизительно с 1861 по 1895 год, были разночинцы с народнической идеологией. Вместе с тем, характерной чертой этого периода было рабочее движение, открывшее собой новую страницу в революционной истории нашей страны. Московский ткач Петр Алексеев, столяр Степан Халтурин, ткач из Петербурга Семен Агапов, потомственный рабочий Петр Моисеенко и слесарь Виктор Обнорский составили блестящую когорту, честь и славу русских рабочих-революционеров 70-х годов XIX в., выступивших против самодержавия и крепостнических порядков, требовавших политических свобод, пробудивших революционное самосознание русского пролетариата.

    Реформа 1861 г., отменившая крепостное право в России, произвела глубочайшие изменения в экономической и политической жизни тогдашней России. Классики марксизма-ленинизма подчеркивают, что значительное сохранение остатков крепостного права после его отмены объективно обусловило существование в России двоякого рода противоречий, свойственных капитализму и крепостничеству. В пореформенной России имелись классы капиталистического общества — пролетариат и буржуазия, классы феодального общества — крестьяне и помещики. Крестьяне и рабочие вели классовую борьбу против буржуазии и помещиков. Рабочий класс России формировался из трех основных источников: из разорявшегося крестьянства, мелких ремесленников и кустарей и из потомственных рабочих. Эти особенности капиталистического развития России после реформы 1861 г. в совокупности предрешили появление на исторической арене классовой битвы революционеров-разночинцев, с их идеями народничества как особого политического течения.

    Отмечая общность теоретической основы народничества как идейного течения, В. И. Ленин особо выделял народников 60 - 70-х годов Как наиболее революционных деятелей, отличая их от народников 80 - 90-х годов, утративших революционные черты и скатившихся к либерализму. Петр Алексеев вместе с друзьями по революционной борьбе и по классу с С. Агаповым, С. Халтуриным, В. Обнорским, П. Моисеенко был членом организации революционных народников 60 - 70-х годов. В то же время он являлся наиболее ярким представителем нового, самого революционного класса русского пролетариата.

    В народничестве 70-х годов уже оформлялась более заметно пролетарская струя освободительного движения. Рабочий класс России уже в 70-х годах оказался способным выдвинуть из своей среды выдающегося рабочего революционера Петра Алексеева. Царское правительство жестоко расправилось с первым рабочим-революционером. Оно организовало в 1877 году политический процесс, получивший в истории название «Процесс 50». Петр Алексеев приговором Особого суда Правительствующего сената был осужден на 10 лет каторги. Начался его четырнадцатилетний тяжкий путь каторги в Сибири и ссылки в Якутии.

    Годы томительного пребывания Петра Алексеева в якутской ссылке до сих пор очень мало изучены и не полностью освещены в исторической литературе, особенно в центральных изданиях.

    Петр Алексеев более 6 лет, с 9 марта 1885 года по 16 августа 1891 года находился в якутской ссылке и был зверски убит местными феодалами — наемниками царизма. К сожалению, кроме отдельных газетных статей, воспоминаний и двух брошюр [* М. Я. Струминский. Петр Алексеев в якутской ссылке, Якутск. 1940; Н. X. Андросов. П. Алексеев Тааттаҕа. Якутск, 1952.] нет литературы о периоде якутской ссылки Петра Алексеева. В фондах ЦГА ЯАССР, ЦГАОР нами обнаружены новые, ранее неизвестные документы о нем, его личные письма и воспоминания его современников, которые дают возможность внести некоторые дополнения и уточнения в освещение истории его пребывания в Якутии и непримиримой борьбы с местной администрацией.

    Петр Алексеев родился 14 января 1849 г. (26 января 1848 г. по ст. ст.) в Новинской деревне Сычевского уезда Смоленской губернии, по нынешнему административному делению — в деревне Новинской Гжатского (Гагаринского) района Смоленской области. В научной и научно-популярной литературе указывается, что он родился в бедной крестьянской семье. Таким образом, в биографии Петра Алексеева упускается очень существенный момент, который имеет принципиальное значение в определении его социального происхождения как сына рабочего, одного из первых революционеров, вышедших из среды русского пролетариата. Отец Петра Алексеева — Алексей Игнатьевич был московским ткачом шерстяного производства. У него была очень большая семья: четыре сына (Игнат, Влас, Петр, Никифор) и две дочери. Семья жила в подмосковной деревне Новинская.

    Сначала Алексей Игнатьевич ездил на заработки в Москву один, а когда подрастали сыновья, устраивал их на московских фабриках, где широко применялся детский труд. Старшие братья Влас и Никифор были рабочими московской фабрики Емельянова и Рошформа по производству полушерстяных тканей. Как видно, Петр Алексеев родился и вырос не в типичной семье крестьянина, а в семье рабочего, члены которой трудились на промышленных предприятиях Москвы. Когда Петру исполнилось 9 лет, отец также взял его с собой в Москву и устроил на ткацкой фабрике.

    Проработав более десяти лет на разных фабриках Москвы, Петр Алексеев в 1872 году переезжает в Петербург. В то время за Невской заставой была одна из самых крупнейших фабрик Петербурга по обработке шерсти — фабрика Торнтона, на которой работало около тысячи рабочих. Петр поступает ткачом на эту фабрику. Он быстро знакомится с рабочими, с условиями их труда. Несмотря на изнурительную продолжительность рабочего дня, — а он длился 14-16 часов в сутки, — находил время для самообразования, расширения знаний, посещения политических кружков рабочих, организованных пропагандистами-народниками. Его в это время особенно интересовали вопросы развития общества и материального производства.

    Посещая занятия кружка чайковцев, Петр Алексеев имел возможность широко ознакомиться с обширной нелегальной политической литературой, мог читать запрещенные цензурой книги. Наряду с другими книгами, он занялся глубоким изучением сочинений Лассаля, Д. Милля, Н. Чернышевского, Н. Добролюбова. В марте 1872 г. в Петербурге вышел в свет 1 том «Капитала» К. Маркса в русском переводе Г. Лопатина и Н. Даниельсона. «Капитал» К. Маркса быстро распространился среди революционно настроенного студенчества Петербурга, дошел он и до посетителей революционного кружка рабочих текстильных фабрик, в том числе и П. Алексеева.

    Во время занятий в революционном кружке Петр Алексеев познакомился с Прасковьей Ивановской, впоследствии ставшей одной из видных деятельниц революционной партии «Народная воля». П. С. Ивановская была его близким другом. Дружба поддерживалась перепиской и после «Процесса-50». Это была дружба революционеров, двух любящих друг друга людей. Переписка продолжалась и в период якутской ссылки. Прасковья Ивановская, получив извещение о его гибели, ездила в Якутию, посетила место последнего пребывания ссылки и могилу П. Алексеева. Поездка из Москвы в далекий глухой улус дореволюционной Якутии была очень смелым решением революционерки, показателем большого уважения к погибшему другу. П. Ивановская дала наиболее полную характеристику Петра Алексеева. Она писала: «...Новый торнтоновскйй рабочий, звали его Петром Алексеевым. Некрасивое, немного рябоватое, бледное лицо, обрамленное густыми, несколько волнистыми, черными волосами, с блестящими черными глазами, производил впечатление большой силы и смекалистости. Крепкая, широкая фигура, изрядно большие мускулистые руки, кулак, как хороший булыжник, весь крупный, сильный богатырь русского эпоса!.. По виду Алексеев казался несколько грубым, неприветливым, а между тем он был душою рабочих, их советником, бескорыстным защитником. В трудные и опасные моменты на него безбоязно можно было положиться, он не выдаст, даже если бы предстояла большая ответственность. Петр Алексеев остался главным руководителем на торнтоновской фабрике...» [* П. Ивановская. Письма Петра Алексеева из ссылки, — «Каторга и ссылка». 1924, № 5-6, с. 168.].

