ЎЎЎ 65. Адубарыя Ігідэйка. Эдуард Пякарскі ў жыцьцяпісах. Сш. 65. 1972. Койданава. "Кальвіна". 2023.

 

                                                    ИЛЛЮСТРАТИВНЫЕ ПРИМЕРЫ

                                                  В «СЛОВАРЕ» Э. К. ПЕКАРСКОГО

    «Словарь якутского языка» Э. К. Пекарского оснащен богатым иллюстративным материалом. Обилие примеров объясняется стремлением автора показать каждое слово в живой разговорной речи. Как тонкий исследователь языка, Пекарский не мог не уловить общую неопределенность семантических границ и полную контекстуальную связанность многих якутских слов дореволюционного периода.

    Характерная особенность иллюстративных примеров — обилие энциклопедических сведений, которые охватывают различные стороны хозяйственной, экономической, духовной и культурной жизни якутского народа конца XIX и начала XX столетий.

    Отличительной чертой наглядного материала является множество энциклопедических сведений по мифологии, фольклору и этнографии народа. В этом смысле Словарь, прежде всего, со своим обширным наглядным материалом энциклопедического содержания действительно является «своеобразной энциклопедией быта и культуры якутского народа». [* М. Азадовский, Э. К. Пекарский. «Советская этнография». М., 1934, № 5, стр. 107.] Эта справедливая оценка относится к Словарю в целом и характеризует не столько энциклопедическое толкование слое, сколько громадный иллюстративный материал энциклопедического содержания. «Энциклопедический характер словаря Э. К. Пекарского особенно наглядно выступает в области фольклора и этнографии. Исследователь якутского фольклора и этнографии здесь найдет исходный материал и, надежную опору для изысканий почти по любому вопросу своей специальности». [* Л. Н. Харитонов. «Словарь якутского языка» Э. К. Пекарского и его значение. В. Сб. «Эдуард Карлович Пекарский (к 100-летию со дня рождения)», Якутск, 1958, стр. 18.]

    Другой отличительной чертой иллюстрации у Пекарского является ее фразеологическая насыщенность. В словаре представлен солидный фразеологический материал, отражающий колоссальное богатство народных речений, пословиц, поговорок, загадок и образцов устойчивых выражений песен, сказок, героического эпоса — олонхо. Фразеологизмы придают языку неповторимое своеобразие, сочность и выразительность. Они относятся к той части лексики, где в очень яркой форме проявляется национальный колорит.

    Исходя из общих направлений словарей того времени относительно фразеологии и принципов самого «Словаря якутского языка», мы рассматриваем его фразеологический материал в широком традиционно обиходном понимании.

    Фразеологические выражения даны в словаре в качестве иллюстраций значений слов или их употреблений в ряду свободных словосочетаний без всяких дополнительных выделений. Они обычно помещаются под теми заголовочными словами, с которыми соотносится их доминирующий компонент. Иногда таким стержневым словом устойчивых словосочетаний является первое слово. В подобных случаях фразеологизмы помещаются при первом знаменательном слове.

    Все фразеологические выражения, зафиксированные в словаре, можно разделить да следующие группы:

    1) Устойчивые сочетания слов, носящих идиоматический характер. Основной метод их передачи в Словаре — это подбор соответствующих русских слов, выражающих эквивалентные понятия: балай (Стлб. 348) атах балай зря, как ни попало; буруо (Стлб. 570) буруота сүттэ после него никого не осталось; киир (Стлб. 1098) киһи тылыгар киир поддаться чужим словам... сурут (Стлб. 2361) ууну сурутар лгун; халахай (Стлб. 3259) халахайы харбан спохватиться, харбас (Стлб. 3351) тыын харбас заботиться об одном себе, до самосохранения. В определениях якутских идиоматических выражений автор в той или иной форме приводит русский эквивалент, что является его лексикографической удачей.

