ЎЎЎ 67-2. Адубарыя Ігідэйка. Эдуард Пякарскі ў жыцьцяпісах. Сш. 67-2. 1974-2. Койданава. "Кальвіна". 2023.

 

    А. Н. Кононов

                                ИЗ ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ ТЮРКСКИХ ЯЗЫКОВ В РОССИИ

                                                            ДООКТЯБРЬСКИЙ ПЕРИОД

     ...В программах духовных учебных заведений средней и начальной ступеней, находившихся на «восточных окраинах» России, «татарский» язык появился уже в конце XVIII в...

    В XIX в. татарский и чувашский языки преподавались в Астраханской, Саратовской, Вятской, Симбирской, Уфимской, Тамбовской, Оренбургской, Самарской, Томской, Херсонской, Тифлисской, Ставропольской семинариях; в Якутской семинарии преподавался якутский язык [* Веселовский, Сведения, стр. 142-151.]...

    Татарский, чувашский, черемисский языки преподавались в Казанском духовном училище; чувашский и черемисский языки — в Чебоксарском духовном училище; татарский и калмыцкий — в Астраханском и Ставропольском духовных училищах; якутский язык — в Якутском духовном училище...

    [С. 36.]

    Якутские миссионеры в лице протоиерея Д. Хитрова, автора «Краткой грамматики якутского языка» (М., 1858), священников Василия Попова и Димитриана Попова, которые передали Э. Пекарскому свои словарные материалы, также внесли свой вклад в изучение якутского языка...

    [С. 37.]

    Отечественная тюркская лексикография, представленная рядом первоклассных словарей: И. Гига нов, Словарь российско-татарский, СПб., 1804; А. Троянский, Словарь татарского языка, Казань, 1833; Казань, 1835; В. В. Вельяминов-Зернов, Словарь джагатайско-турецкий, СПб., 1868—1869; Л. Будагов, Сравнительный словарь турецкотатарских наречий, СПб., 1869—1871; В. Вербицкий, Словарь алтайского и аладагского наречий, Казань, 1884; В. Н а-ливкин и М. Н а л и в к и н а, Русско-сартовский и сартов-ско-русский словарь, Казань, 1884, — по праву гордится такими выдающимися лексикографическими трудами, как «Опыт словаря тюркских наречий» В. В. Радлова, «Словарь чувашского языка» Н. И. Ашмарина и «Словарь якутского языка», составленный Э. К. Пекарским при ближайшем участии прот. Д. Д. Попова и В. М. Ионова (СПб. — Л., 1907 — 1930) [* Переиздан фотомеханическим способом в 1958-1959 гг.; переведен на турецкий язык: Е. Реkaskiу, Yаkut Dili Sözlüğü, I (А - М), İstanbul, 1945, 12 + 2 + 658 стр.].

    Основным составителем якутского словаря был политический ссыльный, впоследствии почетный академик, Эдуард Карлович Пекарский (1858-1934), отдавший работе над словарем более полувека.

    В. В. Радлов так отозвался на выход первого выпуска словаря Пекарского (в своей рецензии): «Я не знаю ни одного языка, не имеющего письменности, который может сравниться по полноте своей и тщательности обработки с этим истинным Тhesaurus Linguae Jacutorum,, да и для многих литературных языков подобный словарь, к сожалению, остается еще надолго pium desiderium» [* ЖС, 1907, вып. IV, стр. 65; ср.: К. Г. Залеман, [рец. на:] Э. К. Пекарский, Словарь якутского языка, — в кн.: «Отчет о деятельности Имп. АН по физико-математическому и историко-филологическому отделениям за 1907 г.», СПб., 1908.].

    Теперь, когда словарь Пекарского прошел труднейшее испытание — испытание временем, его выдающиеся достоинства видны каждому пользующемуся этим словарем. По существу словарь является энциклопедией якутоведения, содержащей сведения по лексике, этнографии и фольклору. По мнению известного якутоведа Е. И. Убрятовой, «без преувеличения можно сказать, что сейчас „Словарь” Пекарского позволяет исследователю, работающему над якутским языком, поставить и разработать любой вопрос из области фонетики, морфологии, синтаксиса, лексики и даже истории и диалектологии якутского языка» [* Е. И. Убрятова, Очерк, стр. 24; см. еще: Л. Н. Харитонов, «Словарь якутского языка» Э. К. Пекарского и его значение, — сб. «Э. К. Пекарский. К столетию со дня рождения», Якутск, 1958, стр. 10-18.]...

    [С. 45-46.]

    Якутский язык [* Крымский. Тюрки, стр. 183-184; Убрятова, Очерк.] в грамматическом и лексикографическом отношении изучен значительно лучше многих тюркских языков. Этому способствовали два обстоятельства: Якутия рано попала в сферу внимания научных экспедиций (из путешественников особенно много сделал для собирания материалов по якутскому фольклору и языку А. Ф. Миддендорф) [* О нем см.: Н. И. Леонов, Александр Федорович Миддендорф, М., 1967, 147 стр.]; Якутия была превращена царским правительством в место политической ссылки, и политические ссыльные стали прилежными собирателями и исследователями этнографии, фольклора и языка якутов [* Э. К. Пекарский и Н. П. Петров, Работы политссыльных по изучению якутского языка во II половине XIX века,— сб. «Сто лет якутской ссылки», М., 1934, стр. 344-351.].

    Лексический материал якутского языка впервые зарегистрирован в «Сравнительных словарях всех языков и наречий», где «якутский материал дан удивительно полно с довольно точной записью» [* Убрятова, Очерк, стр. 7.]. Позднее появился ряд записей отдельных якутских слов.

    Описание грамматического строя якутского языка появляется в 40-х годах XIX в. Первый опыт принадлежит известному немецкому востоковеду Вильгельму Шотту [* W. Schott, Ueber die jakutische Sprache, — «Archiv für Wissenschaftliche Kunde von Russland», Berlin, 1843, стр. 333-342.], затем последовала статья Е. Огородникова «Замечания о якутском языке» («Отечественные зап.», т. ХLV, 1846).

    Основоположником строго научного изучения фонетического и грамматического строя и словарного состава якутского языка, создателем первой научной грамматики якутского языка является О. Н. Бётлингк (см. стр. 22).

    Особое место в истории сравнительно-исторического изучения тюркских языков занимает статья О. Н. Бётлингка «О языке якутов. Опыт исследования отдельного языка в связи с современным состоянием всеобщего языкознания» (УЗАН, т. I, 1853, вып. 4, стр. 377-446).

    После блестящей монографии Бётлингка появилась «Краткая грамматика якутского языка, составленная протоиереем Д. Хитровым» (М., 1858) как пособие для изучения якутского языка миссионерами. О. Н. Бётлингк отозвался на эту грамматику рецензией, содержащей ряд замечаний, главным образом по разделу фонетики [* О. Вöht1ingk, Zur jakutischen Grammatik, — BASHPh, t. XVI, 1859, № 377-378, стр. 269-275; № 379. стр. 289.].

    Известный вклад в изучение грамматики якутского языка внес С. В. Ястремский, вошедший в историю якутоведения в России двумя работами: «Падежные суффиксы в якутском языке» (Иркутск, 1898) и «Грамматика якутского языка» (Иркутск, 1900; изд. 2, М., 1938) [* Оценку этих работ см.: Убрятова, Очерк, стр. 19-21; В. Ф. Миллер, Разбор «Грамматики якутского языка» Ястремского, — «Этногр. обозр.», 1901, № 2, стр. 168-169.], которой предшествовала рукописная «Якутская грамматика по Бётлингку» (1887-1888) [* См.: Петров, Якутск, яз., № 314.].

    «Опаснейший государственный преступник» Иван Александрович Худяков (1841-1876), сосланный в Верхоянск, изучил якутский язык и «составил для якутов грамматику и словарь русского языка», к сожалению давно утраченные.

    Записанные И. А. Худяковым якутские были, сказки, песни, загадки и пословицы вошли в его «Верхоянский сборник» [* Э. К. Пекарский, Заметки по поводу редакции «Верхоянского сборника» И. А. Худякова, — ИВСОРГО, т. 26, 1895, № 4-5, стр. 197-205.]. Якутские тексты, записанные И. А. Худяковым (см. «Образцы народной литературы якутов», под ред. Э. К. Пекарского, т. II, вып. 1-2, СПб., 1913), были широко использованы в «Словаре якутского языка» Э. К. Пекарского.

    Эпоху в истории изучения лексики якутского языка составила деятельность Э. К. Пекарского, автора названного выше монументального словаря (см. стр. 46) и выдающегося знатока этнографии и фольклора якутов, инициатора и редактора очень полезного издания «Образцы народной литературы якутов» (т. I, вып. 1-5, СПб., 1907-1911; т. II, вып. 1-2, СПб., 1913-1918; т. III, вып. 1, СПб., 1916).

    Э. К. Пекарским составлен «Краткий русско-якутский словарь» (Якутск, 1905; изд. 2, дополи, и исправл., с предисловием пр.-доц. А. Н. Самойловича, СПб., 1916).

    В. В. Радлов и К. Г. Залеман много сделали для успешного издания «Словаря якутского языка» [* См.: Словарь якутского языка, т. I, стр. V.].

    В. В. Радлов уделил известное внимание некоторым особенностям фонетики якутского языка в своей «Сравнительной грамматике северных тюркских языков (Фонетика)», высказавшись о природе якутских долгих гласных и дифтонгов.

    Не потеряла своего значения интересная работа В. В. Радлова «Die jakutische Sprache in ihrem Verhältnisse zu den Türksprachen» (St.-Pbg., 1908, 86 стр.), в которой был высказан новый взгляд на проблему происхождения якутов и якутского языка; эта работа оказалась последним крупным исследованием по якутоведению дооктябрьского периода.

    Обозрению исторического развития якутского письма и применявшихся алфавитных систем посвящена полезная статья: П. В. Попов, Краткая история развития якутского письма (в кн.: Л. Н. Харитонов, Современный якутский язык, Якутск, 1947, стр. 279-306).

    [С. 62-64.]

                                                                            * * *

    АЛЬБОВ (? — ?). Автор рукоп. словарика якут, яз., переданного им в распоряжение Э. К. Пекарского (см.) и использованного последним в его «Словаре».

    I. —

    II. Пекарский, Словарь, с. II.

    [С. 103.]

    ИОНОВ, Всеволод Михайлович (1851 — 2. II. 1922). Род. в Астрахани в семье почтмейстера. По окончании Царицинск. гимн. поступил в СПб. Технологическ. ин-т, из к-рого был отчислен в 1875 за революционно-пропагандистскую деятельность. В 1876 был арестован, в июне 1877 лишен всех прав и приговорен к 5 г. каторги за распространение нелегальной революционной лит. Каторжные работы отбывал в Ново-Белгородск. централе (1878 — 13. IХ. 1880), в Мценск. полит, тюрьме (окт. — дек. 1880) и на Каре (с 1881). В 1883 по отбытии каторги был отправлен на поселение в Якутию (Баягантайск. улус), где прожил до 1893. В 1893-1899 жил в Ботурусск. улусе, здесь в 1893 женился на якутке Марии Николаевне Андросовой, ставшей его деятельной помощницей в изучении якут. яз. и собирании материалов по этнографии и фольклору якутов. В якут. ссылке близко сошелся с полит, ссыльными В. И. Виташевским, Э. К. Пекарским (см.), С. В. Ястремским (см.) и др., оставившими заметный след в якутоведении. В 1894-1896 принимал участие в Якут. экспедиции Д. А. Клеменца (см.), снаряженной на средства И. М. Сибирякова. В 1900-1910 — учитель частн. нач. школы И. Н. Эверестова, известной под названием «Ионовской». В 1903 принимал участие в Аяно-Нельканск. экспедиции (нач-к В. Е. Попов) — изучал быт майинск. тунгусов. В 1908-1910 являлся фактическим редактором газ. «Якутская мысль», «Якутский край», «Якутская жизнь», в к-рых опубликовал (без подписи) ряд статей по вопросам эконом. и культурн. жизни Якутии. В 1910 сотрудничал в жур. «Сибирские вопросы». В это же время активно участвовал в деятельности Якут. отд. об-ва по изучению Сибири и улучшению ее быта и др. обществ. организациях. В 1910 И. по состоянию здоровья было разрешено переселиться с семьей в Киев, а оттуда в том же г. по приглашению непремен. секр. АН акад. С. Ф. Ольденбурга — в СПб. для работы в АН в качестве учен. корректора. В СПб. принимал участие в редактировании «Образцов народной литературы якутов», был избран чл.-сотр. ОЛЕАЭМ, чл.-сотр. Отд. этнографии и действ. сотр. Якут. отд. РГО, принимал участие в работе Комиссии по составлению этногр. карты России. В 1910-1911 составил якут. букварь, изданный в переработан. и дополнен. виде С. А. Новгородовым (см.) и Н. Е. Афанасьевым (Якутск, 1917). В историю якутоведения вошел как ближайший сотрудник Э. К. Пекарского по составлению знаменитого «Якутского словаря», а также как этнограф и фольклорист.

    Летом 1917 вернулся в Киев.

    Похоронен в с. Буча под Киевом.

    I. Список работ И. см.: Л. В. Дмитриева, Архивные материалы В. М. Ионова, — УЗИВАН, т. 16, 1958, 3, с. 437.

    См. также: К вопросу о скотоводстве у якутов Якутского округа, — «Памятная книжка Якутск. обл. на 1896 г.», вып. 1, с. 1-60; Поездка к майинским тунгусам, — ИОАИЭК, т. 20, вып. 4-5, 1904, с. 159-174; По поводу допущенного в «Словаре якутского языка» отступления от правописания акад. Бётлингка, — Э. К. Пекарский, Словарь, вып. 1, СПб., 1907, с. VII-IX; По поводу двух объявлений якутского губернатора, — «Сиб. вопросы», 1910, № 50-52 (подписано: РЯМ, т. е. «Редакция „Якутской мысли”»); Результаты продовольственной кампании в Якутской области, — там же (подписано: РЯМ); Рецензия на работу В. Васильева и Э. К. Пекарского «Плащ и бубен якутского шамана», — «Этногр. обозр.», 1911, № 1-2 (подписано: В. Михайлович); Орел в воззрениях якутов, — Сб. МАЭ АН, т. I, вып. 16, 1913, с. V + 28; Обзор литературы по верованиям якутов (разбор работ В. Л. Серошевского «Якуты», «Как и во что веруют якуты»), — ЖС, 1914, вып. 3-4; Рецензия на работу Д. Н. Анучина «О применении фонографа в этнографии и, в частности, о записи шаманского камлания в Средне-Колымском округе Якутской области», — ЖС, 1914, вып. 1-2; От редакции, — ЖС, 1915, прил. № 1, с. 01-03; О сотрудничестве местных работников,— там же, с. 03-04 (подписано: Бюро); Предисловие к статье С. А. Новгородова «Дух-хозяин леса у якутов», — там же, с. 016; Медведь по воззрениям якутов, — ЖС, 1915, прил. № 3, с. 051-058; Дух-хозяин леса у якутов. С приложением варианта призывания Баі Баjанаі’я, запис. С. А. Новгородовым, — Сб. МАЭ АН, т. 4, вып. 1, 1916; Якутский букварь, составленный В. М. Ионовым, изменен и дополнен С. А. Новгородовым при ближайшем участии Н. Е. Афанасьева, Якутск, 1917.