    Петр Алексеев в годы работы на фабрике Торнтона, ведя революционно-пропагандистскую работу среди большого коллектива рабочих, приобретал черты руководителя, организатора массовой нелегальной революционной работы.

    В 1873 г., посещая занятия политического кружка Васильевского района Петербурга, познакомился с В. Обнорским — будущим известным рабочим-революционером, одним из организаторов и активных деятелей «Северного союза русских рабочих». В этот Васильевский кружок входили также такие известные деятели революционного рабочего движения того времени, как С. К. Волков, Д. Н. Смирнов, братья Алексей и Петр Петерсоны, М. А. Орлов, И. А. Бачин, С. И. Виноградов и многие другие.

    В ноябре 1874 г. Петр Алексеев с братом Никифором переезжает в Москву и поступает ткачом на фабрику Тимашева. А Никифор Алексеев поступил на работу к фабрикантам Емельянову и Рошформу. В это время на других московских фабриках Емельянова и Рошформа работали еще два их родных брата Игнат и Влас Алексеевы. Они тоже начали вести революционную пропагандистскую работу среди рабочих своей фабрики. Таким образом, родные братья Петра Алексеева —. Игнат, Влас и Никифор — с детского возраста стали рабочими Москвы и Петербурга, а два последние под влиянием старшего брата Петра начали распространять среди рабочих нелегальную революционную литературу, «воспрещенные к обращению в публике брошюры», за что были арестованы жандармерией в 1875 г. в Москве.

    Пропагандистская работа П. Алексеева скоро привлекла внимание народников. В 70-х годах XIX века за границей, в г. Цюрихе, возникла группа народников из числа студенток. В ее состав входили студентки Цюрихского университета Софья Бардина, две сестры Любатович, три сестры Субботины, Бетя Каминская, сестры Вера и Лидия Фигнер и другие. Они организовали революционный кружок с целью изучения истории революционного рабочего движения в Западной Европе и революционной литературы о социалистическом движении в странах Запада. Члены этого кружка называли себя «Фричами». Вскоре они приняли решение о возвращении в Россию, где студентки-«фричи» посвятили себя революционной борьбе, многие из них стали друзьями Петра Алексеева, а Вера Фигнер, сестры Субботины, Софья Бардина стали виднейшими деятелями революционного народничества в России. «Фричи» стали составной частью московской организации рабочих, в которой руководящую роль сыграл Петр Алексеев.

    В ноябре 1874 г. Петр Алексеев организовал в Москве конспиративную квартиру в Замоскворечье, где устраивали собрания, тайные встречи. Эта квартира была первой московской явочной квартирой для установления новых связей, привлечения в Московскую организацию рабочих, для хранения нелегальной литературы. Из-за слежки полиции, революционеры вынуждены были сменить первую явочную квартиру. На Пантелеевской улице в Мещанской части Москвы в доме Е. А. Корсак была снята новая явочная квартира. Однако и на этой квартире руководителям Московской организации рабочих недолго удалось скрыться от преследования царской полиции. В ночь с 3 на 4 апреля 1875 г. девять руководителей организации во главе с Петром Алексеевым были арестованы. Всех арестованных посадили в одиночные камеры знаменитой Пугачевской башни. Так была обезглавлена Московская организация рабочих. Начались массовые аресты. Следствием установлена связь «москвичей» с рабочими других городов: Петербурга, Тулы, Киева, Одессы и т. д. В сентябре 1876 г. официальное следствие было закончено. Следственный материал с обвинительным актом составил 12 больших томов. Всех подсудимых из Московских тюрем перевели в Петербург, где состоялся суд, который получил название в истории «Процесс 50-ти» (по количеству подсудимых — В. О.).

    Преступления 50 московских революционеров, включенных прокурором в особый список государственных преступников, царское правительство считало настолько опасным для устоев Российской империи, что было решено рассмотреть их дело Особым присутствием Правительствующего сената. Боясь огласки и сочувственного отношения народных масс к подсудимым, правительство решило провести суд над революционерами при закрытых дверях, тайно от народа. «Процесс 50-ти» продолжался с 21 февраля по 14 марта 1877 г., т. е. 23 дня. Пятеро подсудимых, в том числе Петр Алексеев, отказались от адвоката, что давало им юридическое право и возможность самим выступить на суде.

    Речь П. Алексеева на суде отличается своей классовой, остро революционной направленностью, прозорливостью, глубоким анализом социально-политического положения того времени и показывает, что подсудимый хорошо знал положение крестьян и рабочих царской России. Будучи идейным руководителем революционной организации рабочих, он решил публично дискредитировать суд и использовать его как трибуну революционной борьбы против царизма. Ему было поручено товарищами по процессу выступить. И он сам подготовил речь, даже репетировал ее в тюрьме накануне суда.

    Страстная речь П. Алексеева произвела сильное впечатление на суд, на всю Россию, встретила горячее одобрение, восхищение среди рабочих и передовых людей того времени, в том числе таких великих людей, как Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев и др. Вера Фигнер, присутствовавшая на судебном процессе, писала: «...можно сказать смело, что по красноречию, которое дается великим подъемом чувств, Петр Алексеевич не был превзойден ни одним рабочим всех процессов, последовавших с тех пор, вплоть до наших дней. Он был из числа их и первым из народа, выступавшим с таким пламенным революционным словом. Физический облик Петра Алексеева как нельзя более гармонировал с содержанием речи...» [* Газ. «Воля народа», 1917, № 100.].

    Народник Оболешов под впечатлением пламенной речи П. Алексеева в 1877 году написал стихотворение, посвященное этому выступлению:

                                               «Царил над всеми он

                                              Как мощный исполин

                                              Могучею своей рабочею рукой

                                              бросал в лицо врагу

                                              упреки смело он...».

    Когда Петр Алексеев в заключении своей знаменитой речи на суде, как аккорд, произнес слова: «...Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда...», председатель суда Петерс, вскочив с места, закричал: «Молчать! Молчать!», но подсудимый, повышая голос, придавая ему грозовые ноты и революционный пафос, символически высоко подняв могучую руку в кулак бросил в зал: «...и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах». Громкие аплодисменты публики заглушили неистовые крики председателя суда — защитника царского трона. «Это народный трибун», — воскликнул в зале суда адвокат Спасович, обращаясь к подсудимым. А другой адвокат Ольхин свидетельствует, что не только публика и судьи, но и часовые-жандармы — точно окаменели, и если бы Алексеев, сказав речь, повернулся и ушел бы, в первую минуту никто его не остановил бы, так все растерялись. Сидевший на скамье подсудимых Иван Джабадари писал, что «это была огромная победа, обратившая в бегство весь суд. Тотчас объявлен был перерыв заседания» [* И. Д. Джабадари. «Процесс пятидесяти», — «Былое», 1907, 10, с. 194.].

    Академик Э. К. Пекарский, отбывавший политссылку в Якутии вместе с П. Алексеевым, в 1922 году вспоминал: «Впечатление было ошеломляющее, незабываемое до сих пор. Как удары молотка и теперь еще звучат в ушах сильнейшие места речи, облетевшей всю Россию и произведшей впечатление пушечного выстрела по существующему строю» [* Э. К. Пекарский. Петр Алексеев. — «Былое». 1922, 19, с. 80.].