    2) Атрибутивно-именные словосочетания. Автор так же передает при помощи соответствующих русских эквивалентов: бүгүрү (Стлб. 530) бүгүрү киһи экономный, хозяйственный человек; күөгэй (Стлб. 1307), уу күөгэй ребенок еще не окрепший, только что родившийся; кыыс (Стлб. 1428) кыыс хаан молодая нежная кровь; кыыс хаарты наигранные карты; мөҥүрүөн (Стлб. 1612) эт мөҥүрүөн круглотелый; таас (Стлб. 2590) таас ытыс скупой, скряга; түүлээх (Стлб. 2899) түүлээх ытыс мягкая, ласковая, изобильная, щедрая ладонь.

    3) Словосочетания терминологического характера получили в большинстве случаев эквивалентный перевод: көҥдөй (Стлб. 1148) көҥдөй көмус дутое серебро; кэс (Стлб. 1059) кэс тыл заповедное слово; кэс ынах отелившаяся корова; торҕо (Стлб. 2737) торҕо бии лезвие; түү (Стлб. 2876) хороҥ туу щетина; уруу (Стлб. 3064) хаан уруу кровный родственник. В тех случаях, когда словосочетание выражает этнографическое или другое национально-специфическое понятие, автор передает его описательно: ытыйыы (Стлб. 3847) ытыйыы ас напиток, приготовленный из молочного продукта путем взмучивания мутовкой.

    4) Традиционные постоянные эпитеты, отличающиеся образностью и воспроизводимостью. В речи они употребляются целиком, как бы в «застывшей» форме, не подвергаясь синтаксическим изменениям, хотя они не обладают качеством строгой неразложимости. Основной способ их передачи — смысловой перевод. Постоянные эпитеты, состоящие из прилагательных (или субстантивированных) и существительных: бөгөх (Стлб. 516) бөгөх ас пища, после которой не скоро является аппетит, сытная пища; көй (Стлб. 1129) көй салгын сгущенный воздух, сибиин (Стлб. 2202) сибиин сүөгэй самые чистые густые, сливки, без малейшей примеси молока; тоҥуу (Стлб. 2732), тоҥуу хаар свежий, еще не протоптанный снег, целик. Сложные эпитеты, состоящие из устойчивых адъективных сочетаний и имен существительных: булуҥ (Стлб. 549), булуҥ хара тыа отдельно стоящий лес; дьолуо (Стлб. 639) дьолуо маҥан суол совершенно гладкий путь; иһирэх (Стлб. 968); истиҥ иһирэх тыллар задушевные (сокровенные) речи; күрүө (Стлб. 1337) күрүө билэ дьон добрые соседи; весь народ от мала до велика; най (Стлб. 1666) най хара былыт тяжелая черная туча. Постоянные фольклорные эпитеты, состоящие из трех и более слов: биттэхтээх (Стлб. 484) сэттэ биттэхтээх аан дойду с семью скрепами вселенная, күөрэгэй (Стлб. 1318) көмүс түөстээх күөрэгэйим оҕото серебряногрудный жавороночек мой; тоҕойдоох (Стлб. 2698) тоҕус тоҕойдоох суол хаан трудная дорога о девяти излучинах (изгибах).

    5) Словосочетания в форме языческой присяги. Их характерная черта — это целостная воспроизводимость и переносность. Они переданы на русский язык путем смыслового перевода с поясняющими пометками в скобках: ирдээ (Стлб. 954) ир суолун ирдээ найди его свежий след! Разыщи его горячий след!; суптуй (Стлб. 2358) баһыҥ саллайдын, кутуругуҥ суптуйдун! голова твоя (т. е. передний путь) да расширится, хвост твой (т. е. обратный путь) да сузится! Скатертью дорога! (говорят по отношению к тому, чье возвращение не желательно).