    II. Л. В. Дмитриева, Архивные материалы В. М. Ионова, с. 425-440; здесь же осн. лит. об И.; Убрятова, Очерк, с. 19, 20, 22, 28; П. П. Хороших, Исследователи Якутии, вып. 1, Иркутск, 1925.

    Некролог: К. К-в, — газ. «Автономная Якутия», 1924, № 26 (423).

    [С. 171-172.]

    НАТАНСОН (? — ?). Один из собирателей якут. лексики, «рукописный словарник» к-рого наряду с подобными словарями Альбова (см.) и А. Орлова (см.) был использован Э. К. Пекарским (см.) при составлении «Словаря якутского языка».

    I. —

    II. Пекарский, Словарь, т. I, с. II.

    [С. 225.]

     НОВГОРОДОВ, Семен Андреевич (1. II. 1892 — 28. II. 1924). Якут; род. во 2-м Хатылинск. (Болтогинск.) наслеге Ботурусск. улуса (ныне Чурапчинск. р-н ЯкутАССР). Учился сначала у малограмотного якута-псаломщика Андрея Винокурова, затем у политссыльного И. Т. Цыпенко, содержавшейго частн. школу. В 1905-1912 учился в реальн. уч-ще в Якутске. Еще в уч-ще собирал образцы якут, фольклора. После окончания уч-ща некоторое вр. учительствовал. Одновременно в 1912-1913 сотрудничал в первом якут. жур. «Саха саната» («Голос якута»). В 1913 поступил на араб.-перс.-тур.-татарск. разряд ФВЯ СПб. ун-та. В след. г. перешел на только что учрежденный монголо-маньчжуро-татарск. разряд. В 1913 на Всероссийск. съезде нар. учителей и учительниц выступил на заседании инородческ. комиссии с докладом «Краткие сведения о якутах, их школы и их право на образование», в к-ром выдвинул требование предоставить якутам возможность учиться на родном яз. и выделить средства на издание якут. учебников. В студ. гг. неоднократно выезжал в Якутию, где собирал материалы, публиковавшиеся затем в прил. к жур. ЖС и в сб. МАЭ АН. В 1916 в газ. «Якутские проблемы» опубликовал рец. на новое изд. «Краткого русско-якутского словаря» Э. К. Пекарского (см.). В 1917 представил в ун-т заметку «К вопросу о говорах в якутском языке». В нач. 1917 начал пропагандировать разработанный им якут. алфавит, основанный на международн. фонетическ. транскрипции. С докладом о проекте алфавита выступил на съезде якутов и рус. крестьян трех окр. Якутск. обл. На съезде было принято решение напечатать букварь В. М. Ионова (см.) или какой-либо др. буквами алфавита, разработанного Н. Букварь был издан в Якутске в 1917. В советское время Н. активно участвовал в переработке и переиздании якут. букварей (1922-1924), а также в подготовке якут. хрестоматии (изд. в 1923). С мая 1921 по май 1923 помогал Э. К. Пекарскому готовить к печати «Словарь якутского языка». В июне 1923 окончил Пг. ун-т, после чего поступил на монг. разряд ПИЖВЯ. Осенью 1923 был зачислен науч. сотр. в ИЛЯЗВ. За несколько дней до смерти был приглашен на науч.-пед. работу в Иркутск, гос. ун-т и принял это приглашение.

    Ум. в Ленинграде.

    I. Новое издание «Краткого русско-якутского словаря» Э. К. Пекарского, — газ. «Якутские проблемы», 21 и 24. IX. 1916 (на якут, яз.); Сахаллы сурук бичик (Якутский букварь). Составлен В. М. Ионовым, изменен и дополнен С. А. Новгородовым при ближайшем участии Н. Е. Афанасьева, Якутск, 1917, 39, V с. (изд. на созданном Н. алфавите).

    II. С. К. Дмитриев, Жизнь и деятельность С. А. Новгородова (Из истории создания якутской письменности), Якутск, 1960, 86 с.; А. Н. Самойловыч, Памяти первого якутского ученого лингвиста С. А. Новгородова, — «Жизнь национальностей», 1924, № 1, с. 189-190.

    [С. 226-227.]

    ОГОРОДНИКОВ, Евлампий Кириллович (3. Х. 1816 — 13. III. 1884). Род. в Тюмени; учился в Вятск. уездн. уч-ще и гимн. В 1833 поступил на мед. ф-т КУ. Через 3 г. перешел на филол. ф-т, к-рый окончил в 1841 с сер. медалью канд. кит. словесности. О. стремился к пед. деятельности и хотел практически овладеть вост. яз. С этой целью уехал в Иркутск. В ожидании места преподавателя в местн. гимн. некоторое вр. работал в публ. б-ке. Совершил путешествие по Якутии. Собрал материал по якут. яз. Результатом его поездки явилась статья о якут. яз. и рукоп. «Якутский словарь», к-рый был представлен в АН и получил одобрение (местонахождение рук. пока не установлено). В статье он сделал поверхностные и порой неверные наблюдения, однако она важна тем, что явилась первой попыткой осветить особенности якут. яз. в рус. лит. В 1842 О. переехал в СПб., поступил на службу в мин. фин. (1843), потом — в МВД. Чл. РГО с 1848. О. — автор статистико-этногр. описаний, к-рые содержат ценные сведения по истории России в пореформенный период. Много труда потратил на расшифровку важного геогр. памятника древности — «Книги Большому чертежу», за что был награжден малой зол. медалью РГО (1868) и ½ Уваровск. премии (1878).

    I. Замечания о якутском языке, — «Отечеств, зап.», т. ХLV, 1846, [разд.] VIII. «Смесь», с. 22-27.

    II. Баскаков, Введение, с. 44; БСЭ, 30, с. 506-507; РБС, т. Обезьянинов — Очкин, с. 102-105; СИЭ, 10, стлб. 467; Убрятова, Очерк, с. 10-11.

    ОРЛОВ А. (? — ?). Один из собирателей якут. лексики, «рукописный словарчик» к-рого наряду с подобными словарями Альбова (см.) и Натансона (см.) был использован Э. К. Пекарским (см.) при составлении «Словаря якутского языка».

    I. —

    II. Пекарский, Словарь, т. I, с. II.

    [С. 226-229.]

    ПЕКАРСКИЙ, Эдуард Карлович (13. Х. 1858 - 29. VI. 1934). Поляк; род. на мызе Петровичи в Игуменск. у. Минск. губ. в дворянск. семье. Учился в Черниговск. классическ. гимн., из 7-го кл. к-рой в 1877 перешел в Харьковск. ветеринарн. ин-т, откуда 13. ХII. 1878 был уволен за участие в студ. волнениях и приговорен к пяти гг. ссылки в  Архангельск. губ., к-рую, однако, не отбывал, т. к. перешел на нелегальное положение и скрывался под чужими фамилиями. 24. ХII. 1879 был вторично арестован в Москве за принадлежность к партии социалистов-революционеров и хранение нелегальной лит. Дело П. разбиралось в Московск. воен.-окр. суде, к-рый приговорил П. к 15 гг. каторжных работ; приговор был заменен ссылкой на поселение в Якутск. обл. с лишением всех прав и состояния. В Якутск П. прибыл в 1881 и был поселен в 1-м Игидейск. наслеге Ботурусск. у., где вскоре сблизился с якутами, для сношений с к-рыми вынужден был изучать якут. яз. Занятия якут. яз. постепенно превратились в серьезное и глубокое изучение яз., этнографии и фольклора якутов, чему способствовали протоиерей Д. Д. Попов и товарищ по ссылке В. М. Ионов (см.). Участие в экспедиции 1894-1896, организованной ВСОРГО, дало П. возможность собрать обильный материал по яз., фольклору и этнографии якутов. На средства этой экспедиции был издан вып. 1 «Якутского словаря» (Якутск, 1899) под грифом «Труды Якутской экспедиции, снаряженной на средства И. М. Сибирякова», т. III, ч. 1. По ходатайству АН в конце 1899 П. получил разрешение поселиться в Якутске. В 1903 принимал участие в Аяно-Нельканск. экспедиции, во время к-рой занимался изучением якут. яз. и этнографией приаянск. эвенков. АН в лице В. В. Радлова (см.) и К. Г. Залемана (см.) высоко ценила якутоведческ. знания П. и поощряла его работу над «Якутско-русским словарем», высылая ему (с 1904) ежегодн. пособие в размере 400-500 руб. В 1905 при содействии АН П. получил разрешение жить в СПб.; в 1905-1910 работал в этногр. отд. Русского музея, с 1911 — в МАЭ. Все эти гг. он продолжал работать над якут. словарем, и в 1907 АН издала 1-й (переработанный) вып. словаря; последний, 13-й вып. был издан в 1930. Этот словарь составил эпоху в тюрк. лексикографии. Одновременно с работой над словарем П. отдавал много сил изданию «Образцов народной литературы якутов» (1907-1918). В 1914-1917 был секретарем отд. этнографии РГО и ред. жур. «Живая старина», а также занимал ряд др. должностей. В 1927 П. был избран чл.-корр. АН СССР, а в 1931 — почетн. акад. Кроме трудов по якут. лексикографии и фольклору написал работы по этнографии и археологии; всего им опубликовано более 100 работ.

    Ум. в Ленинграде.

    I. Краткий русско-якутский словарь, изданный на средства Якутского областного статистического комитета, Якутск, 1905, [1], III, 147 с; Краткий русско-якутский словарь, изд. 2, дополненное и исправленное. С предисловием приват-доцента А. Н. Самойловича, Пг., 1916, XVI, 242 с. [Рец.: С. А. Новгородов, Новое издание «Краткого русско-якутского словаря» Э. К. Пекарского, — газ. «Якутские проблемы» 21 и 24. IХ. 1916 (на якут, яз.); Записка о «Словаре якутского языка», — ИАН, сер. 5, т. 22, 1905, № 2, с. 01-012 (дополнение К. Залемана)]; К вопросу о происхождении слова «тунгус», — «Этногр. обозр.», кн. 70-71, 1906, с. 206-217; Миддендорф и его якутские тексты, — ЗВОРАО, 18, 1908, с. 044-060; Словарь якутского языка, сост. при ближайшем участии прот. Д. Д. Попова и В. М. Ионова, вып. 1-13, СПб. — Л., 1907-1930. (В 1958-1959 словарь был переиздан фотомеханическ. способом. В 1945 в Турции был издан перевод части словаря: Е. Pekarskiy. Yakut Dili Sözlüğü, I (A-M), İstanbul, 1945, 12, 2, 658 с.) [Рец.: В. [В.] Радлов, — ЖС, год 16. 1907, вып. 4, отд. 3, с 63-65; К. Г. Залеман, Отзыв о сочинении Э. К. Пекарского: «Словарь якутского языка, сост. при ближайшем участии прот. Д. Д. Попова и В. М. Ионова», вып. 1 (а, ä), СПб., 1907, — «Сб. отчетов о премиях», т. 2. «Отчеты за 1907 г.», СПб., 1909, с 205-208 (XXI конкурс на премии гр. Д. А. Толстого по ИФО)]; Образцы народной литературы якутов, издаваемые под. ред. Э. К. Пекарского. I-III. Тексты, СПб. — Пг., 1911-1918 (Труды Якутской экспедиции 1894-1896 гг., т. 4): т. 1. Образцы, собранные Э. К. Пекарским, ч. 1. Тексты, вып. 1-5, 1911, 475 с. (изданы ранее отд. вып. в 1907-1911); т. 2. Образцы, собранные И. А. Худяковым, ч. 1. Тексты, вып. 1. Сказки, 1913, с 1-190; вып. 2. Пословицы и поговорки. Песни. Загадки. Саги, 1918, с 191-258; т. 3. Образцы, записанные В. Н. Васильевым, [ч. 1. Тексты], вып. 1. Сказки, 1916, 196 с.

    II. В. [В.] Бартольд, С. [Ф.] Ольденбург, И. [Ю] Крачковский, Записка об ученых трудах Э. К. Пекарского, — ИАН, сер. 6, т. 21, 1927, № 18, с. 1523-1525; И. С. Гурвич, И. В. Пухов, Э. К. Пекарский (К столетию со дня рождения), — СЭ, 1958, № 6, с. 54-60; С. Ф. Ольденбург, Эдуард Карлович Пекарский (К окончанию 45-летнего труда по составлению «Словаря якутского языка»), — «Научный работник», М., 1926, № 12, с. 3-4; ТААН, вып. 5, 1946, с. 158-159; Убрятова, Очерк, с. 5, 9, 21; «Эдуард Карлович Пекарский (К 100-летию со дня рождения). Сборник статей», Якутск, 1958, 55 с; Еdvаrd Pekarskiy ölümünün 10-uncu yıldönümü,— DТСFD, II, 1944, № 5, c. 818-819; Аbdülkadir Inan, Eduard Pekarski ve eserleri, — «Ülkü», XII, Ankara, 1939, № 71, с. 443-447.

    Некрологи: М. Азадовский, Э. К. Пекарский. 1858-1934, — СЭ, 1934, № 5, с. 105-108; А. Н. Самойлович, Памяти Э. К. Пекарского, — ИАН ООН, сер. 7, 1934, № 10, с. 743-747; W. Kotwicz, Edward Piekarski. (Nekrolog), // RO, t. X, 1934, c. 189-193.

    [С. 233-234.]