    Великий русский поэт-демократ Н. А. Некрасов, будучи смертельно больным, очень внимательно, с сочувствием следил за судебным «Процессом 50-ти». После суда в постели он собственноручно переписал свое стихотворение, посвященное разгрому Парижской Коммуны, «Смолкли честные, доблестно павшие» и переслал его прямо в тюрьму Петру Алексееву:

                                               «Смолкли честные, доблестно павшие.

                                              Смолкли их голоса одинокие,

                                              За несчастный народ вопиявшие,

                                              На разнузданы страсти жестокие.

                                              Вихры злобы и бешенства носятся

                                              Над тобою, страна безответная,

                                              Все живое, все доброе косится...

                                              Только слышно, о ночь беспросветная,

                                              Среди мрака, тобою разлитого,

                                              Как на грудь великана убитого

                                              Кровожадный птицы слетаются.

                                              Ядовитые гады сползаются» *.

    [* Н. С. Каржанский. Московский ткач Алексеев. М., 1954, с. 119.]

    Другой великий русский писатель И. С. Тургенев жил во Франции и, узнав о «Процессе 50-ти», написал стихотворение в прозе «Порог», посвященное русским девушкам, осужденным по жестокому приговору суда на каторгу и ссылку в Сибирь. И. Тургенев восхищался, что русская девушка, смело переступила «порог», за которым ее ждет по его словам «холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обиды, тюрьма, болезнь, самая смерть» на сибирской каторге и ссылке.

    Речь рабочего-революционера широко перепечатывалась в русской подпольной печати в зарубежных странах и использовалась революционерами всех поколений в борьбе против русского самодержавия, в революционном воспитании рабочих, крестьян России и других стран.

    В. И. Ленин свою программную статью «Насущные задачи нашего движения», напечатанную в 1900 году на страницах первого номера «Искра», закончил заключительными словами Петра Алексеева на этом суде.

    П. Алексеев в сентябре 1877 года был отправлен в Белгородскую каторжную тюрьму, где просидел в одиночной камере три года, до 1880 года. Он был одним из немногих, выдержавших жестокий режим этой проклятой всеми тюрьмы. Сюда же попал его друг по революционной борьбе, вместе с ним осужденный по «Процессу 50-ти», Иван Джабадари, которого в ноябре 1880 года оттуда вывезли умирающим. В одиночной камере здесь томился известный революционер-народоволец А. Дьяков.

    Департамент полиции в 1880 году переводит его из Ново-Белгородской централки в Мценскую пересыльную тюрьму для отправки в Сибирь. Весной 1881 года он был отправлен в очередной партии заключенных вместе с народниками С. Коваликом, И. Войнаральским, Г. Здановичем и др. Мучительно долгий путь каторжников от Мценской пересыльной тюрьмы до Карийской крепости лежал через города Тюмень, Красноярск, Иркутск. В феврале 1882 г. под усиленным конвоем каторжники из г. Иркутска были отправлены в Карийскую политическую тюрьму, в одну из нескольких по реке Кара. Небезынтересно отметить, что название этой реки происходит от бурятского слова «хара» — «черный», «мрачный». При составлении географических карт Сибири и нанесения на нее названий рек, чередуя букву «х» на «к» называли реку — Кара. Отсюда во всех документах департамента полиции пошли названия «Карийские тюрьмы», «Карийская каторга». Карийскую каторгу отбывали представители всех 3-х поколений русского революционного движения, начиная с декабристов.

    В 1883 году, перед коронацией Александра III, вступившего на престол после Александра II, казненного народовольцами 1 марта 1881 г., на Кару прибыл царский флигель-адъютант Норд, собиравший прошения у заключенных Карийской крепости «на имя Высочайшего» о помиловании. Петр Алексеев с возмущением отказался от царского помилования. Об этом было доложено новому императору Александру III, который продлил срок каторжных работ Петра Алексеева. П. Алексеев продолжал томиться в Карийской крепости. По приговору царского суда срок окончания десятилетней каторги его должен был наступить в апреле 1885 г. (срок каторги считался со дня ареста с 3 апреля 1875 г. — В. О.).

    Но царизм и не думал об освобождении стойкого и популярного среди рабочих России революционера, каким был Петр Алексеев. Правительство считало его «неисправимым революционером» и всячески старалось удержать в тюремном заточении или в каторжных крепостях.

    В связи с приближением срока освобождения Петра Алексеева — 2 августа 1884 г., — якутским губернатором было получено секретное письменное предписание от генерал-губернатора генерал-лейтенанта Д. Анучина, которое решило дальнейшую судьбу революционера. Подлинник письма хранится в Якутском Центральном Государственном архиве. Из письма видно, что царские охранники без всякого суда и приговора предписали отправить его на поселение в Якутскую область под строгим конвоем. Характерно отметить, что в этом предписании не указывался срок ссылки. Царский охранник 8 июля 1884 г. направил якутскому губернатору секретное предписание следующего содержания: «Управляющий Забайкальской области спрашивает разрешения моего на увольнение от работы ссыльнокаторжных государственных преступников Евстафия Казачковского и Петра Алексеева и на отправление их на поселение в Якутскую область. Предложив вместе с сим Управляющему Забайкальскою Областью и Начальнику Иркутской губернии распорядиться об отправлении названных преступников в Якутскую область на почтовых под строгим конвоем, с фотографическими карточками и письменными на них сведениями, и покорнейше прошу Ваше Превосходительство по прибытии их в область распорядиться назначением им мест поселения по ближайшему усмотрению. О времени же прибытия государственных преступников и о том, куда они будут Вами назначены уведомить Главное Управление. Подписал Генерал-Губернатор, Генерального Штаба Генерал-лейтенант Д. Анучин. Скрепил и. д. члена Совета, управляющий отделением Булатов» [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, ол. 15, д. 151, л. 2.].

    Разумеется, генерал-лейтенант Д. Анучин не мог дать такое предписание о переводе П. Алексева в Якутскую область без указания и одобрения самого императора. На основании этого беззаконного предписания 4 отделение полицейского управления Иркутской губернии 21 февраля 1885 г. направило Якутскому губернатору секретное предписание о поселении П. Алексеева в Якутскую область.

   В трудах исследователей дата прибытия Петра Алексеева в г. Якутск дается по-разному. Так, О. Островер считает годом прибытия П. Алексеева в Якутскую область 1884 год [* Л. Островер. Петр Алексеев. М., 1964, с. 219.], в Большой Советской Энциклопедии также указывается 1884 год [* БСЭ. Третье издание, 1969, т. 1, с. 416.]. Нами обнаружен новый архивный документ — официальное письменное представление якутского губернатора на имя якутского окружного полицейского управления, где точно указывается дата и первоначальное место поселения П. Алексеева; «назначить местом поселения прибывшему в г. Якутск 9 сего марта (1885 год — В. О.) государственному преступнику Петру Алексееву, якутский округ, Сасыльский наслег, Баяган-тайского улуса, я вместе с сим поручил г. якутскому полицеймейстеру передать означенного государственного преступника распоряжение окружного полицейского управления. Давая знать о вышеизложенном и препровождая при сем одну фотографическую карточку названного государственного преступника Алексеева и копию с распределительного списка о нем, поручаю окружному полицейскому управлению ныне же отправить Алексеева к месту его назначения за надлежащим конвоем и иметь за ним на месте поселения строгий полицейский контроль на общем основании о ссыльных этой категории и согласно имеемых об этом в полицейском управлении инструкций и разных распоряжений; о времени прибытия вышеуказанного государственного преступника на место поселения донести якутскому губернатору» [* ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 20, д. 38, лл. 1-2.]. Таким образам, в действительности П. Алексеев прибыл в Якутскую область в марте 1885 г., а не в 1884 г. как это утверждалось раньше. Царское самодержавие со своей стороны «удачно избрало» место изгнания, поселив его в глухой Сасыльский наслег Баягантайского улуса. И это вполне понятно, ибо царизм как огня боялся таких революционеров, как П. Алексеев.