    6) Фольклорные сравнительные обороты. Они переданы в дословном переводе: күлүбүрээ (Стлб. 1288) күн уота көмүс аалыытын курдук күлүбүрүү тохтор сирэ место, где солнечные лучи играют, словно серебряные (золотые) опилки; сарымын (Стлб. 2113) халлаан сарыы тимэх курдук таҥнары сарымтан түһүүтүгэр там, где небосклон свешивается наподобие ровдужной завязке; сылбараҥ (Стлб. 2445) хастаабыт тиит курдук сылбараҥ маҥан харылаах имеющий гладкое белое предплечье, словно очищенная от коры лиственница. В этих примерах сравнительные обороты находятся в составе тавтологических эпитетов в виде атрибутивных синтагм. Они же составляют неизменный компонент сложных фольклорных эпитетов.

    7) Поговорки и пословицы. Внесено свыше 300 якутских пословиц и поговорок. Нами подсчитаны только те, которые выделены самим автором с помощью помет посл. (пословица); пог. (поговорка). Кроме этого довольно часто встречаются пословицы и поговорки, заверенные без помет автора. Основной прием их передачи на русский — это буквальный перевод с пояснениями смысла их употреблений: уоп (Стлб. 3039) биир ылбайы сэттэтэ уоппут диэбиккэ дылы одну мольку семь раз клал в рот, как говорится, (об обжоре, притворяющемся будто он не может есть); хатар (Стлб. 3400) аҕатын туйаҕын хатарыах барахсан видно, этот бедняга просушит отцовские копыта (т. е. он будет таким же замечательным человеком, как и его отец); көрдөө (Стлб. 1159) тииҥ оноҕоһун көрдүүр диэбиккэ дылы белка ищет (просит) стрелы, как говорится (когда человек как бы напрашивается на наказание); хаан (Стлб. 3294) баай баайыгар хаммат богатый-богатством своим не удовлетворяется (ему все мало). Пословицы и поговорки имеют двойную семантику. Прямое значение — это то, что исходит из значений слов, составляющих словосочетание. Переносное значение — это то, как понимается данная пословица или поговорка. Автор сумел разграничить эти две стороны их семантики; и в соответствии с этим дает двойной перевод: буквальный, передающий прямое значение с реалиями оригинала; смысловой, раскрывающий переносное значение, т. е. в каком смысле она употребляется. Такой прием подачи пословиц и поговорок в Словаре должен быть квалифицирован как удачный.

    8) Образные выражения в форме загадок. В Словаре они встречаются около 800 раз. Многие из зафиксированных загадок употребляются до сих пор без существенных изменений. Изменения обычно касаются порядка слов под нормализирующим влиянием современного литературного языка. Якутские загадки отличаются образностью и поэтичностью. Загадки, в основном, подверглись смысловому переводу с отгадкой в русском тексте без оригинала: маҥан (Стлб. 1523) маҥан биэ үрдүгэр халлаан хайдан түспүт үһу на белую кобылу, небо, расколовшись, упало, говорят (плашка придавила зайца); талбаатаа (Стлб. 2559) таҥара уола көмүс курунан талбаатыыр үһү сын неба, говорят, размахивает серебряным поясом (молния); минньигэс (Стлб. 1570) минньигэстэн ордук минньигэс баар үһү есть, говорят, слаще сладкого (сон); бөкө (Стлб. 489) така такыйбыт, бөкө бөкүйбүт, кэкэ бука ыллаабыт колени подогнуло, ноги подвернуло, запел королек (собака лает на человека); мычаалыс (Стлб. 1662) быыкаа мычаалыс мычаалыстаатаҕына, бары киһи барыта киэргэнэр когда маленькое юркое юркнет да выгоркнет, весь народ нарядится (игла).

    Громадный фразеологический материал, собранный и обработанный благодаря огромным усилиям Э. К. Пекарского в течение полстолетия, действительно представляет собой «картину умственной жизни народа, заброшенного судьбою на далекий Север Азии». [* В. Радлов. «Словарь якутского языка». «Живая старина», СПб. 1907, вып. IV, стр. 65.]