    ПОПОВ, Димитриан Д. (? — ?). Священник; занимался миссионерск. деятельностью среди якутов. Был прекрасным знатоком якут. яз. Э. К. Пекарский (см.) пишет: «В мысли о богатстве якутского языка меня утвердил местный знаток этого языка, о. протоиерей Димитриан Попов, выразившийся тогда, что „якутский язык неисчерпаем, как море“ и вместе с тем любезно предложивший свое содействие, которое не прекращалось до дня его кончины» (Пекарский, Словарь, с. II). П. вел с Э. К. Пекарским переписку чисто лингвист, характера в течение нескольких лет и дал ему ответы более чем на 1000 вопросов, принимал активное участие в пополнении словаря Пекарского.

    I. —

    II. Пекарский, Словарь, с. II, III; Убрятова, Очерк, с. 5.

    [С. 238.]

    ПОРЯДИН П. Ф. (? — ?). Автор рукоп. якут.-рус. словаря, принадлежавшего РГО. Э. К. Пекарский (см.) называет этот словарь в числе источников, к-рые «много содействовали» расширению его «Словаря якутского языка».

    I. Якутско-русский словарь (рук.), 1877, 394 с.+.

    II. Пекарский, Словарь, с. IV, XIV.

    [С. 239.]

    ХИТРОВ, Дмитрий Васильевич (о. Дионисий) (22. Х. 1818 — 8. IХ. 1896). Род. в Рязанск. губ. в семье дьякона из с. Хитрова Данковск. у. В 1831 осиротел. В 1840 окончил Рязанск. дух. сем. и был послан на службу в Якутск. С этого времени 43 г. служил в Сибири, занимая различные дух. должности: священник-миссионер, смотритель якут. дух. уч-ща, ректор якут. семч епископ Якутск, и др. Объездил все якут. земли и Амурск. край; хорошо знал якут. яз. Составил якут. азбуку на основе рус. алфавита и грамматику якут. яз. (1858) для практическ. изучения (этой грамматике предшествовала науч. грамматика акад. Бётлингка (см.)). Труд этот положительно оценивается и в наши дни (Убрятова, Очерк, с. 16-17). В 1852 был избран чл.-сотр. РГО, в изданиях к-рого поместил неск. статей по этногр. тунгусов, эвенков и якутов. В 1853 избран чл. Якут. обл. статистическ. комитета и чл. Комитета обществен. здравия. В 1883 переехал в Уфу.

    Ум. в Москве; похоронен на кладбище Покровск. монастыря.

    I. Краткая грамматика якутского языка, составленная протоиереем Д. Хитровым, М., 1858, 2, VI, 139 с. [Рец.: Böhtlingk, Zur Jakutischen Grammatik, — BASHPh, t- 16, 1859, № 377-378, c. 269-275; № 379, c. 289].

    II. Венгеров, Источники, 2, с. 260; П. Воейков, Несколько замечаний по поводу ученых трудов якутского епископа Дионисия, — «Моск, епарх. вед.», 1869, № 5, с. 6; «Младописьм. яз.», с. 193-194; «Нов. ЭС», 16, с. 377-378; Пекарский, Словарь, с. I; Пыпин, Ист. этнографии, т. 4, с. 402, 403; Убрятова, Очерк, с. 5, 16, 17.

    Некрологи: Ев. Зефиров, — «Уфимск. епарх. вед.», 1896, № 18, с. 583; «Истор. вестн.», т. 66, 1896, № 10, с. 352-353; «Рус. паломник», СПб., 1896, № 46, с. 732-733.

    ХУДЯКОВ, Иван Александрович (1. I. 1842 — 19. IХ. 1876). Род. в семье мелк. чиновника в г. Кургане. Окончил Ишимск. уездн. уч-ще и Тобольск. гимн. (1853-1858). В 1858 поступил на истор.-филол. ф-т КУ. Неудовлетворенный преподаванием там в 1859 перешел в МУ. За участие в революцион. студ. организациях дважды исключался из ун-та (1861), так его и не закончив. Будучи студентом, собирал и исследовал рус. фольклор. В 1862 переехал в СПб. Печатал материалы по рус. фольклору и рус. истории. За сближение с народовольцами — революцион. кружком Ишутина, в к-ром состоял Каракозов, покушавшийся на Александра II, — был осужден в апр. 1866 на вечное поселение в Верхоянске. X. поселился среди якутов, чтобы изучить их яз. и быт. Составил якут.-рус. (1867, 5000 слов), рус.-якут. словари и грамматику якут. яз., оставшиеся неизданными — рук. и книги у X. изымались жандармами. Даже перевод библии на якут. яз. был отобран и впоследствии затерялся в архиве епископа Якутск. Дионисия (см. Хитров). Часть рук. X. сгорела при пожаре якут. архива. Из всех его трудов по якутоведению сохранились только фольклорн. записи: тексты былин, сказок, песен, загадок и поговорок якутов, напечатанные в «Верхоянском сборнике», и долгое время считавшаяся погибшей рук. «Краткое описание Верхоянского округа», в к-рой дается обстоятельное этнографическое описание населения не только Верхоянск. окр., но и всей Якутии. В 1890 ВСОРГО издал рус. переводы из «Верхоянского сборника», а в 1913 были опубликованы тексты в «Образцах народной литературы якутов» под ред. Э. К. Пекарского (см.). Тексты X. были также широко использованы в «Словаре якутского языка» Э. К. Пекарского.

    Ум. в ссылке, похоронен в общей могиле под Иркутском.

    I. Опыт автобиографии, Женева, Вольная русская типография, 1882, XII, 184 с.; Верхоянский сборник. Якутские сказки, песни, загадки и пословицы, а также русские сказки и песни, записанные в Верхоянском округе И. А. Худяковым, Иркутск, 1890 («Зап. ВСОРГО по этногр.», т. 1, вып. 3), 2, 11, 2, 314, 1 с. [Ред.: Эд. Пекарский, — ИВСОРГО, т. 26, 1895, № 4-5, с. 197-207; А. Н. Пыпин, — ВЕ, 1890, № 9, с. 396-398; В. Р[озен], — ЗВОРАО, 5, 1891, с. 321-322]; Образцы народной литературы якутов, изд. под ред. Э. К. Пекарского, т. 2. Образцы, собр. И. А. Худяковым, ч. 1. Тексты, вып. 1. Сказки, 1913, с. 1-190; вып. 2. Пословицы и поговорки. Песни. Загадки. Саги, 1918, с. 191-258; Записки каракозовца. С предисловием М. Кливенского, М.—Л., 1930, 213, [1] с.; Краткое описание Верхоянского округа, Л., 1969, 437, [3] с.

    II. БЭ, 19, с. 664; Деятели рев. движения, т. 1, ч. 2, стлб. 439-440; Б. Кубалов, И. А. Худяков в ссылке (к пятидесятилетию со дня смерти), — «Каторга и ссылка», М., 1926, кн. 28-29, с. 166-192; Ливотова и Португаль, Востоковедение, № 1318, 1627; Э. Пекарский, И. А. Худяков и ученый обозреватель его трудов, — «Сиб. вопросы», 1908, № 31-32, с. 50-55; его же, К статьям Г. Е. Боброва о Худякове, — ЖС, 1909, вып. 1, с. 105; его же, Словарь, с. IV; Л. Пушкарев, Из истории революционно-демократической этнографии. И. А. Худяков, — СЭ, 1949, № 3, с. 183-200; А. Н. Пыпин, Ист. этнографии, т. 1, с. 34; т. 2, с. 255, 326; т. 4, с. 164, 462; РБС, т. Фабер — Цявловский, с. 447-448; Стож, Словарь, с. 15; Токарев, Ист. рус. этнографии, с. 11, 235, 242, 251, 252, 301, 307, 375; Толль, Дополнения, с. 540 (1354); Убрятова, Очерк, с. 18, 19; И. А. Худяков, Краткое описание Верхоянского округа, Л., 1969 (с. 8-33 — вступит, ст. о Худякове В. Г. Базанова и Н. В. Емельянова; с. 33-35 — автобиография Худякова); Г. У. Эргис, Собирание и изучение якутского фольклора в советский период, — «Уч. зап. Якут. гос. пед. ин-та», 1944, вып. 1, с. 129-159; его же, Спутник якутского фольклориста, Якутск, 1945, с. 92.

    [С. 284-286.]

    ЯСТРЕМСКИЙ (Jastrzębski), Сергей (Sergiusz) Васильевич (20. IХ. 1857 — после 1931). Поляк; род. в Харькове; полит. каторжанин; после отбытия срока каторж. работ на р. Каре был отправлен в 1886 в Якутию на поселение, где находился до 1896. «В Якутской области, — писал Я. в предисловии к изд. 1 «Грамматики якутского языка» (с. V), — я прожил около десяти лет. Почти все это время я провел в улусах Якутского округа, лежащих на правом берегу Лены — больше всего в Ботурусском улусе, года два в Мегинском, а последние полтора года в Дюпсюнском. Наиболее полезно было для меня пребывание именно в этом последнем улусе. Здесь я проживал у интеллигентного родовича А. П. Афанасьева, который, прекрасно зная родную речь, даже тот, отчасти устаревший, язык, которым сказываются былины (олонхо), и вполне владея притом русским языком образованного общества, много помог мне в изучении якутского языка». Я., как хорошо владевший якут. яз., был включен в число участников якут, экспедиции Сибирякова, в трудах к-рой вышла его «Грамматика якутского языка».

    После возвращения из ссылки жил в Одессе, где и умер.

   I. Полный список трудов Я. см.: Н. Е. Петров, Якутский язык, Якутск, 1958, № 232, 265, 266, 314-318, 328, 329, 888-891.

    II. Деятели рев. движения, т. 2, вып. IV, стлб. 2148-2151, (портр.), (лит. о Я. — стлб. 2151); В. С. Ефремов, Маленькое дело, — «Былое», 1907, № 5, с. 91; М. А. Кротов, Якутская ссылка 70-80-х годов. Исторический очерк но неизданным архивным материалам, М., 1925, с. 72, 242; Крымский, Тюрки, с. 183; «Мат. сл. вост.-сиб. этнографов», с. 210; «Младописьм. яз.», с. 194, 198; В. Николаев, Политическая ссылка в изучении Якутского края, — в кн.: «Якутская неволя», Якутск, 1927, с. 181-210; Пекарский, Словарь, с. II, IV; Н. Е. Петров, Якутский язык, № 104, 191, 749 — лит. о Я.; «Тюрк, языки», с. 404; Убрятова, Очерк, с. 15, 19-21; С. В. Ястремский, Грамматика якутского языка, Иркутск, 1900, с. I-VIII; W. Аrmon, — «Рroblеmу», 1954, № 5, с. 350; «Polski słownik biograficzny», t. 11, Wrocław-Warszawa-Kraków, 1964-1965, с. 83-84.

    [С. 296-297.]

 

 

                                                                       Глава первая

                        К ВОПРОСУ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

    В настоящей главе рассматриваются лишь некоторые спорные вопросы, а не историография сельского хозяйства в целом. В связи с изучением экономической истории Якутии второй половины XIX - начала XX в. возникла необходимость коснуться вопроса о роли географической среды и степени плотности народонаселения в общественном развитии. Объектом научного обсуждения должны стать динамика поголовья скота и отдельные стороны историографии земледелия в досоветском Ленском крае. Вызывает большой интерес и такая, казалось бы, мелочь, как вопрос о порядке раздела добытой рыбы.

                                                                              1

                         Географическая среда и народонаселение (краткие замечания)

    В главе первой книги З. В. Гоголева «Якутия на рубеже XIX-XX вв.» описаны природно-климатические условия края, его население. Автор останавливается на численности якутов, эвенов, юкагиров, чукчей и других народностей, характеризует их занятия, описывает их жилища, одежду, пищу и т.д. Глава эта оформлена на материале работ В. Л. Серошевского, И. И. Майнова, Н. А. Виташевского и Э. К. Пекарского...

                                                                 Глава четвертая

                               ИЗУЧЕНИЕ ФОРМ СОБСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЛЮ

    Изучение истории аграрных отношений в Якутии периода до 1917 г. давно является одной из важнейших задач историографии. В результате попыток разработать данную проблему создана значительная литература. Назрела необходимость разобраться в том, какие мнения высказаны в этой литературе, проанализировать накопленные в ней факты.

    [С. 82.]

                                                                              1

                                                  Предварительные замечания

    ...Основные выводы «почти всех дореволюционных исследователей, изучавших земельные отношения якутов» (а к ним относятся такие либеральные народники, как «Н. А. Виташевский, Э. К. Пекарский и другие»), автор книги «Якутия на рубеже XIX-XX вв.» обобщает в следующих словах:

    «1) Земля не была частной собственностью; 2) члены сельской общины получали наделы в пользование, «этот надел может отобрать род, наслег. При этом самая величина надела непостоянная, в урожайный год наслег может... отобрать часть надела, а в неурожайный прибавить к нему»; 3) между членами общины происходили периодические переделы; 4) члены общины не имели права продавать полученные наделы; если происходила мена, то она была «облечена у якутов в форму, которая обнаруживает, что контрагенты обмениваются не правом собственности на землю», собственником которой формально признавались не частные лица, а казна, т. е. государство» (стр. 83-84).

    Здесь нарисована картина весьма «справедливых», почти «идеальных» порядков, которых придерживались в якутских улусах конца XIX в. В конце приведенной цитаты, как видим, говорится, что собственником земли формально признавалась «казна, т. е. государство». А кто являлся фактическим собственником земли? З. В. Гоголев не только не отвечает на этот вопрос, но и всячески избегает его. В данной связи необходимо близко рассмотреть вопрос о том, чем объясняет З. В. Гоголев отрицание им .возникновения и развития в Якутии XVII - начала XX в. частной собственности на землю, сохранение здесь на протяжении указанного периода общины...

    [С. 85.]

                                                                              2

                             «Колоссальность» территории и хозяйственная площадь

    ...В конце XVIII в., после закрепления в «зеленых» ведомостях исторически возникших границ, не было никакого уравнения земельных фондов между отдельными наслегами и тем более улусами. Зато проводились земельные переделы внутри каждого из наслегов в отдельности. С 1808 по 1828 г. включительно, т. е. за 20 лет, судя по известным нам документам, осуществилось пять общих повсеместных земельных переделов: в 1808, 1817, 1824, 1827 и 1828 гг. [* Они, насколько это позволяют сохранившиеся в архивах документы, изучены нами в книге «История аграрных отношении в Якутии», стр. 266-275.] Это были так называемые «буор тюгэтиктэр», широко известные в обычном праве якутов. Э. К. Пекарский слово «буор» в первом его значении перевел как «земля», «почва», а выражение «буор тюгэтик» — «коренной передел земли» [* Э. К. Пекарский. Словарь якутского языка, стр. 560-561.]...

    [С. 93.]