    Петру Алексееву в год прибытия в Якутию было 36 лет. Благодаря своему богатырскому здоровью, молодости, стойкости духа и твердому характеру революционера, он перенес все тяжелые годы суровых испытаний и мучений в одиночной камере знаменитой Харьковской Ново-Белгородской каторжной тюрьмы, а затем самую мрачную и гиблую Карийскую каторгу. По прибытии в г. Якутск 1 апреля 1885 г. в якутском областном полицейском управлении состоялось медицинское освидетельствование его здоровья. О результатах освидетельствования сохранилось официальное заключение в документах полицейского управления.

    «Якутскому Окружному Полицейскому Управлению.

                          1 апреля 1885 года, № 148.

    Второе отделение Областного Правления уведомляет Окружное Полицейское Управление для отметки в статейном списке государственного преступника Алексеева, что как оказалось по освидетельствованию врачом, Алексеев, кроме незначительного ревматизма грудных мышц, ничем не страдает» [* ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 20, д. 38, л. 9.].

    С самого начала ссылки в якутскую область Петр Алексеев задумал план побега. Перед отправкой в Якутию друзья по революционной борьбе из товарищеской кассы выдали ему 200 рублей на побег.

    В середине апреля 1885 г. он под конвоем двух казаков и жандармского унтер-офицера был водворен в Сасыльский наслег Баягантайского улуса (ныне Сасыльский наслег, Томпонского района Якутской АССР). Здесь он встретился с ранее поселенными в этот наслег политическими ссыльными А. Сиряковым и И. Щепанским. П. Алексеев хорошо знал А. Сирякова по Белгородской «централке» и Карийской тюрьме. Место жительства политических ссыльных находилось в устье маленькой речки Неморга, расположенной на 7 км выше от устья горной реки Томпо, впадающей в р. Алдан. Река Неморга, в свою очередь, впадает в большую Сасыльскую протоку р. Алдан.

    На берегу этой полноводной протоки Алдана на возвышенном склоне есть небольшая поляна, со всех сторон окруженная богатым лесом. Здесь и жили политссыльные. На западной стороне поляны до сих пор сохранилась очень красивая осиновая опушка. А на береговой стороне узкой полоской протянулась поляна — «кытыл» — с редкими островками березовой рощи, тальника и ивы, где за короткое якутское лето хорошо вырастает трава, а в кустарнике созревает красная и черная смородина.

    В протоке, особенно в устье речки Неморга, всегда в достатке речная рыба: ельцы, окунь, щука, хариус, ленок, а весною из р. Алдан заходит таймень.

    Вот как сам П. Алексеев описывал место своего поселения: «...Приехал я в субботу; на следующий день праздник. Раннее утро. Ясная, светлая погода. Солнце так весело играло. Принарядился во что мог и вышел из хижины своего товарища, у которого временно поселился. Походил кругом; посмотрел в ту и другую сторону: кругом дичь, тайга..., но красивое, слишком красивое место»... [* П. Ивановская. Письма П. Алексеева из ссылки. «Каторга и ссылка», 1924, № 5-6, с. 172.]. А в другом письме своему другу он пишет, что «...Не узнал я зимнего Алдана. До того все роскошно, красиво, причудливо в это время на его сплошных островах и частых протоках...» [* Там же, с. 176.].

 

 

    В год прибытия Петра Алексеева в Сасыльский наслег в местность «Дьэкэ» в 200 м от его юрты была единственная хижина, где жили вместе бедные семьи Степанова и Тарабукина. Они с первого дня приезда Петра Алексеева в Сасыльский наслег и до его перевода в Ботурусский улус жили с ним в соседстве. Петр Алексеев установил самые искренние дружественные отношения с этими бедными якутскими семьями, особенно с их детьми: Никитой Тарабукиным, которому было 13 лет, Матреной п Агафией Степановыми. Эти современники П. Алексеева были свидетелями Великой Октябрьской социалистической революции, установления Советской власти в Якутии, первых лет пятилеток, колхозного строительства, Великой Отечественной войны и жили до глубокой старости в Сасыльцах. Будучи живыми свидетелями первых лет пребывания П. Алексеева в якутской ссылке, они оставили весьма ценные воспоминания о нем, которые представляют научный интерес в освещении этого периода его ссылки.

    П. Алексеев обучал грамоте Никиту, с ним часто ходил на рыбалку и на охоту. Благодаря постоянному общению и дружбе с местными, он начал изучать быт и нравы якутов.

    Рядом с юртой у него был небольшой огород, в котором он первым в Сасыльском наслеге сажал капусту и горох. О том, как начал жить в Сасыльском наслеге, заниматься огородничеством он в июле 1886 г. писал П. С. Ивановской: «...Лес оделся, хотя и не роскошно оделся. Зато трава, трава, как по волшебству, в один месяц так поднялась и так вдруг выросла, что теперь уже косят. Но все-таки — больно, как посмотришь кругом. Не видно человека, не белеет рубашка, не тащится гурьбой, веселой гурьбой толпа игривых ребят и девушек, как это можно постоянно видеть на нашей родине весной на лугах и полях. Тут все пусто; разве изредко увидишь как полуголый якут или один-одинешенек плывет на своей убогой ветке по озеру, или собирает более убогую, маленькую-премаленькую рыбку, которой питается всю весну. Не щемило бы, не болело бы сердце, если бы этот всю свою жизнь проводящий в заботах и тяжком труде народ жил хоть мало-мальски человеческой жизнью...» [* Письма П. Алексеева из ссылки. «Каторга и ссылка», 1924, № 6, с. 176.].

    Современник Петра Алексеева Никита Тарабукин, Василий Скрыбыкин и Агафья Степанова в своих воспоминаниях подчеркивают, что он быстро овладел якутским языком, с большим сочувствием относился к бедным якутам, установил с ними дружбу, часто бывал у них в юртах и подолгу разговаривал по вечерам. Официально архивным документом подтверждается, что он действительно мог свободно объясняться с любым местным жителем.

    Следует особо отметить, что политическим ссыльным здесь вести какое-нибудь личное хозяйство, тем более быть одним из первых земледельцев, было делом весьма трудным и сложным. Отсутствие рабочего скота, даже примитивного инвентаря, скудность земельных угодий и трудности доставки семенного зерна, семян овощей (а их необходимо купить и завезти из города Якутска), создавали дополнительные трудности.

    Естественно, что эти обстоятельства вынуждали Петра Алексеева неоднократно обращаться с различными просьбами к родовому управлению, чиновникам, якутскому губернатору, которые не очень-то старались удовлетворить его просьбы. Невнимательное, исключительно высокомерное отношение к нему возмущали его и он, открыто, с упреком выражал свое недовольство в письмах к губернатору.