    Е. Оконешников

    /Полярная звезда. № 2. Якутск. 1972. С. 115-117./

 

 

    Г. П. Башарин

                           ИЗ ИСТОРИИ ОРГАНИЗАЦИИ СИБИРЯКОВСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

    В 1894-1896 гг. на территории Якутской области работала историко-этнографическая экспедиция. Она была снаряжена на средства, пожертвованные крупным золотопромышленником И. М. Сибиряковым. Экспедиция эта собрала большой фактический материал по демографии, антропологии, языку, фольклору и верованиям якутов, по их материальной культуре, экономическому строю и юридическому быту. В свое время ее труды, опубликованные в разных изданиях, представляли большую научную ценность; часть из них сохраняет свое значение и поныне.

    В вопросы организации Сибиряковской экспедиции непосредственно вмешивались министр внутренних дел, генерал-губернатор Восточной Сибири и губернатор Якутской области. Они обсуждали, утверждали или отвергали соответствующие проекты и предложения Восточно-Сибирского отдела императорского русского географического общества. История снаряжения экспедиции осложнилась особенно в связи с тем, что часть ее сотрудников состояла из политических ссыльных. Царская администрация стремилась к тому, чтобы в состав членов экспедиции не вошли исследователи с революционными, марксистскими взглядами, чтобы экспедиция в целом работала под контролем благонадежных чиновников, местных тойонов, а также священников.

    В результате рассмотрения кандидатур в Якутске, Иркутске, Петербурге и снова в Иркутске в состав сотрудников Сибиряковской экспедиции были включены: Э. К. Пекарский, Н. А. Виташевский, В. М. Ионов, Л. Г. Левенталь, С. В. Ястремский, В. И. Иохельсон, И. И. Майнов и В. Г. Богораз — всего 8 политических ссыльных; чиновник особых поручений Областного правления Г. Л. Кондаков, советник этого же правления Д. И. Меликов и областной ветеринар С. Я. Дмитриев; священники Д. Попов и И. Попов; колымский исправник Карзин и член-секретарь Якутского статистического комитета, казачий сотник А. И. Попов; голова Дюпсюнского улуса В. В. Никифоров, писарь управы Восточно-Кангаласского улуса И. Г. Соловьев, тойонские интеллигенты Ботурусского улуса Е. Д. Николаев и Баягантайского улуса Н. С. Слепцов [* Освещается в моей сггатье «К вопросу о классово-партийном подходе к проблемам историографии». — Труды историко-филологического факультета Якутского госуниверситета, вып. 2. Якутск, 1969, стр. 98-136.].

    Ниже публикуется 17 документов, в которых отражена часть сложной истории организации Сибиряковской экспедиции. Основная их масса состоит из официальной переписки. Большой интерес представляет докладная записка секретаря Якутского статистического комитета А. Попова Якутскому губернатору (документ № 10), в которой, между прочим, изложены условия, предложенные Сибиряковым. Из документа № 16 видно, что министр внутренних дел «не изволил признать возможным разрешить» А. [Ф.] Кону «принять участие в трудах экспедиции по исследованию быта якутов». Причина: В 1891 г. Ф. Кон «совместно с русскими революционными деятелями» высказывался за необходимость «противоправительственной борьбы».

    [С. 202-203.]

                                                                              № 1

            ХОДАТАЙСТВО СЕКРЕТАРЯ ЯКУТСКОГО СТАТИСТИЧЕСКОГО КОМИТЕТА

                                         А. ПОПОВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИТЕТА

                              ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ПОЛИТССЫЛЬНЫХВ. М. ПОПОВА,

          Л. Г. ЛЕВЕНТАЛЯ, Э. К. ПЕКАРСКОГО, Р. С. КАМЕНСКОГО, В. И. ИОХЕЛЬСОНА

           В СОСТАВЛЕНИИ СТАТЕЙ ДЛЯ«ПАМЯТНОЙ КНИЖКИ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ»

                  И О ДОПУСКЕ ИХ К АРХИВНЫМ МАТЕРИАЛАМ ИНОРОДНЫХ УПРАВ

        10 ноября 1892 г.