    Якутское слово «кюрюэ» — вот основной термин, который у якутов XVII - начала XX в. обозначал размер площади земли. Оно имеет два значения. Слово «кюрюэ» во втором его значении Э. К. Пекарский перевел через слово «остожье». Он раскрыл значение этого термина в следующих словах: «надельный сенокосный пай, разной величины и достоинства не только в одном и том же улусе, но и в одном и том же наслеге, в среднем заключающий 300-400 якутских копен (ср. олбугэ от); хары кюрюэ — сенокосный участок, накладываемый на члена общества сверх личного пая (сырай кюрюэ), которым он пользуется по разверстке (ср. угайы, хоноллой); укаас кюрюэ (или тогосо кюрюэ. — В. С.) — покосные участки, которые в недавнее еще время отводились старостам и другим выборным должностным лицам за службу из земель, оставшихся после смерти бездетного родовича» [* Э. К. Пекарский. Словарь якутского языка, стр. 1336-1337.].

    Если те или иные места из работ Э. К. Пекарского в какой-то мере способны подкрепить теорию об общине, то З. В. Гоголев ссылается на его авторитет. Но он замалчивает интерпретацию тем же ученым термина «остожье». И в этом проявляется субъективность его подхода к делу. Э. К. Пекарский — общепризнанный авторитет в вопросах исторической и этнографической терминологии в якутском языке. Его мнение полностью опровергает уверение З. В. Гоголева в том, что в якутском языке будто бы нет термина, который бы обозначал размер площади земли...

    [С. 94.]

    ...В Якутии дореволюционного периода, наряду с коренными земельными переделами, производились так называемые «кылаан юллэсиктэр» — распределения урожая трав данного лета на сенокосных угодьях отдельных наслегов. Необходимость проведения их вызывалась тем, когда в одних частях наслега бывал плохой урожай, а в других — хороший. Частичное, узколокальное распределение урожая трав называлось эмтекэ, эмтеркэ (от слова «эмтээ» — «подлечи»), что в переводе Э. К. Пекарского означает: «пособие», «придача», «надбавка», «прирезка покосу по случаю неурожая» [* Э. К. Пекарский. Словарь якутского языка, стр. 262.]. Инициаторами распределения урожая трав данного лета выступали те из влиятельных богатых жителей, на участках которых наблюдался плохой урожай. Если какой-нибудь бедняк, на клочке-наделе которого ожидался плохой урожай, обращался к властям с просьбой произвести уравнительное распределение урожая трав в «роде» или в наслеге в целом, то тойоны могли и не разговаривать с ним...

    [С. 96.]

                                                                              3

                                 Противоречия суждений. «Неравенство» вне классов

 

    ...В XVII в., как видно из цитированного челобитного Эбелчи Ибеева, в якутском языке бытовал термин кортом. В типичном якутском произношении оно — «куортам». В переводе и истолковании Э. К. Пекарского это слово означает: «Кортом, наем пашни, сенокоса, земли, дома и проч., аренда, оброк; куоргамҥа ыллым — я взял в аренду» [* Э. К. Пекарский. Словарь якутского языка, стр. 1230.]...

    [С. 99.]

 

 

                                                                    Часть первая

      ИСТОРИЯ СОБИРАНИЯ, ПУБЛИКАЦИИ И ИЗУЧЕНИЯ ЯКУТСКОГО ФОЛЬКЛОРА

                                                                    Глава первая

          СОБИРАНИЕ И ПУБЛИКАЦИЯ ОБРАЗЦОВ УСТНОГО ТВОРЧЕСТВА ЯКУТОВ

                                                В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЕ ВРЕМЯ

    *

                                     РАННИЕ ЗАПИСИ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ

    Якутия и народы, ее населяющие, давно привлекали к себе внимание русских ученых. Основанная по инициативе Петра I в 1725 г. Академия наук развивала энергичную деятельность по изучению обширной Российской империи. Особый интерес для ученых представляла тогда Сибирь...

    [С. 26.]

    Из последующих экспедиций, снаряженных Академией наук для изучения Якутии, выделялось по своим блестящим результатам путешествие академика Александра Федоровича Миддендорфа в 1842-1845 гг. на север и восток Сибири. Хотя перед экспедицией стояли и без того большие задачи естественнонаучных исследований, путешественник сумел подробно описать быт северных народов, собрать образцы их устно-поэтического творчества.

    В многотомном сочинении «Путешествие на север и восток Сибири» А. Ф. Миддендорф описывает физический тип якутов, их приспособленность к суровым климатическим условиям, некоторые черты национального характера, правовые отношения, верования, отрасли хозяйства (такие, как скотоводство, зарождение земледелия), развитие ремесел и торговли, орудия труда, жилища и т. д. Описывая обычаи, он приводит тексты алгысов, которые называет речами, например три образца освящения привала в пути. Подробно описан кумысный праздник ысыах, приводится замечательная песня круговых танцев «Ысыах төгүлэ». Ученый отмечает, что «кумысовый праздник якутов-скотоводов и другие обряды отличаются от всех обычаев тунгусов, самоедов и остяков; хороводные песни их напоминают о подобных обычаях киргизов» [* А. Ф. Миддендорф. Путешествие на север и восток Сибири, ч. II, отдел VI. Коренные жители. СПб., 1878, стр. 799.]. А. Ф. Миддендорф публикует довольно большой текст «Песни в честь реки Вилюя». В действительности, это, вероятно, обычная хороводная песня якутов приленcких улусов: в ней р. Вилюй не упоминается, а воспеваются р. Таатта и другие места бывшего Якутского округа. Песня записана латинскими буквами, с переводом каждого слова и подстрочными примечаниями...

    А. Ф. Миддендорф записывает предания о происхождений якутского народа и легенды о происхождении мира, мамонта и другие, предпринимает попытку записать героический эпос — олонхо «Эриэдэл Бэргэн»: часть текста он записал латинским алфавитом с буквальным переводом, часть сюжета пересказал [* Там же, стр. 808-819. Якутский текст олонхо перепечатан в «Образцах народной литературы якутов» под ред. Э. К. Пекарского, вып. V. СПб., 1915, стр. 473-474.]. Ученый-путешественник высказал мысль, что олонхо близко к богатырским сказкам киргизов и татар Южной Сибири и Минусинского края.

    «Путешествие на север и восток Сибири» А. Ф. Миддендорфа — фундаментальный труд, правдиво отражающий жизнь северных народов Сибири в первой половине XIX в. Наблюдения и многие суждения автора о быте и нравах этих народов верны и глубоки. Его записи образцов якутского фольклора представляют первые записи текстов народного творчества из уст самих сказителей. Э. К. Пекарский в свое время писал: «Можно без преувеличения сказать, что именно Миддендорф положил начало основательному изучению быта якутов» [* Э. К Пекарский. Миддендорф и его якутские тексты. «Зап. Вост. отд. Русского археологического об-ва», т. XVIII, 1908, стр. 45.].

    Вернувшись из большого путешествия по Сибири, А. Ф. Миддендорф передал собранный им лингвистический материал своему другу, крупному языковеду, специалисту по санскритскому языку О. Н. Бетлингку. Академик О. Н. Бетлингк заинтересовался якутским языком и стал его изучать. Помогал ему уроженец Якутской области А. Я. Уваровский. В результате этого изучения появилась научная грамматика якутского языка [* «Über die Sprache der Jakuten, von O. Böhtlingk».  СПб., 1851.], составившая эпоху в развитии тюркологии. По ряду грамматических правил она не утратила своего значения и до наших дней. Академик О. Н. Бетлингк создал якутскую транскрипцию — на основе русской графики — и по этой транскрипции опубликовал в своем труде якутские тексты из «Воспоминаний» А. Я. Уваровского и его записей фольклорных произведений с подстрочным переводом на немецкий язык...

    [С. 28-29.]

    Изучению якутов много содействовало Русское географическое общество, особенно его Сибирское (позднее Восточно-Сибирское) отделение. Первой экспедицией, снаряженной Сибирским отделением РГО, была экспедиция Р. К. Маака в Вилюйский округ Якутской области в 1854-1855 гг. Путешественник собрал огромный географический, геологический, метеорологический и этнографический материал, но материал по устному творчеству оказался весьма скромным. Результаты своей экспедиции Р. К. Маак изложил в трехтомном труде «Вилюйский округ Якутской области». Третий том посвящен описанию быта якутов. В этом обстоятельном труде устному творчеству отведено три небольшие главы [* Р. Маак. Вилюйский округ Якутской области, т. II. СПб., 1887: несколько слов о якутском языке и о памятниках народного творчества — стр. 121-123; сказки — стр. 123-127, загадки — стр. 128-137.], в которых приведены, неудовлетворительные записи двух олонхо, передающие неполные сюжетные схемы [* Текст олонхо «Олонхолоон Обургу» помещен в кн.: «Образцы народной литературы якутов, издаваемые Академией наук» под ред. Э. К. Пекарского, т. I, вып. 5, СПб., 1912.], и 21 загадка — тексты с русским переводом. В переводе помещена также присяга (клятва) якутов дохристианского времени.

    И в дальнейшем Восточно-Сибирское отделение Русского географического общества, в котором сгруппировались передовые ученые — Г. Н. Потанин, Н. М. Ядринцев, Д. А. Клеменц, В. А. Обручев и другие, — всячески способствовало изучению Якутской области, снаряжало экспедиции, издавало труды исследователей...

    [С. 30.]

                                  И. А. ХУДЯКОВ И ЕГО «ВЕРХОЯНСКИЙ СБОРНИК»

    Большой вклад в научное изучение якутов и других народностей Якутии внесли ссыльные революционеры царского времени. Из среды политических ссыльных вышла талантливая плеяда языковедов, фольклористов и этнографов, стоявших на передовых демократических позициях русской научной мысли своего времени.

    Первым крупным собирателем и переводчиком якутского фольклора и исследователем быта якутов был русский революционер и ученый Иван Александрович Худяков (1842-1876). По своему происхождению он сибиряк, сын тобольского педагога; учился в Казанском и Московском университетах, занимался у видного русского фольклориста Ф. И. Буслаева. И. А. Худяков в студенческие годы принимал активное участие в революционном движении и был арестован в 1886 г. по делу о покушении И. Каракозова на императора Александра II, царский суд приговорил его к ссылке в Верхоянск...

    [С. 31.]

    От невыносимых условий ссылки, материальных лишений и напряженного труда И. А. Худяков уже в конце 1869 г. неизлечимо заболел. Он был переведен только в 1875 г. в Иркутскую психиатрическую больницу, где умер 19 сентября 1876 г.

    После смерти И. А. Худякова, в 1890 г. в Иркутске был издан его «Верхоянский сборник», содержащий образцы почти всех основных жанров якутского фольклора [* «Верхоянский сборник. Якутские сказки, песни, загадки и пословицы, а также русские сказки и песни, записанные в Верхоянском округе И. А. Худяковым». «Зап. Восточно-Сибирского отдела Русского географического об-ва по этнографии», т. I, вып. 3. Иркутск, 1890.]...

    Переводы И. А. Худякова точны, полностью передают содержание оригинала и в пределах возможностей перевода прозой — его стилевые особенности. Однако редакция перевода имела существенные недостатки, на что указал Э. К. Пекарский, сверивший печатный текст с рукописью И. А. Худякова [* Э. К. Пекарский. Заметка по поводу редакции «Верхоянского сборника» И. А. Худякова. «Изв. ВСОРГО», 1896, т. XXVI, № 4-5.]...

    [С. 32.]

                    ФОЛЬКЛОРИСТЫ ЯКУТСКОЙ (СИБИРЯКОВСКОЙ) ЭКСПЕДИЦИИ

                         Э. К. ПЕКАРСКИЙ, С. В. ЯСТРЕМСКИЙ, В. М. и М. Н. ИОНОВЫ

    Следующий этап в собирании якутского фольклора и этнографическом изучении края составляют труды ученых, объединенных в Якутской (Сибиряковской) экспедиции 1894-1896 гг.

    90-е годы XIX в. были периодом расцвета русской этнографии и востоковедения, связанным с именами В. В. Радлова, М. М. Ковалевского, К. Г. Залемана, И. П. Минаева, Ф. Е. Корша, Г. Н. Потанина и их блестящих учеников В. В. Бартольда, С. Ф. Ольденбурга, И. Ю. Крачковского, Н. Я. Марра. В то время Сибирские отделения Русского географического общества становятся центрами изучения Сибири, быта, культуры и языка населяющих ее народов.

    Восточно-Сибирское отделение РГО по инициативе бывшего политического ссыльного Д. А. Клеменца организовало на средства сибирского мецената И. М. Сибирякова большую научную экспедицию. К работе в ней с большим трудом, при содействии таких авторитетных ученых, как президент РГО П. П. Семенов-Тяньшанский и академик В. В. Радлов, удалось добиться привлечения политических ссыльных Якутской области, зарекомендовавших себя в научной работе.

    Ссыльные того времени, в большинстве своем народники, оказывали якутам посильную помощь в деле распространения земледелия, обучения детей грамоте, а медики — в лечении больных. Многие ссыльные старались защищать бесправных якутов-бедняков от произвола царской администрации и эксплуатации их богачами и родоначальниками, чем завоевали глубокую признательность народа. Ссыльные революционеры не могли удовлетвориться только сельскохозяйственными работами, медицинской и педагогической практикой. Они отдали много сил научной деятельности, изучению языка, быта местных жителей, в особенности якутов, печатали свои труды в центральных периодических изданиях. Из таких людей и был укомплектован состав сотрудников Сибиряковской экспедиции.

    Новаторская по принципу и методу организации работ, экспедиция, во-первых, была комплексной, изучала все стороны быта, экономики и культуры якутов. Во-вторых, производились стационарные исследования людьми, хорошо знающими язык и быт и близкими данному народу. Это обстоятельство особенно важно для изучения мировоззрения и духовной культуры народа. В-третьих, в отличие от прежних экспедиций в программе Якутской (Сибиряковской) был специальный раздел по устному творчеству.