    Современник П. Алексеева Н. Тарабукин рассказывает о том, какой громадной физической силой обладал он. Местные узнали об этом весной, в год его приезда, в апреле. «Мой отец, — вспоминает Тарабукин,— был батраком-хамначитом, возил сено для скота улусного головы князя Егора Булдакова. Однажды он ехал мимо юрты П. Алексеева. Санная дорога проходила через протоку «Дьэкэ», где была крутая горка. И сейчас там проходит зимняя дорога. Мой отец, чтобы не приезжать второй раз за остатками сена, взял все. Воз получился очень большой, и бык не смог поднять на горку. В это время на горке стоял Петр Алексеев. Он подошел к моему отцу и, улыбаясь, распряг быка, отвел его в сторону, а сам, примерно на пятьдесят шагов отвез сани в горку. Новый «сударский» оказался сильнее быка». Н. Тарабукин дальше рассказывает: «...В его чертах я находил живой образ богатыря из якутского народного эпоса. Петр Алексеев был ростом выше любого якута на целую голову, с широкими плечами и грудью, с крупными выступающими мышцами, предплечья (харылара) были как-будто четырехгранные, с большими мускулами, а широкие ладони, подобны «хоппо курдьэх» (якутские совковые березовые лопаты для выбрасывания льда из проруби), от тачек и кайла на каторжных работах стали мозолистыми. Волосы были очень густые и черные, как у якута, волнистые и аккуратно лежали высокой копной на голове, прикрывая громадный широкий лоб, придавая ему вид могучего богатыря, с неизмеримой физической силой» [* Воспоминания Н. Тарабукина хранятся у автора настоящей статьи.].

    Хорошо знавший П. Алексеева его друг по карийской тюрьме и якутской ссылке Э. К. Пекарский пишет: «Алексеев был человекам необычайной силы. Во время его приезда ко мне, когда я жил вместе с якутами, неоднократно приходилось в длинные, зимние вечера, быть свидетелем того, как якуты пробовали тягаться с Алексеевым на палке. Самые сильные якуты, слывшие богатырями, вынуждены были уступать Алексееву. Доказательством его физической силы служило, между прочим, громадное количество копен, которые он успевал накосить за день. Самый лучший якутский косец накашивал едва половину этого количества» [* Э. К. Пекарский. Рабочий Петр Алексеев. — «Былое», 1922, № 19, с. 102.].

    Другой современник так описывает Петра Алексеева: «Бывший первый кулачный боец Москвы, он сохранил своеобразную походку кулачных бойцов и добродушие всякого мощного, сильного человека, уверенного в своей силе».

    Петр Алексеев, взвесив все обстоятельства и оценив условия своего первоначального места поселения в Сасыльском наслеге Баягантайского улуса, решил настойчиво добиваться у якутского губернатора своего перевода в соседний Ботурусский улус. Анализ и сопоставление всех архивных документов, личных писем, заявлений и переписки с друзьями дают основание сделать следующие выводы по вопросу его настойчивого требования о переводе его ближе к г. Якутску.

    Во-первых, он твердо решил заниматься земледелием, огородничеством, а в Сасыльском наслеге местные чиновники ему не выделяли положенный по закону земельный надел. Богатая верхушка, князья, старосты и крупные землевладельцы наслега и улуса ненавидели, постоянно преследовали его за то, что он стал близким другом бедноты, учил их детей и начал заступаться за них, разоблачая несправедливость, социальное неравенство, классовую сущность эксплуатации бедных богатыми людьми.

    Во-вторых, что пожалуй является основной причиной, он всячески добивался своего перевода в те места, где больше проживало его друзей политссыльных. Легко понять, что он, получив при выходе из Карийской каторги от своих товарищей денег на побег и имея тайное желание во что бы то ни стало совершить побег из ссылки, вполне естественно и правильно стремился в г. Якутск или ближе к нему расположенный наслег. В подходящий момент он мог бы осуществить свой план побега из якутской ссылки. 9 лет тюрьмы и тяжелой каторги не сломили его революционный дух. Он жил мечтой вернуться в центральную Россию и продолжить революционную борьбу с царизмом.

    В результате настойчивого неоднократного требования П. Алексеева якутское полицейское окружное управление в октябре 1886 года разрешило ему переехать в Жулейский наслег Ботурусского улуса. Накануне выезда из первоначального места поселения он направил письмо в Баягантайскую инородную управу на имя старосты Сасыльского наслега Е. Булдакова.

    «В Баягантайскую инородную Управу. Так как я не могу по нездоровью быть в продолжительное время в дороге, то поэтому не заезжаю в вашу Баягантайскую Управу, а проезжаю прямо (как и заявил в своей записке к старосте Булдакову) в назначенный для меня наслег в Жулейский. Прошу поскорее прислать мои бумаги в Жулейское Родовое Управление, где я буду ожидать, а если нужно, то оставив вещи, поеду в Батурусскую управу 21 октября 1866 г. Петр Алексеев» [* ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 20, д. 38, л. 41.].

    На этом письме, большими буквами, обращаясь ко всем жителям наслега, приписал: «Желаю счастливо жить!». Эти теплые слова еще раз показывают, что Петр Алексеев имел исключительно хорошие дружественные отношения с местным населением, особенно беднотой. Официальный документ, сохранившийся в делах якутского окружного полицейского управления, подтверждает рассказ его современников Н. Тарабукина, Матрены и Агафий Степановых о том, что П. Алексеев при помощи их усиленно начал заниматься изучением языка и довольно быстро добился успеха.

    «Секретно. В Якутское Окружное Полицейское Управление. Донесение. 5 января 1886 года № 138. Государственный преступник Петр Алексеев, переселенный с Сасыльского наслега Баягантайского улуса, в таковый Жулейский наслег Ботурусского улуса, при объявлении переводительного предписания, ...заявив старосте Булдакову, под видом нездоровья, не заезжая в Баягантайскую Инородную Управу, прямо, проехал во вновь назначенный Жулейский наслег. Совершенно неизвестный Баягантайской Управе переезд Алексеева по избранному им самопроизвольному тракту, направленному от 2-го Игидейского междудворного станка прямо в Батурусский улус не дало возможности отправить под надлежащим присмотром управы, члены 2-го Игидейского Родового Управления также не знали проезд Алексеева, потому что он вечером поздно прибыл, утром на готовых подводах проехал. Содержатель междудворного станка не мог противодействовать намерению Алексеева, тогда как он владел якутским наречием настойчиво приказал о направлении прямо в Батурусский улус... Выборный Прокопий Сыромятников» [* ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 20, д. 38, лл. 36-37.].

    Данный новый архивный документ свидетельствует об исключительно дружественном отношений его с местной беднотой, далее власти не могли «отправить под надлежащим присмотром» из Сасыльского наслега в Жулейский наслег, на расстоянии более 200 км. Он при помощи бедняков, которые договорились с ямщиками, переехал «по избранному им самопроизвольному тракту». По этому «возмутительному» поведению и оказанию помощи в переезде его в другой улус среди бедняков Сасыльского наслега было произведено специальное расследование областным полицейским управлением, с донесением якутскому губернатору. П. Алексееву было сделано соответствующее «внушение».

    На новом месте своего поселения П. Алексеев тоже быстро установил дружественные отношения с местными. В постройке отдельной юрты в Жулейском наслеге Петру Алексееву помогли якуты Никита Чырас и Дмитрий Чохоров. Об этой дружбе М. Струминский пишет: «мы имеем сведения о том, что Алексеев очень любил бедняков Никиту Чыраса и Дмитрия Чохорова помогавших ему по хозяйству, в особенности при постройке юрты, услугами этих бедняков он пользовался при уборке хлеба, обменивался с ними продуктами, всегда щедро их угощал и аккуратно с ними расплачивался за услуги. Алексеев часто бывал у соседа Миши Борисова, у которого любил пить кумыс» [* М. Струминский. Петр Алексеев в якутской ссылке. Якутск, 1940, сс. 43-44.]. Э. К. Пекарский, живший в 18 км от П. Алексеева в этом же наслеге, так описывает его юрту.