    В заседании Статистического комитета, состоявшемся 19 октября с. г. ваше превосходительство изволили выразить желание, чтобы комитетом была издана в быстрейшем будущем «Памятная книжка Якутской области», причем, указав на необходимость подобного рода издания, в главнейших частях предначертали и самую программу «Книжки», содержание которой, по мнению вашего превосходительства, должно представлять обстоятельно разработанные отделы, посвященные статистике и этнографии края, и еще больше бытовым и экономическим условиям жизни населения его. Вместе с тем угодно было указать на всю важность всесторонней проверки и дополнения полученных на этот счет официальным путем сведений при содействии лиц, близко знакомых с экономическим и юридическим бытом инородцев.

    Вследствие этого, комитет, рекомендуя мне ныне приступить к собиранию материала для предположенной к изданию «Книжки», поручил, для более успешного выполнения намеченной программы, пригласить к участию в составлении статей «Книжки» как г.г. членов комитета, так и других лиц, готовых приложить свой труд в пределах проектированной для будущего издания программы. Но приглашение мое не имело успеха из среды г.г. членов комитета, а также из числа посторонних лиц с легальным положением, никто не проявил готовности сотрудничать в «Книжке», частью, по не подготовленности к литературным занятиям, частью, по незнакомству с бытом и условиями жизни сельского населения, командировать же специально для сего кого-бы-то ни было в округе у комитета нет достаточно средств.

    Ввиду сего позволяю себе обратить внимание вашего превосходительства на несколько лиц из категории государственных ссыльных, известных мне близким своим знакомством с экономическим бытом инородцев, благодаря долговременному, около 10-и и более лет, пребыванию в среде их. Таковы — Попов, Левенталь, Пекарский, Каменский, Иохельсон. Некоторые из них уже известны своими трудами по этнографии, сельскохозяйственной культуре и юридическим обычаям инородцев. Частью переговорив с ними, я узнал, что Попов мог бы дать для «Памятной книжки» статью «О скотоводстве в Якутской области», Левенталь — «О экономических отношениях якутов под влиянием денежного хозяйства», Пекарский — «О якутском самоуправлении в связи с ролью сельской администрации», Каменский — «О влиянии ссыльных на быт инородцев», Иохельсон — «По вопросу об исследовании отношений между развитием земледелия в Якутской области и благосостоянием якутов». Но, при этом почти все они нуждаются в архивном материале инородных управ и родовых управлений, каждый по своему предмету, подлежащему обследованию.

    Так как названные лица являются достаточно компетентными в исследовании различных сторон жизни инородцев и почти единственными сотрудниками, готовыми участвовать в будущем издании комитета, причем литературные занятия их в пределах намеченной программы не противоречат правительственным распоряжениям ссыльных этой категории, то, казалось бы возможным допустить их к участию в составлении статей для «Памятной книжки», предоставить им для этого право пользования архивным материалом инородных управ, исключая, конечно, дел секретного характера.

    О вышеизложенном считаю долгом представить на благоусмотрение вашего превосходительства.

    Член-секретарь комитета А. Попов.

    Резолюция председателя комитета:

    Разрешаю с тем, однако, чтобы пользование архивными материалами было введено в строго определенных пределах и, сверх того, не распространилось бы на дела секретного характера.

    (ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 299, лл. 1-1 об, 2-2 об. Подлинник. Рукопись).

    [С. 203-205.]

                                                                              № 2

 

      ПИСЬМО СЕКРЕТАРЯ ЯКУТСКОГО СТАТИСТИЧЕСКОГО КОМИТЕТА А. ПОПОВА

                   ГОЛОВЕ БОТУРУССКОГО УЛУСА Н. П. СЛЕПЦОВУ ОБ ОКАЗАНИИ

                    СОДЕЙСТВИЯ ПОЛИТССЫЛЬНОМУ Э. К. ПЕКАРСКОМУ В СБОРЕ

         АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ ДЛЯ «ПАМЯТНОЙ КНИЖКИ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ»

        20 ноября 1892 г.