    В состав экспедиции для работы по этнографии, якутскому языку и фольклору были приглашены Э. К. Пекарский, С. В. Ястремский, В. М. Ионов и др. [* Кроме указанных лиц в Сибиряковской экспедиции участвовали И. И. Майнов, Н. Л. Геккер, Ф. Я. Кон — по антропологии и демографии, В. Е. Горинович, В. В. Ливадин, Г. Ф. Осмоловский и местный чиновник А. И. Попов, якуты Е. Д. Николаев и В. В. Никифоров — по домашнему и семейному быту, Л. Г. Левенталь, С. А. Ковалик — по экономическому строю, Н. А. Виташевский — по юридическому быту, В. Т. Богораз и В. И. Иохольсон — по малым народам Севера и местные чиновники (по требованию областного начальства). См.: К. И. Горохов. Исследования и материалы участников Якутской (Сибиряковской) экспедиции ВСОРГО в 1894-1896 гг. в области этнографии якутов. В кн. «Из истории Якутии XVII-XIX веков». Якутск, 1965, стр. 52, 58; см. также обширное предисловие И. И. Майнова в кн., Д. М. Павлинов, Н. А. Виташевский и Л. Г, Левенталь. Материалы по обычному праву и по общественному быту якутов. «Труды комиссии по изучению ЯАССР», т. IV. Л., 1929; К. И. Горохов. Историко-этнографическое исследование якутов Якутской (Сибиряковской) экспедицией ВСОРГО в 1894-1896 годах. Автореф. канд. дисс, 1962.].

    Эдуард Карлович Пекарский (1858-1934), осужденный, за участие в революционном движении студентов Харьковского ветеринарного института, отбывал ссылку в 1-м Игидейском наслеге Ботурусского улуса [* Об Э. К. Пекарском в разное время было напечатано много статей, из них назовем следующие: А. Я. Самойлович. Памяти Э. К. Пекарского. «Известия АН СССР, отделение общественных наук за 1934 год», стр. 743 и сл.; он же. Э. К. Пекарский (1858-1934). «Советская этнография», 1934, № 5; «Э. К. Пекарский. К столетию со дня рождения». Якутск, 1958 (статьи А. А. Попова, Л. Н. Харитонова, И. С. Гурвича, И. В. Пухова, К. И. Горохова, П. В. Попова).]. Там ему отвели небольшой участок земли. Молодой ссыльный женился на якутке и обзавелся хозяйством. Выполняя программу экспедиции по разделу «Язык и народное творчество», Э. К. Пекарский кроме С. В. Ястремского привлек к сбору фольклорных материалов грамотных якутов — Г. К. Оросина, М. Н. Андросову-Ионову, Р. Александрова и других, которые, следуя указаниям Э. К. Пекарского, соблюдали научную методику записи, отмечали, где, когда и от кого записано то или иное произведение, и старались быть точными, сохранять стилистические и фонетические особенности языка сказителей. Их тексты и собственные записи Э. К. Пекарского легли в основу «Образцов народной литературы якутов», изданных под редакцией Э. К. Пекарского. В 1889 г. ему разрешили жить в г. Якутске. В этом же году он напечатал 1-й выпуск «Словаря якутского языка». В дальнейшем издание «Словаря» и «Образцов народной литературы якутов» приняла на себя Академия наук. В 1905 г. Э. К. Пекарский выехал в Петербург.

    Кроме названных капитальных трудов Э. К. Пекарский опубликовал в научной периодической печати ряд небольших фольклорных произведений [* «Из преданий о жизни, якутов до встречи их с русскими». Сб. статей в честь 70-летия Г. Н. Потанина, 1909; «Чаачахаан (якутская сказка)». «Живая старина», 1906, вып. 2, отд. 2; «Из якутской старины (рассказ о якуте Доюдус...)». «Живая старина», 1907, вып. 2, отд. 2; «Об образовании Баягантайского улуса», там же; «Подробное содержание якутского спектакля «Олонхо». «Живая старина», 1906, вып. 4, отд. 2.] и полную для своего времени «Библиографию якутской сказки» [* «Живая старина», 1912, вып. 2, отд. 4, стр. 629-632.]. К сказкам исследователь возвращался и впоследствии, посвятивший в 1934 г. статью о различных видах якутских повествовательных произведений [* Э. К. Пекарский. Якутская сказка. «С. Ф. Ольденбургу. К 60-летию научно» общественной деятельности». Л., 1934, стр. 421-426.]. Писал он и статьи на этнографические темы.

    Известный якутовед был избран в 1927 г. членом-корреспондентом, а в 1931 г. почетным членом Академии наук СССР.

    После Э. К. Пекарского следует назвать другого участника Сибиряковской экспедиции — Сергея Васильевича Ястремского, жившего в 1886-1896 гг. в Ботурусском, Мегинском и Дюпсинском улусах...

    [С. 33-35.]

                                  «ОБРАЗЦЫ НАРОДНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЯКУТОВ»

                           И «СЛОВАРЬ ЯКУТСКОГО ЯЗЫКА» Э. К. ПЕКАРСКОГО.

             «ОБРАЗЦЫ НАРОДНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЯКУТОВ» С. В. ЯСТРЕМСКОГО

    Книга «Образцы народной литературы якутов» под редакцией Э. К. Пекарского была задумана по типу «Образцов народной литературы тюркских племен (1866-1907)» В. В. Радлова и может быть сопоставлена с «Образцами народной литературы монгольских племен (1913-1930)», издававшимися позднее усилиями выдающегося бурятского ученого Ц. Ж. Жамцарано.

    «Образцы народной литературы якутов» Э. К. Пекарского состоят из трех томов и включают тексты девяти законченных больших олонхо и более 10 сокращенных записей и значительных отрывков, в них помещены также тексты песен и сказок.

    Первый том в пяти выпусках (1907-1911) включает олонхо, записанные самим Э. К. Пекарским и другими лицами под его руководством. В том вошло семь полных олонхо: «Дьулуруйар Ньургун Боотур» («Нюргун Боотур  Стремительный») в записи известного певца и олонхосута К. Г. Оросина из 1-го Игидейского наслега Ботурусского улуса; «Тойон Ньургун бухатыыр» («Богатырь Тойон Нюргун») в записи якута 1-го Хайахсытского наслега того же улуса Н. Попова; «Өлбөт-Бэргэн» («Бессмертный стрелок») и «Элик Боотур и Ньыгыл Боотур», записанные Р. Александровым от сказителя Николая Абрамова из Жулейского наслега того же улуса; «Күл-күл беҕе оҕонньор, Сириликээн эмээхсин икки» («Старик Кюл-Кюл и старуха Сириликээн») — от известной сказительницы М. Н. Андросовой-Ионовой; «Айгыр Уолумар икки удаҕаттар» («Шаманки Айгыр и Уолумар»), записанное самим Э. К. Пекарским со слов олонхосута Николая Абрамова; «Басымньылаан Баатыр», записанное Р. Александровым. Остальные тексты представляют собой отрывки из олонхо или сокращенные записи, сделанные разными лицами, в том числе путешественниками А. Ф. Миддендорфом и Р. К. Мааком.

    Кроме того, помещены четыре небольшие сказки и песня «Кириисэлиир Кирилэ» — типа поэмы о похождениях торговца Василия Мачаяра (записана песня в сокращенном виде).

    Том второй «Образцов народной литературы якутов» под редакцией Э. К. Пекарского в двух выпусках (1913-1918) включает якутские тексты, собранные И. А. Худяковым и опубликованные в «Верхоянском сборнике» (Иркутск, 1890). Тексты были сверены с оригиналом и отредактированы Э. К. Пекарским.

    В том третий, вып. 1 (1918), входит олонхо «Куруубай хааннаах Кулун Куллустуур» («Строптивый Кулун Куллустуур»), записанное известным этнографом и фольклористом В. Н. Васильевым в 1906 г. от сказителя И. Г. Тимофеева-Теплоухова. Это одна из лучших и по объему одна их крупнейших записей олонхо (196 стр.).

    Э. К. Пекарский весьма тщательно подготовил это издание, выполнил кропотливую текстологическую и редакторскую работу, восстанавливая подлинный фольклорный текст, записанный разными лицами, часто малограмотными. По-видимому, в редактировании текстов консультантами его были или сами певцы и сказители, или люди, особо интересовавшиеся народным творчеством, а потому хорошо знавшие старину и старинный якутский язык. Все исправления первоначальной записи оговорены в сносках, они встречаются почти на каждой странице издания, иногда несколько раз. В подстрочных примечаниях издатель указывает место и время записи, имя и родовое происхождение сказителя называет, кем осуществлена запись. В некоторых случаях названы люди, принимавшие участие в редактировании.

    «Образцы народной литературы якутов» не имеют предисловия или введения, а также перевода на русский язык.

    Следует отметить, что все произведения в «Образцах» напечатаны сплошным текстом, как проза. Э. К. Пекарский не решился разбить тексты на стихотворные строки, вероятно, ввиду отсутствия в его время ясных представлений о якутском стихосложении. Возможно, так поступил он еще и потому, что относил олонхо к разряду сказок (см. главу о якутском богатырском эпосе).

    «Образцы народной литературы якутов», изданные под редакцией Э. К. Пекарского в трех томах, — непревзойденная до сих пор публикация текстов якутского олонхо. Они вместе с «Образцами» В. В. Радлова и Ц. Ж. Жамцарано представляют устную культуру тюркских и монгольских народов в прошлом и остаются крупнейшими фольклорными изданиями Академии наук.

    Если Э. К. Пекарский обогатил фольклористику большим количеством текстов богатырского эпоса якутов, то заслуга С. В. Ястремского заключается в том, что он осуществил превосходные переводы олонхо и других устных произведений. Эта работа была подготовлена еще в конце XIX в. и долго оставалась в рукописи.

    Только при Советской власти Комиссия по изучению Якутской АССР Академии наук СССР в 1929 г. издала большой том «Образцов народной литературы якутов» С. В. Ястремского с предисловием члена-корреспондента АН СССР С. Е. Малова и вводной статьей собирателя — «Народное творчество якутов». В книге пять больших олонхо: «Эр Соготох», текст которого был записан в 1895 г. от уроженца Мегинского улуса Г. Н. Свинобоева; «Вороным конем владеющий, в оборотничестве искусившийся Кулун Куллустуур» — от олонхосута Дюпсинского улуса Н. А. Каприна; «Грозный Разящий» — от дюпсинского олонхосута С. Н. Стрекаловского; «Бессмертный витязь» и «Шаманки Уолумар и Айгыр». Тексты двух последних олонхо даны в «Образцах» под редакцией Э. К. Пекарского. В книге также помещены переводы якутских песен, пословиц, поговорок и загадок. После «Верхоянского сборника» это самое капитальное издание якутского фольклора на русском языке. Переводы С. В. Ястремского передают колорит возвышенного стиля олонхо; они производят очень хорошее впечатление, но в деталях можно все же заметить некоторые упрощения в передаче смысла, например: духи-хозяева природы «иччи» названы «гениями» местности, ритуальный костюм шаманки — «япанчей» и т. п. Переводы напечатаны под редакцией Э. К. Пекарского сплошным текстом, как проза, хотя в авторской рукописи С. В. Ястремский текст оригинала и переводов разбил на строки.

    Значительный интерес представляет предисловие С. Е. Малова, в котором он предложил этимологию некоторых названий и собственных имен в олонхо.

    Особо следует остановиться на «Словаре якутского языка», составленном Э. К. Пекарским при ближайшем участии Д. Д. Попова и В. М. Ионова и изданном Академией наук в 13 выпусках. Помимо своего основного лингвистического значения «Словарь» может случить справочником по фольклору, комментарием к изданным «Образцам народной литературы якутов». Он является очень полезным пособием для исследователей якутского фольклора. Хотя последний выпуск «Словаря» был опубликован в 1930 г., но все выпуски составлены по материалам, собранным в дореволюционное время, и отражают язык и фольклор, мировоззрение, бытовые черты и общественный строй дореволюционных якутов. «Словарь» содержит около 25 тысяч слов с переводом всех их значений в различном контексте, статьи снабжены лексическими параллелями из тюркских, монгольских и отчасти тунгусо-маньчжурских языков, фразеологическим материалом из разговорной речи и фольклора. По выходе 1 выпуска академик К. Г. Залеман писал: «Множество приводимых примеров, поговорок, загадок, мифологических примеров и объяснений бытовых особенностей придает этому словарю особенную ценность не только для одних языковедов» [* Отчет о деятельности Академии наук по физико-математическому и историко-филологическому отделениям за 1907, стр. 187.]. В «Словаре якутского языка» одних крупных статей, посвященных образцам и понятиям художественного творчества, мифологии и обрядов, помещено свыше ста, некоторые из них занимают несколько страниц.

    Каждая словарная статья представляет собой сводку научных данных о значении слова и о предмете, обозначаемом этим словом, добытых к моменту издания данного выпуска, с указанием источников. Если словарная статья касается, например, мироздания— аан ийэ дойду, то сообщается представление якутов о вселенной, разделенной на три мира, и отдельно рисуются образы верхнего, среднего и нижнего миров; если статья касается образов мифологии, то объясняются их функции и т. п. Если берутся эпические имена, то рисуются образы героев олонхо, переводится имя героя со всеми эпитетами со ссылкой на «Образцы», откуда взято это имя, и т. д. В словаре тщательно учтены и зарегистрированы слова, бытующие в различных жанрах устного народного творчества, особенно хорошо представлена лексика якутского олонхо и шаманского фольклора. Перевод и толкование этого рода лексики и представлений в основном точны и достоверны. Отдельные неточности объясняются неизученностью предмета к моменту составления словарной статьи.

    Помимо фольклора и верований в словаре хорошо представлены трудовая деятельность народа, его материальная культура и общественные отношения. Благодаря этому «Словарь якутского языка» приобретает характер, энциклопедии национальной культуры якутского народа. Этим он оправдывает эпиграф, выбранный составителем: «Язык племени — это выражение всей его жизни, это музей, в котором собраны, все сокровища его культурной и высшей умственной жизни».

    Как правильно отметил профессор Л. Н. Харитонов, «исследователь якутского фольклора и этнографии здесь найдет исходный материал и надежную опору для изысканий почти по любому вопросу своей специальности» [* «Э. К. Пекарский. К столетию со дня рождения». Якутск, 1958, стр. 18.].

        ДРУГИЕ СОБИРАТЕЛИ ЯКУТСКОГО ФОЛЬКЛОРА КОНЦА XIX И НАЧАЛА XX в.

    Кроме названных выше фольклористов И. А. Худякова, Э. К. Пекарского, С. В. Ястремского и В. М. Ионова в конце XIX и начале XX в. были и другие, собиравшие отдельные произведения народного творчества. Последние записывали произведения нередко сокращенно, иногда только сюжеты или пересказы на русском языке. Но и такой материал, собранный ими, представляет теперь интерес, так как он показывает нам те произведения, которые бытовали в указанное время в народе, передает их сюжет и содержание. Среди записей собирателей конца XIX и начала XX в. встречаются нередко и произведения большой художественной и познавательной ценности, записанные вполне удовлетворительно...