    «Юрта была разделена пополам. Меньшая часть изображала прихожую, а в большой, просторной половине юрты жил П. Алексеев. Тут была русская печь. Петруха, как истинный русский человек, не мог отказаться от квашенного хлеба, сам пек себе хлеб. В обеих половинах юрты поддерживалась образцовая чистота и порядок, Стены были чисто вымыты, несколько больших окон ярко освещали юрту... На стене выше полки были приклеены известные стихи Боровиковского (автором этих стихов был известный адвокат на «Процессе 50-ти» Боровиковский — В. О.):

                                           Мой тяжкий грех, мой умысел злодейский

                                           Суди, судья попроще, поскорей,

                                           Без мишуры, без маски фарисейской.

                                           Без защитительных речей.

    Стихи эти переписал Петрухе брат Боровиковского красивым изящным почерком.

    Юрта стояла на возвышенном небольшом кургане. Из одних, окон было видно озеро, из других — дорога в Жехсогонский наслег и часовня; ближе к юрте — дом родового управления» [* Э. К. Пекарский, Рабочий Петр Алексеев. «Былое», 1922, № 19, с. 98.].

    Петру Алексеевичу на новом месте жительства по решению родового собрания выделили для покоса небольшой участок земли. С каждым днем, годом у него расширялся круг знакомых, друзей, в том числе с батраками Оросиных — богачей, известных во всем улусе и Якутской области. Например, Чуопчаром, с семьями Васильевых и Поповых. Батрак головы Ботурусского улуса Егора Оросина Чуопчар в холодные зимние месяцы проживал вместе с П. Алексеевым. Местные стали часто ему приносить, как угощение дорогому человеку, уток, турпанов, зайцев и рыбу. Э. Пекарский в своих воспоминаниях о Петре Алексееве тоже пишет, что «...кроме того по обычаю, якутов,, когда ловили рыбу на озере близ его юрты, якуты приносили ему, как подарок, жаренных на вертеле мундушек...» [* Там же, с. 97.] (гальян — озерная рыба — В. О.).

    Местные с большим уважением относились к П. Алексееву за русскую простоту, доброту и за то, что он щедро угощал их табаком, чаем, сахаром, иногда хлебом, а за какую-нибудь незначительную услугу щедро расплачивался с ними. Поэтому якуты между собой говорили, что «из государственных преступников — сударских — Петр Алексеев является самым лучшим, добрым и справедливым человеком» («судаарыскайдартан Петр Алексеев барахсан үтүө киһи буоллаҕа»).

    Для местного населения появление стеклянных окон, русской печи из кирпича, квашенного хлеба было новым явлением. Большим событием и новостью в наслеге стало то, когда он начал косить сено русской литовкой. Увидев наглядно, якуты, убедившись в преимуществах, начали приучаться к литовке. Петр Алексеев некоторым местным помог достать литовки через г. Якутск.

    В декабре 1886 г. П. Алексеев обратился дважды с письмом к якутскому губернатору с просьбой разрешить ему приобрести для хозяйственных нужд лошадь, и, в счет казенного пособия, отпустить два пуда семян для посева. Якутское окружное полицейское управление в своем письменном ответе от 16 декабря 1886 г. за № 8259 дало согласие. Позже с помощью бедных якутов приобрел одну корову.

    В годы отбывания политической ссылки в Сасыльском наслеге Баягантайского улуса, а затем в Жулейском наслеге Ботурусского улуса он часто встречался и поддерживал постоянную связь с политическими ссыльными: Э. Пекарским, В. Ионовым, И. Майновым, М. Натансоном, В. Александровой-Натансон, С. Ковалик, В. Ливадиным, А. Сиряковым, В. Трощанским, Н. Тютчевым, Н. Виташевеким и др. Из этих политических ссыльных ближе всех к П. Алексееву жил и часто бывал в гостях Э. П. Пекарский. А Варвара Ивановна Александрова была хорошо знакома с П. Алексеевым еще по совместной революционной борьбе с 1874 г. Она была активным членом «фричей» в г. Цюрихе, а затем Московской организации, одним из ее руководителей был П. Алексеев. Она была единственной из числа осужденных по «Процессу 50-ти», которая отбывала ссылку с Петром Алексеевым в одном наслеге.

    По приговору суда В. Александрова была осуждена на 6 лет тюремной каторги, затем в октябре 1877 г. заменили ссылкой в Сибирь.

    Автору монографии удалось обнаружить статейный список В. И. Александровой, сохраненный до сих пор в Якутском государственном центральном архиве, в котором говорится: «Приговором Особого Присутствия Правительствующего Сената, состоявшимся 21 февраля — 14 марта 1877 года признана виновною в принадлежности к противозаконному обществу, имевшему целью ниспровержения существующего правительства и в злоумышленном распространении книг преступного содержания. Для этого в 1875 году в городе Москве, несколькими лицами было составлено противозаконное общество, имевшее своей целью, в более или менее отдаленном будущем, ниспровождение существующего правительства в государстве...

    За что присуждена к лишению всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к высылке на житье в Иркутскую губернию, с воспрещением отлучки из места, которое ей будет назначено для жительства в течение четырех лет и потом выезда в другие губернии и области Сибири, в течение двенадцати лет...» [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, он. 15, д. 99, л. 1.].

    В марте 1878 г. она прибыла в Верхоленск, где 5 лет отбывала ссылку. Затем, «Варвара Александрова 16 сентября 1883 года отправлена в сопровождении двух жандармских унтер-офицеров в г. Якутск» [* ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 15, д. 99, л. 10.]. Направление ее в 1883 г. в г. Якутск, как уже рассказывалось в предыдущей главе, имеет свою историю, оно связано было с вступлением в брак с М. Натансоном.

    Другим, пожалуй самым близким другом П. Алексеева, был: Э. К. Пекарский, отбывавший ссылку также в Ботурусском улусе Якутской области. Поэтому он хорошо знал якутский период его ссылки, оставил более подробное воспоминание о нем.

    Чиновники исключительно бездушно относились к нуждам политссыльных. Дело доходило до того, что по царскому циркуляру положенное мизерное пособие на существование политссыльным выдавалось несвоевременно. Об этом свидетельствует заявление-протест П. Алексеева на имя. якутского окружного, исправника:

                                                                       «Заявление

    Вот уже третий раз мне приходится писать заявление по поводу задержки казенного пособия, причем указывалось, насколько вредно отзывается это небрежное отношение своевременной высылке казенных денег на экономическом положении и нравственном состоянии ссыльного; насколько также отягчается жизнь, вынуждая бегать и просить в долг продукты. Теперь же, не желая входить больше ни в какие подробности, скажу лишь, что только невозможность самому ехать удерживает меня от поездки в город и лично просить господина губернатора об исправной посылке как денег, также точно и корреспонденции, и прошу затем, будьте так добры и поторопитесь скорее послать, которое я не получаю вот уже сего августа месяца, т. е. мне теперь следует получать за август, сентябрь, октябрь и ноябрь месяцы. 17 ноября 1883 года. Петр Алексеев» [* ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 20, д. 38, лл; 71-72.].