    Якутский областной статистический комитет поручил государственному ссыльному Эдуарду Пекарскому составление статьи под заглавием «Якутское самоуправление в связи с ролью сельской администрации», для чего г. Пекарскому представляется необходимое пользование материалом, заключающимся в делах Ботурусской управы. По докладу моему об этом, его превосходительство, г. Якутский губернатор и председатель Якутского областного статистического комитета, разрешая г. Пекарскому пользование архивным материалом управы, а также родовых управлений, поручил мне обратиться к Вам, милостивый государь, с просьбою оказать г. Пекарскому возможное содействие в собирании материала для указанной выше цели, как открытием архива, так и личными указаниями, не допуская, впрочем, его, г. Пекарского, до пользования секретными делами вообще и делами о государственных ссыльных в особенности.

    Примите уверение в моем совершенном уважении и преданности.

    А. Попов.

    (ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 299, лл. 7-7 об., 8. Подлинник. Рукопись).

    [С. 205.]

                                                                              № 4

         ДОНЕСЕНИЕ ЯКУТСКОГО ГУБЕРНАТОРА ИРКУТСКОМУ ГЕН.-ГУБЕРНАТОРУ

                         О РАЗРЕШЕНИИ ПОЛИТССЫЛЬНЫМ УЧАСТВОВАТЬ В ИЗДАНИИ

                                       «ПАМЯТНОЙ КНИЖКИ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ»

        9 января 1893 г.

    Якутский областной статистический комитет, в целях издания «Памятной книжки Якутской области», решив принять все зависящие от комитета меры к собиранию материала, необходимого для отделов, посвященных условиям, этнографии, а также бытовым и экономическим условиям жизни населения.

    Главным материалом для статей об экономическом устройстве и быте населения должны послужить сведения, собираемые в этом отношении чиновником особых поручений областного управления Кондаковым и столоначальником Кокшарским, командированным во все улусы Якутского округа для ревизии хлебных покосов, состояния инородческих и крестьянских учреждений.

    Вместе с этим секретарь комитета, в интересах успешного разрешения намеченных комитетом вопросов, обратился ко мне с ходатайством о дозволении ему воспользоваться материалом, находящимся у некоторых из государственных преступников, водворенных в Якутском округе и имеющих, благодаря постоянному пребыванию в среде инородцев, возможность быстрейшего и продолжительного наблюдения за складом экономической жизни населения.

    По указанию секретаря комитета государственный преступник Попов мог бы дать для «Памятной книжки» статью. «О скотоводстве в Якутской области», Левенталь — «Об экономических отношениях якутов под влиянием денежного хозяйства», Пекарский — «О самоуправлении якутов», Каменский — «О влиянии ссыльных на быт инородцев», Иохельсон — «По вопросу об исследовании отношений между развитием земледелия в Якутской области и благосостоянием якутов». Но при этом все они, по донесении секретаря комитета, нуждаются в дополнении своего материала архивными данными инородных управ и родовых управлений, каждый по своему предмету исследования.

    Со своей стороны, не встречая препятствий к удовлетворении этого ходатайства секретаря комитета о привлечении государственных преступников для собирания материала в районах их водворения и составления статей для «Памятной книжки», в пределах намеченной программы, я разрешил привлечение государственных преступников к этому занятию, но с тем, однако, чтобы пользование их архивными материалами было введено в строго определенных пределах, не распространялось на дела секретного характера и самые дела давались государственным преступникам под ближайшим наблюдением земских заседателей в их помещениях.

    Об изложенном долгом считаю доложить вашему высокопревосходительству, присовокупляя при этом решение, я руководствовался бывшим примером составления «Памятной книжки» и сверх того, уверенностью, что в занятии научной государственные преступники могут быть полезными и за принятыми мерами не будут в состоянии злоупотреблять своим положением.