    [С. 36-40.]

    Собиранием материалов по фольклору и этнографии занимались якуты Е. Д. Николаев, В. В. Никифоров, участвовавшие в работе Сибиряковской экспедиции; к сожалению, их материалы считаются утерянными. Краеведением занимались и местные русские люди, хорошо знавшие якутский язык и быт, например: крестьянин с. Табага Н. А. Припузов, уроженец с. Амга В. Н. Васильев, ставший известным этнографом и фольклористом. Труды Э. К. Пекарского, В. Ф. Трощанского, В. Л. Серошевского и другие возбудили интерес к научной работе у представителей зарождавшейся до революции якутской интеллигенции С. А. Новгородова, А. Е. Кулаковского, Г. В. Ксенофонтова и других, ставших потом при Советской власти крупными самостоятельными собирателями и исследователями...

    [С. 43.]

                                            ЯКУТСКИЙ ФОЛЬКЛОР КАК ИСТОЧНИК

                               В ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

    В дальнейшем появился ряд статей исследовательского характера о различных сторонах быта, обычаев и обрядов якутов.

    Одной из первых подобных статей была статья «Якуты по их сказкам, былинам и историям» [ * И. Гамов. Якуты по их сказкам, былинам и историям. «Наблюдатель:», 1895, № 11.] И. И. Гамова, отбывавшего ссылку в 1879-1882 гг. в г. Олекминске. Автор, видимо, сам не собирал фольклора, а пользовался немногими изданными к тому времени материалами. В сюжетах олонхо о борьбе богатыря с циклопами-абаасы и с тунгусом Ардьаманом он видит отражение племенной борьбы, а в образах девушек-богатырей (Кылааннаах Кыыс) — отражение пережитков матриархата. Статья далее передает содержание предания о Тыгыне и заканчивается общим выводом о том, что якутские сказки и истории (предания) представляют драгоценный материал для изучающего первобытную культуру.

    Более содержательной, основанной на солидном фольклорном материале, была рабрта Э. К. Пекарского и Г. Ф. Осмоловского «Якутский род до и после прихода русских [* «Памятная книжка Якутской области на 1896 г.», вып. I.], в которой общественный строй и семейные отношения якутов характеризуются как патриархально-родовые. Первая часть работы о жизни якутов до прихода русских основана преимущественно на данных «Верхоянского сборника» И. А. Худякова; во второй части наряду с фольклорными источниками авторы пользуются и письменными документами и своими наблюдениями в улусе...

    [С. 50.]

                                            ЯКУТСКИЙ ФОЛЬКЛОР В ЛИТЕРАТУРЕ

    Богатырский эпос якутов имеет в известной степени значение и в зарождении театрального искусства. Якутская интеллигенция до революции устраивала инсценировки на темы олонхо. В январе 1906 г. в здании Общественного собрания состоялись спектакли олонхо «Бэрт киһи Бэриэт Бэргэн» («Прекрасный из людей Бэриэт Бэргэн») в трех действиях. В качестве исполнителей выступали народные певцы и олонхосуты [* Э. К. Пекарский. Подробное содержание якутского спектакля «Олонхо».]. В 1907 г. поставили олонхо «Кулун кугас аттаах Кулантай бухатыр» («Богатырь Кулантай, ездящий на рыжем коне Кулун») в пяти действиях. 23 марта 1908 г. была возобновлена постановка олонхо «Бэрт киһи Бэриэт Бэргэн», на этот раз в четырех действиях. Спектакли пользовались успехом у якутской публики...

    [С. 55.]

                                                                     Глава вторая

         СОБИРАНИЕ, ПУБЛИКАЦИЯ И ИЗУЧЕНИЕ УСТНОГО ТВОРЧЕСТВА ЯКУТОВ

                                                         В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ

    После Великой Октябрьской социалистической революции началась новая эпоха в развитии национальных культур, были созданы благоприятные условия для развития всех творческих сил народа. Коммунистическая партия, Советская власть вдохновляют и поддерживают развитие науки, литературы и искусства. Были созданы необходимые условия для изучения народной культуры, в том числе и устно-поэтического творчества, подготовки национальных научных кадров при помощи центральных научных учреждений и крупных специалистов Советского Союза...

    [С. 58.]

                                                       ПЕРВЫЙ ЭТАП (1920-1934)

                                               Первые шаги якутских фольклористов

    *

                                                                     А. А. Попов

    Труды об устном творчестве якутов и долган выпускал в Ленинграде известный этнограф, специалист по северным народам Андрей Александрович Попов. Он происходил из русских старожилов бывшего Вилюйского округа Якутской области, рос и работал в молодости в Удюгейском улусе Вилюйского округа. После окончания этнографического отделения географического факультета Ленинградского университета в 1929 г. А. А. Попов работал до своей смерти в 1960 г. в Ленинградском отделении Института этнографии АН СССР...

    [С. 71.]

    А. А. Попов очень любил якутский фольклор. Лет через 15 после первой книги он снова взялся за перевод одного высокохудожественного олонхо «Куруубай хааннаах Кулун Куллустуур» («Строптивый Кулун Куллустуур»). Оно было записано в 1906 г. В. Н. Васильевым от талантливого олонхосута И. Г. Тимофеева-Теплоухова, текст его издан в III томе «Образцов народной литературы якутов» под редакцией Э. К. Пекарского в 1913 г. Перевод был выполнен на высоком уровне, полностью передает идейно-художественное содержание олонхо, особенности стиля и поэтического языка, отягощенного архаическими выражениями и сложными синтаксическими периодами. Перевод вместе с якутским текстом подготовлен к печати.

    [С. 72.]

                                                                              * * *

    Первый этап фольклорной работы в Якутии осуществлялся в период, когда советская фольклористика только вырабатывала новую, марксистско-ленинскую методологию, преодолевая воздействие разных буржуазных направлений в науке.

    До 1935 г. в Якутии не было постоянного научно-организационного центра по планированию и руководству собиранием и изучением устного творчества якутского народа. Кратковременно существовавшие научные организации не смогли организовать систематическое собирание и изучение якутского фольклора. Тогда в Якутии не было специалистов-фольклористов, собиранием и изучением фольклора занимались писатели, педагоги, этнографы. Труды Э. К. Пекарского, С. В. Ястремского, А. Е. Кулаковского, Г. В. Ксенофонтова и П. А. Ойунского, деятельность «Саха кэскилэ» (1926-1930) и «Общества изучения Якутии» (1930-1936) возбудили у якутской интеллигенции интерес к изучению родного края, культуры и языка народа. Наиболее активные товарищи включались в собирательскую работу...

    [С. 76.]

                    ВТОРОЙ ЭТАП ФОЛЬКЛОРНОЙ РАБОТЫ В ЯКУТИИ (1935—1965)

    *

                           Институт языка и культуры при СНК Якутской АССР (1935-1941)

    По инициативе П. А. Ойунского, к тому времени кандидата филологических наук и председателя Союза писателей Якутии, осенью 1935 г. был организован Научно-исследовательский институт языка и культуры при Совете Народных Комиссаров Якутской АССР...

    [С. 77.]

                                    Институт языка, литературы и истории ЯФ СО АН СССР

                                                       и собирание якутского фольклора

    В первые годы Великой Отечественной войны Институт языка и культуры временно прекратил свою работу. Он возобновил свою деятельность в 1944 г. под названием Научно-исследовательского института языка, литературы и истории...

    [С. 84.]

    1 июля 1947 г. Институт языка, литературы и истории был передан только что организованной Якутской базе Академии наук СССР (впоследствии база стала именоваться Якутским филиалом Сибирского отделения АН СССР). Переход в систему высшего научного учреждения страны открывал институту хорошую перспективу для расширения и углубления научной работы...

    [С. 86.]

                                                               Научные публикации

    Первой научной публикацией Института на двух языках было олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» (текст К. Г. Оросина, перевод, комментарии и вступительная статья Г. У. Эргиса, 1947). Олонхо, записанное в 1896 г., было напечатано в «Образцах народной литературы якутов» Э. К. Пекарским сплошным текстом как проза; текст олонхо на самом деле был поэтическим и в новой публикации разбит на стихотворные строки, соответственно этому был разбит и перевод. Во вступительной статье кратко освещены вопросы бытования и исполнения олойхо, его сюжет, тематика, язык и стиль. Здесь же содержатся сведения о собирании и публикации олонхо, имеются биографии некоторых олонхосутов. В комментариях приведены схемы сюжетов других 12 вариантов этого олонхо, находящихся в рукописном фонде ИЯЛИ ЯФ СО АН. Подготовлено к печати олонхо «Строптивый Кулун Куллустуур» — с переводом и комментариями А. А. Попова, под редакцией Г. У. Эргиса...

    [С. 88-89.]

                                                                     Часть вторая

              ЖАНРОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЯКУТСКОГО НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА

                                                                     Глава третья

                                                                    МИФОЛОГИЯ

    Мифология — особый вид устного творчества, возникший на ранних ступенях развития человеческого общества...

    [С. 104.]

                        ЛИТЕРАТУРА И МАТЕРИАЛЫ ПО ЯКУТСКОЙ МИФОЛОГИИ'

    Материал, собранный Э. К. Пекарским в 80-е — 90-е годы XIX в. в Ботурусском улусе, освещает космогонические, зоологические и антропологические понятия якутов и отчасти включает пересказы отдельных мифов и в редких случаях примеры из фольклора других сибирских народов [*  Э. К. Пекарский и Н. П. Попов. Среди якутов. Случайные заметки. В кн. «Очерки по изучению Якутского края», вып. 2. Иркутск, 1928, стр. 23-33.]...

    [С. 105-106.]

                                                 СРЕДНИЙ МИР (ОРТО ДОЙДУ)

    *

                         Средний мир и духи-хозяева природы (орто дойду; иччилэр)

    Средоточием вселенной, по якутской мифологии, является средний мир, т. е. земля, на которой обитали люди и духи-хозяева природы иччи...

    [С. 113.]

    Средний мир представляется широкой, вольготной и изобильной страной. Поверхность ее покрыта пышной и разнообразной растительностью, в водных глубинах кишат косяки рыб с серебряной чешуей, леса и горы полны всякой дичи, плодородны поля и луга для разведения конного и рогатого скота. На этой земле живут якуты, эвенки и другие народы. Это их изначальная родина.

    Земля со всех сторон окружена водными пространствами, морями, которые обычно не имеют собственного названия, а указывается лишь их местоположение по странам света...

    [С. 114.]

    По другим сказаниям, Араат-море находится на краю земли, под его западную сторону закатывается вечером солнце [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вып. I. СПб., 1907, стлб. 137.]...

    [С. 115.]

                                     Хозяева земли, леса и воды (сир, тыа, уу иччилэрэ)

    Наиболее почитаемой, добродетельной иччи считалась хозяйка земли, охранявшая благополучие людей и их скота от всяких напастей — злых абааһы. Она показывалась людям в виде седой старухи в нарядной одежде...

    [С. 116.]

    В центральных районах ее также называли Аан Аалай Хотун, Ала Мылахсын, Маҥан Маҥхалыын хотун [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вып. I, стлб. 58, 64; пыл. VI, стлб. 1525.]...

    [С. 117.]

                                   Верхний мир. Небожители (үөһээ дойду; айыылар)

    Верхний мир (халлаан) в мифах центральных районов (бывших улусов) представляется состоящим из ряда ярусов, количество которых подбирается по аллитерации соответственно прилагаемому к небу эпитету...

    [С. 124.]

    В древности видимое людьми голубое небо у якутов называлось «таҥара», так же как и у других тюркских народов. В современном якутском языке слово «таҥара» утратило свое первоначальное значение, это — божество, бог и родственные им понятия [* Слово «таҥара» в якутском языке полисемантично, помимо значений «видимое небо, небо как божество», оно имеет и другие значения: общее название добрых существ (айыы); дух-предок и покровитель (тотем); изображение духа-покровителя на шаманском костюме; изображение умершей дочери у неутешных родителей, так называемое кыыс танара; идолы, изображающие злых духов «абаасы», приготовляемые для шаманского камлания; бог христианский; икона, образ; христианские праздники (см. «Словарь якутского языка, составленный Э. К. Пекарским при ближайшем участии Д. Д. Попова и В. М. Ионова», вып. X. Л. 1927, стр. 2551-2553.], а небо называется по-другому — «халлаан», от глагола «халын» — проясняться...

    [С. 125.]

    Айыы, т. е. божества, творцы, создатели, — это общее название высших существ, олицетворяющих собой начала творчества и добра. Человек, скот, полезные человеку животные и растения считались созданиями этих существ. Айыы дают людям те или иные блага, но могут и не дать их, если недовольны людьми, поэтому люди относятся к айыы со страхом и трепетом, с благоговением и благодарностью, обращаются к ним с просьбами, молитвами и приносят жертвы [* Айыы (от глагола ай — творить что-либо, создавать, устраивать) — творение, создание, творчество, творческое начало; доброе начало как необходимый элемент творчества; все благоприятное человеку, все доброе и чистое; хорошее настроение, доброта (см.: «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вып. I. СПб., 1907, стр. 32-33, 47.]...

    [С. 125-126.]

                                    Үруҥ Айыы Тойон, Улуу Тойон и другие айыылар

    В. Ф. Трощанский утверждал, что этическая сторона в воззрениях якутов якобы совершенно отсутствует, они будто бы не возвысились до идеи добра и зла. В своих этнографических работах он отрицал нравственное начало в быту якутов, утверждая, что у них «отсутствуют всякие понятия, которые можно бы отнести к категории понятия нравственности, регулирующей поведение человека» [* В. Ф. Трощанский и Э. К. Пекарский. Любовь п брак у якутов. «Живая старина», 1909, вып. 2-3, стр 17.]...

    [С. 128.]

    Божеством судьбы и рока считался Дьылга Хаан или Дьылҕа Тойон, иногда его называли Айыы Таҥхаһыт. Бывало, что рядом с именем Дьылҕа Хааном называют и Чыҥыс Хаана, не разграничивая их функций...

    Здесь сами имена божеств являются производными от названий стихийных явлений: Дьылҕа (от дьыл) — год, время года; дьыл-күн — время; чыныс — жесткий, сильный, жестокая душа; чыныс биис — жестокое (сильное) племя; одун — сильный, жестокий, важный; одун тыал — сильный ветер; вихрь; одун биис — вышнее племя [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вып. III, стлб. 879-880; вып. VII, стлб. 1793-1794; вып. XIII, стлб. 3721-3723.], а в других тюркских и монгольских языках одун означает планету, небесное тело. Поэтому более всего вероятно, что Чыҥыс Хаан в якутской мифологии соответствует древним космическим божествам тюрко-монголов.