    Всю жизнь в тюрьмах, на каторге и ссылке П. Алексееву приходилось испытывать притеснения и вести постоянную борьбу с бюрократической администрацией.

    С самого первого дня ареста, посадив в одиночную камеру Петропавловской крепости, царское правительство держало его в чрезвычайно суровых тюремных условиях. Затем, обрекая на душевную тоску, бросило на несколько лет в одиночную» камеру Харьковской централки со средневековым режимом, и, наконец, превратив в сибирского узника карийской каторги с кандалами на ногах и руках, выслав в якутскую ссылку, стало преследовать цель политического и физического убийства его.

    Как выдающийся революционер он предчувствовал готовившуюся над ним физическую расправу. В одном из писем П. С. Ивановской говорил: «Когда я выхожу из чума, за мной кто-нибудь тоже выходил. Как тать, крался или выслеживал меня из-за угла. Это неотступное проникновение во все мои уголки жизни порой смешит, иногда сильно раздражает. Раз как-то днем вышел я из чума, неизменно появилась тень» [* П. С. Ивановская. Письма Петра Алексеева из ссылки. «Каторга и ссылка», 1924 № 5, сс. 170-171.].

    Об этом П. Алексеев в своем заявлении от 1 июля 1886 г. с возмущением писал к якутскому губернатору: «... я же вынужден писать это еще и потому, что с каждым годом становится для нас все не безопаснее..., а также нельзя и не отлучаться и вместе поручиться за что со временем не нападут где-нибудь в лесу» [* ЦГА ЯАССР, ф. 15, оп. 20, д. 38, л. 30.]. Накануне зверского убийства его князем Е. Абрамовым и старшиной наслега Ф. Сидоровым, П. Алексеев направил своему другу Э. К. Пекарскому, жившему в 18 км от него, письмо следующего содержания: «Видимо у Федота Сидорова какое-то намерение: каждое утро, когда я просыпаюсь, он всегда оказывается стоящим у навеса, прислонившимся к подпоркам, внимательно к чему-то присматривающимся. Он иногда продолжает так стоять до вечера, когда я ложусь спать. Такое поведение Сидорова меня удивляет. Если я когда-нибудь пропаду, то требуйте ответа у Сидорова и Абрамова» [* М. Я. Струминский. Петр Алексеев в якутской ссылке. Якутск, 1940. с. 69.].

   П. Алексеев для самозащиты, а может быть для предстоящего побега, приобрел револьвер. Э. Пекарский вспоминает, что «он решил обзавестись револьвером и действительно купил, помнится за 28 руб., довольно хороший револьвер. Затем впечатление от этих двух фактов избиения и убийства (Э. Пекарский говорит о фактах избиения политссыльных Щепанского и Рубинок — В. О.) постепенно улеглось, и Алексеев уступил просьбе одного молодого якута, сына местного богача, Нила Оросина и продал ему свой револьвер. Кто знает, быть может, не продай ему своего револьвера, Алексеев не кончил бы так трагически свою жизнь?! О продаже им револьвера было, конечно, известно всем окрестным якутам...» [* Э. К. Пекарский. Рабочий Петр Алексеев. «Былое», 1922, № 19, с. 98.].

    Пьянствующий князь Егор Абрамов — зять крупнейшего помещика, улусного головы Оросина — и староста Федот Сидоров, оба связанные с преступным миром, ранее занимавшиеся воровством и другими преступлениями, оба лично поссорились с П. Алексеевым, стали его убийцами.

    Тщательное изучение, сопоставление всех архивных материалов, личных писем, заявлений самого П. Алексеева, мнений, версий биографов, специалистов, изучавших историю убийства, дают основание сделать вывод, что не без одобрения, при явном попустительстве царской полиции, в условиях строжайшего секретного полицейского наблюдения и надзора и на месте его поселения, местная богатая верхушка в глубочайшей тайне, в течение ряда лет готовила это предательское убийство.

    П. Рожин в своей книге «Корифей рабочего движения» совершенно правильно подчеркивает,, что «нет сомнения в том, что местные чиновники догадывались, что царское правительство с удовлетворением встретило бы весть о «непредвиденной», «случайной», смерти выдающегося рабочего революционера, чья речь на суде до сих пор распространялась, по стране. Местное кулачье и их подголоски давно уже следили за Петром» [* П. Рожин. Корифей рабочего движения. М., 1961, с. 73.].

    Петр Алексеев, получив разрешение от якутского окружного полицейского управления выехать в г. Якутск, через Жулейское родовое управление, где князем был Е. Абрамов, а старостой Ф. Сидоров, 16 августа 1891 г. на своей лошади уехал в сторону е. Чурапчи. Обычно для выезда в город или переезда в другой наслег или улус политссыльным представлялись подводы местным начальством. Все это дает возможность сказать, что убийство местным начальством было до тонкости заранее продумано и замаскировано. Узнав о намерении выезда П. Алексеева в г. Якутск, вечером 15 августа 1891 г., староста наслега Ф. Сидоров предложил свои услуги П. Алексееву показать прямую дорогу до с. Чурапчи. Ничего не подозревая, П. Алексеев согласился и рано утром выехал вместе с Ф. Сидоровым. В двух километрах от места жительства на дороге им повстречался князь Е. Абрамов с косой на плече. На вопрос П. Алексеева, почему Абрамов рано утром ходит с косой, Ф. Сидоров ответил, что «он здесь хочет косить сено», тем самым усыпил бдительность П. Алексеева.

    Е. Абрамов и Ф. Сидоров с ножами совершают нападение на П. Алексеева. Зверски убив его, спрятали жертву под валежником недалеко от места преступления. Преступники нашли у П. Алексеева 107 рублей, которые тут же поделили между собой.

    По царскому предписанию осуществлявшие строгий полицейский надзор за государственным преступником П. Алексеевым якутское полицейское управление и местное чиновничество — убийцы Абрамов и Сидоров — после его злодейского убийства распространили ложный слух о побеге П. Алексеева из мест своей ссылки. Это подтверждается следующим архивным документом, где написано: «Господину Якутскому губернатору. Батурусск. Ин. управа от сего 13 сентября за № 20 донесла сему управлению, что... водворенный в Жулейском наслеге госуд. сс. Алексеев от 16 августа неизвестно куда скрылся с места причисления и по оному еще не возвратился...» [* ЦГА ЯАCСР, ф, 15. оп. 20, д. 38, д. 81.].

    Из другого официального документа якутского полицейского управления видно, что в день убийства П. Алексеева осуществляли полицейский надзор, помимо негласных тайных агентов полиции, еще четверо гласных чиновников полиции в Ботурусском улусе. В этом полицейском документе записано: «Вашему благородию, что с лета сего года по октябрь месяца надзирателями за гос. сс-ми в Батурусском улусе состояли: уряд. Калашников, остав. чинов, п. Астраханцев, урядник Большев и казак Н. Асламов» [* Там же, л. 82.].

    Как уже отмечено, что убийцы князь Е. Абрамов, староста Ф. Сидоров не только были классовыми врагами П. Алексеева, но, как свидетельствуют современники, питали к нему также личную вражду. В ходе следствия заседатель П. Атласов обратился со следующим письмом к другому политссыльному Э. К. Пекарскому: «...прошу Вас на сем же сообщить мне, что Вы знаете о ссорах государственного ссыльного Петра Алексеева со старшиной Жулейекого наслега Егором Абрамовым и не знаете ли с кем из инородцев Жулейекого наслега Алексеев имел ссору. Заседатель П. Атласов» [* Там же, д. 57, л. 42.]. Э. Пекарский дал следующий ответ: «на настоящий запрос имею честь сообщить, что мне, со слов товарища моего Алексеева, известны два случая ссоры его со старшиной Жулейекого наслега. Первый случай был вызван тем обстоятельством, что старшина этот, Егор Абрамов, распечатал, с целью узнать содержание, сделанное ему, как содержателю станка, заявления Алексеева на имя Батурусской Инородной Управы...