    (ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 299, лл. 3-4. Черновик. Рукопись).

    [С. 206-208.]

                                                                              № 5

            ДОНЕСЕНИЕ ЯКУТСКОГО ГУБЕРНАТОРА ИРКУТСКОМУ ГЕН.-ГУБЕРНАТОР

       ОБ ОТСТРАНЕНИИ ОТ УЧАСТИЯ В ЭКСПЕДИЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ССЫЛЬНЫХ

        9 января 1893 г.

    Потомственный почетный гражданин Иннокентий Михайлович Сибиряков на свои средства снаряжает экспедицию, имеющую целью исследования экономических и других условий жизни инородцев Якутской области.

    Экспедиция эта, как видно из сообщенной мне представленной всем в копии, выдержки из письма Сибирякова, может быть снаряжена под руководством и наблюдением известного вашему высокопревосходительству правителя дел Восточно-Сибирского отдела Географического общества Клеменца.

    Для организации экспедиции Клеменц может лично приехать в Якутск. Ныне, в письме ко мне бывшего председателя географического отдела Яковлев высказал, что Клеменц желает принять в сотрудники к себе для целей экспедиции водворенных в области государственных преступников Виташевского и Иохельсона, Пекарского, Ионова, Богораза и Сосновского.

    В особом, вместе с ним посылаемом донесении я имел честь представить вашему высокопревосходительству о своем решении к привлечению государственных преступников к занятиям по статистике и исследованию экономических и бытовых условий жизни населения, но в строго определенных пределах намеченной Областным статистическим комитетом программы и при непосредственном наблюдении со стороны администрации деятельности их исключительно в этом направлении, не пуская никого из места водворения.

    Посему и принимая во внимание, что проектируемая под руководством Клеменца экспедиция имеет представлять из себя нечто вроде комиссию, при том из элементов во всем его составе, включая и председателя, неблагонадежных в политическом отношении и, следовательно, экспедицию, способную злоупотребить своим занятием по исследованию края в целях, совершенно чуждых намерениям правительства и во вред для его интересов, я считаю долгом почтительнейше испрашивать разрешения вашего высокопревосходительства об отклонении экспедиции Сибирякова, если она не может быть составлена из лиц вполне благонадежных в политическом отношении. О последующем имею честь покорнейше просить почтить меня уведомлением.

    (ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д 299, лл. 5-6. Отпуск. Рукопись).

    [С. 206-208.]

                                                                              № 8

 

         ПРЕДПИСАНИЕ ИРКУТСКОГО ГЕН.-ГУБЕРНАТОРА ЯКУТСКОМУ ГУБЕРНАТОРУ

               ОБ УСЛОВИЯХ ДОПУЩЕНИЯ ПОЛИТССЫЛЬНЫХ Н. А. ВИТАШЕВСКОГО,

          Л. Г. ЛЕВЕНТАЛЯ, Э. К. ПЕКАРСКОГО, В. И. ИОХЕЛЬСОНА, С. В. ЯСТРЕМСКОГО,

                                В. Г. БОГОРАЗА, И. И. МАЙНОВА И В. М. ИОНОВА

                                   К РАБОТАМ СИБИРЯКОВСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

        25 октября 1893 г.

    По возбужденному вопросу о снаряжении Восточно-Сибирским отделом императорского Географического общества на средства И. М. Сибирякова экспедиции в Якутскую область я признал возможным дать разрешение на привлечение к трудам этой экспедиции некоторых проживающих в области ссыльных, но при следующих условиях: 1) чтобы к исследованиям были приглашены также секретарь Якутского статистического комитета Попов, исправники Карзин и Кондаков, некоторые священники, намеченные правителем дел отдела ветеринарные [врачи]; 2) чтобы все рукописи авторов, которые будут в Якутской области привлечены к трудам экспедиции, были представлены на цензуру вашему превосходительству и от Вас уже переданы в отдел Географического общества; 3) чтобы правитель дел отдела Клеменц руководил этою экспедициею и докладывал мне повременно сведения о расходе сумм; 4) чтобы привлеченные к деятельности экспедиции ссыльные необходимые для целей экспедиции разъезды производили лишь в пределах округа, в котором каждый из них поселен и по письменному на каждую отлучку разрешению исправника с возвратом прежде полученного; 5) чтобы не было допущено съездов ссыльных под видом необходимости обсуждения каких-либо общих по экспедиции вопросов.