    [С. 131.]

                                          Солнце. Луна. Звезды (Күн. Ый. Сулустар)

    В народном представлении образ солнца связывается с Үрүҥ Айыы Тойоном, создателем земли. Солнце — не что иное, как сияние лица этого высшего существа...

    [С. 132.]

    В эпосе и сказках Күн Тойон — Господин Солнце — выступает как обычный сказочный персонаж. Он живет на небе со своей семьей, имеет дочь — шаманку Куөгэлдьин-Куо, которая помогает земным героям. Так, в олонхо «Куруубай хааннаах Кулун Куллустуур» («Строптивый Кулун Куллустуур») дочь солнца помогла шаманке-богатырке Кюн Толомон Ньургустай вознести на небо Строптивого Богатыря [* «Образцы народной литературы якутов». Под ред. Э. К. Пекарского, т. III. СПб., 1913, стр. 26.]. В сказке «Үдьүйээн» («Хороший Юджиян») земной охотник сосватал себе дочь солнца, но по дороге на землю прогнал ее и^владел ее богатым приданым. Куөгэлдьин-Куо с плачем вернулась к себе обратно на небо [* И. А. Худяков. Верхоянский сборник. Иркутск, 1890. стр. 77-80, Якутский текст: «Образцы народной литературы якутов», т. II, вып. 1. СПб., 1913, стр. 12-15.]...

    [С. 133.]

                                        Сверхъестественные существа абаасы (абааһы)

    Нижний мир в олонхо и сказках населен чудовищами абаасы (абааһы), враждебными людям...

    [С. 139.]

    Э. К. Пекарский и В. Ф. Трощанский искали соответствие «абааһы» в современных тюркских языках. Они допускали такую догадку: не соответствует ли якутскому «абааһы» алтайское «аба ези», т. е. «аба иччитэ»? Исходили из следующих соображений. Из слова «абааһы» можно выделить корень «аба» со значением «огорчение, досада», абааһы көр (көр — видеть, смотреть) — ненавидеть. У алтайцев также имеется слово «аба», употребляемое как восклицание для выражения отвращения, ненависти, но у них нет слова «абааһы», хотя имеется слово «йек» (jек) со значением «мерзость, мерзкий, презренный, вред, бес», йек көр — ненавидеть; есть у них и слово «э, ээ» в значении дух-хозяин, обитающий в определенном месте, «суези» — дух воды, «таг ези» (здесь «зи» — аффикс притяжения). Сравни: якутские «уу иччитэ» и «тыа иччитэ». Отсюда выводится предположение, что «абааһы» соответствует «аба ези», т. е. «аба иччитэ» [* В. Ф. Трощанский. Указ. соч., стр. 25-26.]. Это, конечно, одно из возможных толкований слова «абааhы»...

    [С. 140.]

    В разговорной речи слово «абаасы» означает не только сверхъестественные существа и злые духи, но и всякое зло вообще, все неприятное и враждебное человеку [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вып. I. СПб., стр. 5-7.].

    [С. 142.]

                   МИФЫ О ЧЕЛОВЕКЕ И ЖИВОТНЫХ, О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЛЮДЕЙ

                                             (ИККИ АТАХ ҮӨСКЭЭБИТИН ТУҺУНАН)

    По мифологии якутов, людей создал бог Айыы Тойон вслед за сотворением земли. Наряду с творцом действует в мифах и его антипод — злой дух абаайы, или сатана, который старается испортить его творения.

                                    Якуты и другие народы (саха уонна атын омуктар)

    Якуты называют себя саха (мн. ч. — сахалар). Отсюда: саха аймах — якутское племя, саха омук — якутская народность, саха норуота — якутский народ [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, стлб. 2134-2135;..]. В поэтических произведениях и торжественных оборотах речи употребляется выражение «урааҥхай саха», или «саха урааҥхай» [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, стлб. 3060-3063;..], где «урааҥхай» означает «якут» в отличие от людей другой национальности. Родоначальниками якутов считаются Саха Саарын Тойон и жена его Сабыйа Баай Хотун или Түөнэ Моҕол оҕонньор с женой Күн Күбэй эмээхсин..

    [С. 143-144.]

                                                                   Глава четвертая

                                              ОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ (АЛГЫСТАР)

    По-якутски обряд, обрядность называются «дуом» или «туом» [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вып. X. Л., 1927, стлб. 9899.], обычай, правило — «сиэр» [* Там же, вып. VIII, стлб. 2192.], а исполняемые при обряде пожелания, благословения или заклинания, моления, посвятительные песнопения называются «алгыс» (от глагола алҕаа — благословлять, доброжелательствовать, приветствовать, заклинать, молить, славословить) [* Там же, стр. 67, 76.]...

    [С. 152.]

                                               Свадебные алгысы (уруу алгыстара)

    Хорошо были разработаны у якутов свадебные обряды и алгысы. Свадебная обрядность, условия заключения брака, размеры выплачиваемого за девушку калыма описаны В. Л. Серошевским и Э. К. Пекарским [* В. Л. Серошевский. Указ. соч., стр. 536-564; Э. К. Пекарский, И. П. Попов. Средняя якутская свадьба «Восточные записки», том I. Л., 192/, стр. 201-222.]...

    [С. 178.]

                                                                      Глава пятая

                                                                       ОЛОНХО

    *

                                                   ОЛОНХО И ОЛОНХОСУТЫ

    Олонхо — самый крупный эпический жанр якутского фольклора, состоящий из большого числа сказаний (поэм) о подвигах древних богатырей...

    Исполнителя олонхо называют олонхосутом...

    [С. 181.]

      ИСТОРИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ЗАРОЖДЕНИЯ ОЛОНХО И ЕГО ИДЕЙНЫЕ МОТИВЫ

    Основные образы олонхо олицетворяют, доброе и злое начало. Доброе начало воплощено в богатыре айыы. Одним из основных значений слоза «айыы» является доброе начало как необходимый элемент творчества: все благоприятное человеку, все доброе и чистое в видимом и невидимом мире: хорошее настроение, свойство, качество, доброта...» [* «Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вьш. I. СПб., 1907, стлб. 47-49.]. В олонхо и сказках «айыы киhитэ» означает — герой, борец против зла, отличающийся в борьбе со злыми чудовищами. Главное значение слова «абаасы» — «зло, злое начало, все неблагоприятное, враждебное человеку, причиняющее ему вред или неприятность, все противное интересам человека, всякое непонятное или противное обычаям явление, дурное настроение, всякое дурное качество, свойство, которое кто-либо не всегда может подавить в себе; самая способность причинять зло, вред, неприятность...» [* Там же, стлб. 5-7.]...

    [С. 187.]

                                                                   ОБРАЗЫ ОЛОНХО

                                                                       Главный герой

    Из других образов главных героев особо выделяется образ заглавного героя олонхо «Куруубай хааннаах» Кулун Куллустуур («Строптивый Кулун Куллустуур»). Кулун Куллустуур — богатырь одинокий, и этим своим положением он подобен Эр Соготоху. Характер Куллустуура своенравный, гордый и независимый. Он чувствует в себе большую силу, жаждет героических подвигов. Однако его судьба предрешена верховными божествами. Он должен жениться на шаманке-богатырке Кюн Толомон Нюргустай. Куллустуур восстает против решения верховных божеств. Он на суде Юрюнг Айыы Тойона не подчиняется установленной традиции, обращается к божествам дерзко, укоряет их за поселение его в неблагоустроенном среднем мире и несправедливое решение женить на шаманке. Куллустуур обвиняет Юрюнг Айыы Тойона в деспотизме. Кулун Куллустуур — это образ протестующего героя [* «Куруубай хааннаах Кулун Куллустуур» («Образцы народной литературы якутов»). Под редакцией Э. К. Пекарского, т. III, вып. 1. СПб., 1913.]...

    [С. 199.]

                                                                  Женские образы

    В якутском олонхо встречаются нередко женские образы шаманок. Обычно они выступают как эпические героини, борющиеся за создание своей семьи, за утверждение лучшей жизни на земле. Шаманки олонхо совершают боевые подвиги, вступают в поединок с богатырями абаасы, реже — с богатырями айыы. Они, подобно богатырям-мужчинам, обладают даром перевоплощения, иногда одолевают противников своей хитростью и силой волшебства [* Олонхо «Удаҕаттар Уолумар Айгыр икки» (см. «Образцы народной литературы якутов». Под ред. Э. К. Пекарского, т. I, вып. 2. СПб., 1908; олонхо «Куруубай хааннаах Кулун Куллустуур»; там же, т. III, вып. 1. СПб., 1913.]...

    [С. 201-202.]

                                                                    Глава шестая

                                                                       СКАЗКИ

    *

                                                         ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЖАНРА

    Сказка по-якутски называется «кэпсээн» и «остуоруйа». Исследователи прошлого столетия еще различали употребление якутами того или иного из этих терминов. По мнению Э. К. Пекарского, «кэпсээн» — это оригинальная якутская сказка, но подвергшаяся изменению под влиянием русских привнесений, а «остуоруйа» — искаженное русское слово «история». Под этим термином подразумевается сказка, проникшая к якутам от русских [* Э. К. Пекарский. Якутская сказка. «С. Ф. Ольценбургу. К 50-летию научно-общественной деятельности». Л., 1934, стр. 423-426.]. В. Л. Серошевский также считал, что «кэпсээн» — настоящая якутская сказка, а «остуоруйа» или «сторья», в сущности не что иное, как русская объякученная сказка [* В. Л. Серошевский. Якуты. Опыт этнографического исследования. СПб., 1890, стр. 603-610.]. Он же подметил, некоторые особенности стиля и языка «кэпсээн», где встречается много архаических выражений и своеобразных оборотов, которые нужно обязательно выучивать наизусть, тогда «остуоруйа» можно просто пересказывать своими словами. В настоящее время эти термины в народной речи часто употребляются в одинаковом значении, как синонимические, но в якутском литературном языке за термином «кэпсээн» закрепилось значение рассказа, а «остуоруйа» означает сказку.

    В якутоведческой литературе до недавних лет почти все повествовательные жанры якутского фольклора считались сказками. В известный «Верхоянский сборник» И. А. Худякова [* «Верхоянский сборник. Якутские сказки, песни, загадки и пословицы, а также русские сказки и песни, записанные в Верхоянском округе И. А. Худяковым». «Зап. Восточно-Сибирского отдела Русского географического об-ва по этнографии», т. I, вып. 3. Иркутск, 1890, стр. 69-253.] в раздел «Сказка» включены одно полное олонхо (богатырский эпос) «Хаан Дьаргыстай», три сокращенные записи олонхо и восемь сказок [* На объединение олонхо и сказок И. А. Худяковым, может быть, подействовала особенность говора верхоянских якутов, которые сказку называют «ырыата суох олонхо» (олонхо без пения), а богатырскую былину — «ырыалаах олонхо» (олонхо с пением) (см.: Я. А. Худяков. Краткое описание Верхоянского округа. Л., 1969, стр. 365-373).]. Другие якутоведы последовали за И. А. Худяковым. Например, Э. К. Пекарский в «Образцах народной литературы якутов» тексты олонхо считает сказками [* «Образцы народной литературы якутов, издаваемые Академией наук», под ред. Э. К. Пекарского, т. I, вып. 1. СПб., 1907, стр. 1.]. П. А. Ойунский в первой своей работе богатырский эпос также назвал сказкой [* А. Ойунский. Якутская сказка (олонхо), се сюжет и содержание. (Опыт анализа якутской сказки). «Сб. трудов исследовательского об-ва «Саха кэскилэ», вып. 1 (4). Якутск, 1927, стр. 88-139.]. Э. К. Пекарский дал такое определение: «Под сказкой мы будем подразумевать различные виды якутской народной словесности, имеющие элементы фантастики. Внутри этого большого объединения должно существовать несколько более точных определений» [* Э. К. Пекарский. Указ. соч., стр. 423-426.].

    Сказочными видами он считает те произведения, которые по-якутски называются «былыр» (точнее: «былыргы сэһэн»), т. е. предания: «кэпсээн» и «остуоруйа» — сказка и «олоҥхо» — эпос. Суждения Э. К. Пекарского выдержаны в духе понимания сказки, характерного для 1920 - 1930-х годов. В практике публикации сказок народов СССР тогда также придерживались расширительного толкования сказки. Такое понимание теперь устарело, и суждение Э. К. Пекарского, основанное на известном в его время ограниченном материале, не подходит к якутским сказкам [* См.: Я. В. Пухов. Э. К. Пекарский и изучение якутского фольклора. Сб. «Э. К. Пекарский. К столетию со дня рождения». Якутск, 1958, стр. 29-41.]. Собранные за последние десятилетия записи сказок и наблюдения над бытованием повествовательных жанров якутского фольклора уже позволяют выделять сказки из числа других близких им произведений...

    [С. 210-211.]

                                                                   Глава седьмая

                                  ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ

    *

                                              ЖАНРОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ

     *

                                  Заселение якутами северных районов и других окраин

    Предки колымских якутов, по одним преданиям, прошли через Оймякон, по другим — вышли из числа людей, осевших па Моме.

    Байдунцы, эльгеты и эгинцы являются старейшими обитателями бассейна Яны. Батагайцы, ноготы и другие роды прибыли сюда позднее.

    Из преданий о распрях между байдунцами и эгинцами видно, что в столкновениях этих родов принимали участие и русские казаки, прибывшие собирать ясак.

    Имеются предания, повествующие о столкновениях якутов Сапка Хосуна и Хаптагай Баатыра с местными племенами — омуками [* Омук — племя, народность: чужеродец, иноплеменник, посторонний («Словарь якутского языка». Составлен Э. К. Пекарским, вып. VII. Л . 1926, стр. 1834-1835).]. Бытуют в этих местах и общеякутские сказания об Омогое, Эллэе и Тыгыне...

    [С. 261.]

                                                             О людях из народа

    Народ помнит политических ссыльных — исследователей Якутии, таких, как Э. К. Пекарский, С. В. Ястремский, учителей, обучавших якутских детей, как В. М. Ионов, врачей, оказывавших бескорыстную медицинскую помощь населению, как Я. М. Белый, С. И. Мицкевич, людей, помогавших населению в борьбе за свои права против засилия богачей и тойонов, как Н. А. Виташевский и Л. Г. Левенталь. Такие люди оставили о себе добрую память в народе...

    [С. 264.]