    Второй случай ссоры был вызван невыполнением со стороны Абрамова условия относительно доения принадлежащей Алексееву коровы, вследствие чего Алексеев не хотел иметь никаких дел с Абрамовым... Алексеев вообще был очень плохого мнения о нравственных качествах Абрамова и считал его плутом-артистом среди остальных его сородичей...

    Но мне известен, со слов Алексеева, случай столкновения его с другим якутом Жулейского наслега, Федотом Сидоровым, избранным в старшины, который нанес Алексееву жестокое оскорбление предложением доставлять ему молоко даром... Алексеев так был раздражен, что долго не мог выносить присутствия Сидорова, несмотря даже на вмешательство наслега, к которому Сидоров, кажется, обращался с просьбой примирить его с Алексеевым, как самым ближайшим своим соседом...» [* М. Струминский. Петр Алексеев в якутской ссылке. Якутск, 1940, сс. 50-51.].

    На основании вышеизложенного, можно сказать, что царская полиция, готовя тайное убийство П. Алексеева, хорошо зная их личную вражду к П. Алексееву, совершила убийство их грязными руками.

    И не случайно, полиция после «странного исчезновения» П. Алексеева не проводила никакого расследования.

 

 

    В вопросе освещения факта убийства П. Алексеева, отдельные исследователи дореволюционной Якутии, например, В. Серошевский, К. Казакевич, в результате своего субъективного подхода к данному вопросу допустили серьезную ошибку, сводя дело к обычному уголовному преступлению или проявлению ненависти якутов к политссыльным. Необходимо исправить эту весьма вредную ошибку в исторической литературе.

    Одним из первых дал отпор подобным утверждениям М. Я. Струминский: «Убийство Алексеева нельзя расценивать, как акт враждебного отношения якутской бедноты к политссыльным, тем более нельзя его рассматривать, как это делали некоторые политссыльные, как акт шовинистический, служивший доказательством ненависти якутов к русским (Серошевский В., Казакевич К.) убийцы Алексеева — Абрамов и Сидоров принадлежали к разряду кулаков...

    Такая склонность к огульному обвинению целой народности, такие уродливые проявления классового высокомерия и шовинизма доказывают отсутствие у указанных лиц понимания объективных условий суровой действительности якутской политссылки. Алексеев погиб жертвой постыдной провокационной политики царского самодержавия, натравливавшего тойонов на трудовое якутское население, он пал жертвой классовой ненависти тойонов и князей к трудящимся, он пал жертвой уголовщины, которая является наследием царского самодержавия» [* М. Струминский. Петр Алексеев в якутской ссылке. Якутск, 1940, с. 43.].

    П. М. Рожин в своей книге «Корифей рабочего движения» пишет: «Версию о том, что убийство П. Алексеева совершено только с целью ограбления нельзя считать правильной, хотя она до сих пор распространена в исторической литературе. Убийцы, совершив свое грязное дело, нашли у Петра сто рублей. Да и какие же крупные деньги могли быть у политического ссыльного? Причем убили его люди состоятельные. Ф. Сидоров имел 60 коров, 6 лошадей, 12 кобыл и много мелкого скота. Этот кулак явился зачинщиком убийства. Ограбление явилось лишь предлогом убийства. Нет сомнения, что убийство Алексеева преследовало политическую цель — избавиться от опасного революционера» [* П. Рожин. Корифей рабочего движения. М., 1961, с. 74.].

    В 1964 г. на страницах журнала «Вопросы истории КПСС» органа Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС к 115-летию со дня рождения П. А. Алексеева была опубликована статья А. С. Трофимова «Выдающийся деятель рабочей демократии», где писалось:

    «...но жизнь неутомимого революционера оборвалась — 16 августа 1891 г. Алексеев зверски убит. Заметая следы преступления, местные власти пустили в ход версию о побеге Алексеева из ссылки. Однако друзья погибшего помогли разоблачить полицейскую ложь. Более двух месяцев длилось следствие, в результате которого были установлены имена убийц. В литературе долгое время держалось предположение, что убийство было совершено с целью ограбления. Новые изыскания исследователей дают основание считать, что П. Алексеева убили не грабители, а местные богачи, которым он не давал в обиду якутскую бедноту» [* Вопросы истории КПСС. М., 1964, № 1, с. 195-196.].

    В заключение тов. Трофимов А. С. пишет, что «трудящиеся Якутии увековечили память о своем бескорыстном друге — «русском богатыре», как они называли П. Алексеева за огромную физическую силу — присвоив его имя улицам в ряде городов, в том числе в столице республики».

    В знак величайшего уважения и любви трудящихся Якутской республики один из центральных районов республики, а также один из самых крупных передовых совхозов Якутской АССР носят имя Петра Алексеева. В дни торжественного празднования 50-летия со дня образования Якутской АССР в районном центре Ытык-Кель установлен бронзовый бюст Петра Алексеева.

    В 1917 г. в результате исторической победы Великой Октябрьской социалистической революции сбылись пророческие слова П. Алексеева.

    Говоря о политической ссылке революционеров всех поколении в Якутии, в том числе П. Алексеева, следует отметить, что именно они сыграли большую историческую роль в созревании, возникновении политических предпосылок, в подготовке идеологической почвы для восприятия марксизма, большевизма угнетенными народами Сибири, в том числе народами дореволюционной Якутии. Эта историческая «почва для восприятия и применения марксизма в России, — отмечалось в тезисах ЦК КПСС «К 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина», — была подготовлена ее социально-экономическим развитием, остротой классовых противоречий, революционными традициями, которые восходят к крестьянским восстаниям, к деятельности А. Н. Радищева и декабристов, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и других демократов-шестидесятников, революционных народников 70-х годов XIX века».

    [С. 277-303.]

 

 

    Э. М. Мурзаев

                                                      ГЕОГРАФИЯ В НАЗВАНИЯХ

    *

                                              ИЗ ИСТОРИИ ТОПОНИМИКИ В СССР

    ...В. П. Семенов-Тян-Шанский оставил глубокий след в географии и был, как принято теперь говорить, географом широкого профиля, географом-комплексником. Не остались без его внимания и вопросы топонимики. В его творчестве выделяются три направления: 1) топонимика и картография; 2) топонимика и историческая этнография; 3) связь топонимики с географическими особенностями территории. Свою топонимическую деятельность В. П. Семенов-Тян-Шанский начал в 1904 г., когда в Русском географическом обществе была создана подкомиссия географических названий по установлению правильного их написания. В ней приняли участие известные географы, историки и лингвисты: Ю. М. Шокальский, В. В. Бартольд, А. А. Шахматов, С. Ф. Ольденбург, И. А. Бодуэн де Куртенэ, К. Г. Залеман, П. М. Мелиоранский.

    После Октябрьской революции деятельность подкомиссии была возобновлена при участии И. Ю. Крачковского, Л. В. Щербы, Е. Ф. Карского, Э. К. Пекарского. В. П. Семенов-Тян-Шанский мечтал о полной картотеке географических названий СССР — грандиозной работе, без которой невозможна стабилизация названий...

    [С. 13-14.]