                                  О землепользовании, распространении земледелия

    У якутов существует много преданий, рассказывающих о земельных отношениях в прошлом. На эту же тему написано довольно большое количество научных работ, но у исследователей нет единого мнения по вопросу о форме земельного владения [* См.: И. Москвин. Воеводы и начальники города Якутска. Памятная книжка Якутской обл. на 1863 г., стр. 165 и сл.; В. И. Серошевский. Якуты. Опыт этнографического исследования, т. I. СПб., 1896, стр. 260-308, 415-432, 480-503; Д. М. Павлинов, Н. А. Виташевский, Л. Г. Левенталь. Материалы по обычному праву и общественному быту якутов. Л., 1929 (статьи: Н. А. Виташевский. 1) Способы разложения и сбора податей в якутской общине; 2) Основные правила распределения земли у якутов Дюпсинского улуса Якутской области; 3) Якутские материалы для разработки вопросов эмбриологии права, гл. 1. Землевладение и землепользование; Л. Г. Левенталь. Податп, повинности к земля у якутов (от 1766 г.); М. С. Ольминский. Из истории общины в Сибири. Жури. «Правда», 1904, июль; В. Ф. Трощанский. Земледелие и землепользование у якутов. «Сибирские вопросы», 1908, № 31-34; Э. К. Пекарский. 1) Земельный вопрос у якутов. Там же, № 17-18; 2) Оседлое или кочевое племя якуты. Там же, 1909, № 37-38; С. А. Токарев. Происхождение сельской общины у якутов. «Исторические записки», т. 14. М., 1945, стр. 170-201; Г. У Эргис. Указ. соч„ стр. 108-123; Я. С. Романов. Ясак в Якутии в XVIII в. Под ред. и с предисл. М. Н. Мартынова. Якутск, 1956, стр. 48-49; 83-89; Г. Я. Башарин. История аграрных отношений в Якутии.]. Большинство работ, как правило, написано на основе архивных документов или личных наблюдений. Предания и другие фольклорные данные при этом обычно не использовались. Между тем народная память сохранила много ценных сведений о землепользовании у якутов в дореволюционное время...

    [С. 270.]

    Существуют рассказы о том, что беднота активно выступала против богачей на наслежных сходках, на земельных пределах. Эти выступления находили поддержку со стороны политических ссыльных. Некоторые из них, например Н. А. Виташевский, Э. К. Пекарский и другие, разъясняли якутам их положение, составляли беднякам прошения за уравнительный передел земли...

    [С. 273.]

                                                                      Глава восьмая

                                                    ЯКУТСКИЕ НАРОДНЫЕ ПЕСНИ

    *

                                               ПЕСНИ О ПРИРОДЕ И РОДНОМ КРАЕ

                                                              «Песня о мироздании»

    В старину была распространена так называемая «Песня о мироздании» (в вариантах она называлась: «Аан дойду айыллыбыт ырыата» — «Песня о создании изначальной страны» или «сир халлаан үөскээбит ырыата» — «Песня о возникновении земли и неба»). Можно предполагать, что эта песня древнего происхождения имеет связь с мифологией. Народные певцы про нее говорят: «Төрүт кырдьаҕас ырыа» — «коренная старинная песня». Ныне эту песню знают лишь немногие старые певцы [* Опубликовано всего три образца: «Верхоянский сборник». Якутские сказки, песни, загадки н пословицы, записанные в Верхоянском округе И. А. Худяковым. Иркутск, 1890 (якутский текст — в «Образцах народной литературы якутов», издаваемых под редакцией Э. К. Пекарского, т. II, вып. 2. Пг.. 1918, стр. 209); запись К. Г. Оросина в журн. «Саха саҥата», 1912, № 3; запись со слов М. И. Ионовой впервые опубликована в сб. «Саха норуотун айымньыта». Якутск, 1942, стр. 90-97. В архиве ЯФ СО АН СССР имеются записки 15 вариантов песни о мироздании (ф. 5, оп. 3).]...

    [С. 291.]

                                                          ПЕСНИ О ТРУДЕ И БЫТЕ

    Тяжел был труд скотовода по заготовке сена, по содержанию скота зимой. В песне из «Верхоянского сборника» И. А. Худякова изображен косарь. Он истощен непосильным трудом. Его мучает то жара, то холод. Песня его носит характер лирической жалобы па судьбу бедняка. Приведем отрывок, характеризующий настроение косаря: ... [ * И. А. Худяков. Верхоянский сборник, стр. 18. Здесь перевод уточнен. Текст песни помещен в «Образцах народной литературы якутов» под редакцией Э. К. Пекарского, т. II, вып. 2, стр. 207.]...

    [С. 209-210.]

                                                                    Глава девятая

                                                    СКОРОГОВОРКИ (ЧАБЫРГАХ)

    *

                                                  ДЕТСКИЕ ИГРОВЫЕ ЧАБЫРГАХИ

    К этой группе прежде всего относятся считалки. Основным назначением чабыргахов-считалок является воспитание и обучение подрастающего поколения. Они помогают развивать детский язык, правильно выговаривать слова, обучать детей считать, развивать память...

    Другой чабыргах изображает обычную картину якутской жизни в период дойки кобылы...

   В это время жеребят держат в конюшнях (хаһаа), надевают на них красивый специально сделанный недоуздок (көҕөн), с таким же красивым поводом (көнтөс), плетенным из конских волос. В считалке перечисляются все эти предметы. Естественно, что дети, разучившие чабыргах, знакомились с названиями перечисленных предметов и обучались правильно выговаривать их. Основную художественную функцию чабыргаха — развлечение слушателей— выполняют сама манера исполнения считалки и слова, специально подобранные для усиления потешной стороны произведения. В первом чабыргахе роль этого слова выполняет «тоҥ» — «мерзлая», употребленное (в данном случае как будто некстати) для определения ели. А во втором чабыргахе таким словом является малоупотребительное слово күөнэстиир. Это слово отсутствует даже в «Словаре» Пекарского. Оно, по-видимому, образовалось от слова «күөнэ», которое употребляется для усиления оттенка масти... Слово «күөнэстиир», таким образом имеет значение: «отливается сивой (соловой) мастью» и играет чисто потешную роль...

    [С. 325-327.]

                                                                  Глава десятая

                                                   ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

    *

                                                        ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЖАНРА

    Пословицы по-якутски называются өс хоһооно. Слово «өс» имеет значение, соответствующее общетюркскому слову «сос» («сос», «суз»), т. е. слово, речь [* «Словарь якутского языка» Э. К. Пекарский.]. А слово «хоһоон» в различных сочетаниях употребляется в значении смыслового оборота, содержания [*Там же, стлб. 3521-3522.]. Таким образом, якутский термин «өс хоһооно» означает: содержательная речь, смысловая речь, изречение...

    [С. 340.]

    Упоминается также общетюркское название овцы —«хой»: «Хай баһа тыл». Кулаковский данную поговорку считал непереводимой... А. П. Окладников в первом томе «Истории Якутской АССР» объяснил эту поговорку следующим образом: «В буквальном переводе Э. К. Пекарского это выражение значит: «поговорка, употребляемая тогда, когда услышат слово или предложение, которое вовсе не относится к делу». По определению Е. И. Убрятовой, исторически это слово означает «слово (как) голова барана». Смысл ее, таким образом, как отмечают в якутоведческой литературе, соответствует бранному выражению «баранья башка» [* «История Якутской АССР», т. I. М.-Л., 1955, стр. 232.]...

    [С. 341.]

                                       СОДЕРЖАНИЕ ПОСЛОВИЦ И ПОГОВОРОК

    Бай чувствует непримеримую вражду трудящихся. Он все время беспокоится за свою безопасность, за накопленное богатство: «Баай үөрбэ — батас үрдүгэр утуйар» — «Бай спит на острие копья» (Э. П., 741) — говорит пословица, обобщая классовое положение бая среди «своего» рода...

    [С. 343.]

    В пословицах и поговорках воплощаются высокие человеческие идеалы, вековые чаяния и ожидания трудовых масс. Пословица «Балык уу дириҥин, киһи күн үтүөтүн батыһар» — «Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше» (Э. П., 11) отражает вековое тяготение народа к светлому разуму, стремление к лучшей жизни...

    [С. 344.]

    Особенно острыми бывают пословицы, направленные против таких социальных зол, порожденных классовым обществом, как воровство, пьянство и картежничество: ... «Түөкүн мэлдьэ һэр ин эрэнэр, ыт тииһин эрэнэр» (Э. П., 1543) — «Вор надеется на свое запирательство, а собака — на свои зубы»...

    [С. 345.]

345

                                                                Глава одиннадцатая

                                                            ЗАГАДКА (ТААБЫРЫН)

*

                                                           ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЖАНРА

    Загадка может быть определена как замысловатый вопрос, в котором какой-нибудь предмет или явление описывается иносказательно.

    Загадка по-якутски называется таабырын. Это слово происходит от глагола «таай», что значит «отгадывать», «разгадывать».

    Термин «таабырын», -по-видимому, очень древний. Доказательством подобному предположению может служить тот факт, что в языке бурято-монголов и эвенков загадка обозначается почти таким же термином, как и в якутском языке. Так, загадка по-бурятски называется «таабаринууд», «таабари» [* М. П. Хамаганов. Очерки бурятской афористической поэзии. Улан-Удэ, 1959, стр. 3, 141.], по-монгольски — «таҕабурин» [* Э. К. Пекарский. Словарь якутского языка, стлб. 2516.], по-эвенски — «тавивка», «тагилкавун» [* Эвенкийско-русский словарь. Составил Г. М. Василевич, М., ст. 380, 381.]...

    [С. 351.]

                                                       СОДЕРЖАНИЕ ЗАГАДОК

    Содержание загадок очень богатое. Загадки охватывают многообразный мир окружающих якута-крестьянина явлений и предметов. Природа, мир животных и растений, трудовая деятельность скотовода и охотника, орудия труда, жилище, домашняя утварь, социальные отношения — вот основная тематика якутских загадок. Сами якуты группируют свои загадки по признаку отношения отгадываемого предмета или явления к чему-нибудь. При загадывании отгадывающий обычно спрашивает от загадчика: «Туохха эмтээҕий? или Туохха сыһыаннааҕый?» Загадчик отвечает: «Барымайга бары эмтзэх» — «Ко всему имеет отношение» (например, тень), «Тыынар тыыннаахха эмтээх» — «К живому существу имеет отношение», «Аһыыр аска эмтээх» — «К пище», «Сүүрэр атахтаахха эмтээх» — К четвероногим» и пр. [* Э. К. Пекарский. Указ. соч., стлб. 261, 262.]

    Таким образом, получается своеобразная классификация якутских загадок по отдельным темам, которая может быть более или менее дробной в зависимости от загадывающих...

    [С. 353.]

    В одной из загадок родная земля ... подчеркивается древность земли и мифологическое происхождение ее от божества Сюнг Хаан, т. е. от духа грома [* Э. К. Пекарский. Указ. соч., стлб. 2394.] или от Хотой айыы, бога — покровителя птиц [* Там же, стлб. 3530.]...

    [С. 354.]

    Из диких животных больше всего в загадках встречаются звери, имеющие хозяйственно-промысловое значение или, наоборот, приносящие вред хозяйству, т. е. те, повадки и образ жизни которых хорошо знакомы якутам. Медведь, самый крупный хищник в Якутии, сравнивается с раскаленным железом: «Сир анныгар итии болгуо сырдьыгыныы «сытар үһү» — «Под землей раскаленная крица шипя лежит, говорят». Загадка точным сравнением и скупыми словами передает свойственный только медведю образ жизни и его опасность для жизни людей и животных. Медведь иногда уподобляется соколу: «Хара тыа хардааччыта баар үһү»— «Сокол дремучего леса, есть, говорят» [* В «Словаре» Э. К. Пекарского: хара тыа хардааччыта — медведь, волк, хардааччы — медведь (стлб. 3360).]...

    [С. 355.]

    2) В загадках предметы загадываются по сходству их свойства со свойством другого предмета. Например, луна на ущербе уподобляется с выщербленной ложкой или тарелкой, а бесчисленное множество звезд — с просыпанной барчой, т. е. мелко изрубленной сосновой заболонью или сухой мелкой рыбой» [* Э. К. Пекарский. Указ. соч., стлб. 379-380.]...

    [С. 359.]

                                                                     Часть третья

                                  УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО ЯКУТОВ

                                                        В СОВЕТСКУЮ ЭПОХУ

                                                              Глава двенадцатая

                                          ТРАДИЦИОННЫЕ ЖАНРЫ ФОЛЬКЛОРА

    Великая Октябрьская социалистическая революция, вызвавшая коренной переворот в жизни и культуре всех народов нашей страны, вывела якутский народ на широкий путь свободного и всестороннего развития, на путь национально-культурного возрождения...

    [С. 362.]

    Появление хоровых песен было новым явлением. Новое было не только в их содержании, но и в форме. В отличие от обычного народного стихотворения с вольным размером тексты этих песен имели силлабические размеры. Часто они сочинялись, на мелодии тех или иных русских песен. Эти новые песни получили общее название «дэгэрэҥ ырыалар» [* Такого рода песню Э. К. Пекарский в «Словаре якутского языка» определяет как «припев во время пляски», «песню, поющуюся скороговоркой, песню-речитатив без фиоритур», т. е. как песню с четким ритмом и определенным размером.]. Они могли исполняться хором, так как имели определенную метроритмическую организованность и темперированные лады, потому устойчивые мелодии. Этим они отличались от старых традиционных песен «дьиэрэтии» или «дьээ буо», которые исполнялись каждым певцом по-своему и на свой лад, без определенных чередующихся мелодических рисунков...

    [С. 388.]

                                                                Глава пятнадцатая

                                                       ФОЛЬКЛОР И ИСКУССТВО

    Якутские писатели до и после революции начинали свою литературную деятельность с записи и обработки произведений устного народного творчества. Зачинатель якутской письменной литературы А. Е. Кулаковский писал: «Будучи малолетним, я целые ночи просиживал «под челюстями» (якутское выражение) сказочника [олонхосута.— Г. Э.] слушая его сказки [олонхо. — Г. Э.], легенды и остуоруйа. Это увлечение мое незаметно для самого послужило причиной того, что я стал изучать родной язык»[ * Письмо А. Е. Кулаковского от 18 ноября 1912 г. Э. К. Пекарскому. «Кулаковский. Сборник докладов к 85-летию со дня рождения А. Е. Кулаковского». Якутск, 1954 (публикация подготовлена Н. В. Емельяновым), стр. 81.]...

    [С. 391.]