    На изложенных основаниях мною разрешается привлечение к трудам экспедиции ссыльных: Виташевского, Левенталя, Пекарского, Ястремского, Иохельсона, Богораза, Майнова и Ионова [* В документе: Ионина.].

    Генерал-губернатор генерал от инфантерии Горемыкин.

    (ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 299,. лл. 18-18 об. Подлинник. Машинопись).

    [С. 210-211.]

                                                                             № 10

                                                            ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

                 СЕКРЕТАРЯ ЯКУТСКОГО СТАТИСТИЧЕСКОГО КОМИТЕТА А. ПОПОВА

                                                  ЯКУТСКОМУ ГУБЕРНАТОРУ

                                 ОБ ОРГАНИЗАЦИИ НА СРЕДСТВА И. М. СИБИРЯКОВА

             ЭКСПЕДИЦИИ ДЛЯ ЭТНОГРАФИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ

        18 февраля 1894 г.

    Обстоятельства, обусловливавшие это предприятие в самом начале, были следующие.

    В 1888 году известный золотопромышленник и друг просвещения И. М. Сибиряков предложил бывшему правителю дел Восточно-Сибирского отдела императорского русского Географического общества, Г. Н. Потанину 5 тыс. руб. для организации исследования быта инородцев Якутской области. Г. Потанин предполагал передать это исследование г. Адрианову (быв. секретарь Томского статистического комитета), но последний отказался; отказались также и гг. Еленев, Ивановский и Кузнецов. Тогда г. Потанин решил передать организацию и дальнейшее ведение дела нынешнему правителю дел Д. А. Клеменцу. Г. Клеменц, приняв предложения, при обсуждении этого вопроса в отделе высказал, что, по его мнению, время больших, дорого стоящих экспедиций, снаряжаемых при участии столичных ученых, уже прошло; что северо-восток Азии, после блестящих экспедиций прошлого и первой половины нынешнего столетия нуждается лишь в разработке деталей и в наблюдениях над мелочами быта инородцев, а такого рода исследование может быть с успехом выполнено только при условии участия в трудах будущей экспедиции местных интеллигентных сил, уже известных отделу отчасти по своим работам, отчасти по рекомендации компетентных лиц. С этим мнением г. Клеменца согласились как отдел, так и сам жертвователь г. Сибиряков, увеличивший впоследствии предназначенную сумму до 10 тыс. руб., обязавшись отпускать ее в распоряжение отдела по мере хода работ. При этом Сибиряков наметил следующие условия: 1) исследование продолжается не менее трех лет; 2) участники экспедиции, отдающие делу все свое время и готовые работать все три года, равно и вознаграждение их, определяются по соглашению с жертвователем; 3) в число задач экспедиции входит: а) выяснение вопроса о вымирании или прогрессировании инородцев, а при наличности первого — причин этого явления и способов к их устранению; б) исследование экономического положения инородцев, находящихся в сношениях с золотопромышленными компаниями; 4) этнографическую программу экспедиции вырабатывает Отдел и 5) организация и руководительство всем ходом экспедиции принадлежит правителю дел Восточно-Сибирского Отдела г. Клеменцу. Отдел признал возможным принять все эти условия.

    Доложив обо всем г. иркутскому генерал-губернатору, покровителю отдела, г. Клеменц получил от его высокопревосходительства разрешение приступить к организации предприятия, с соблюдением следующих условий: 1) чтобы кроме лиц, состоящих под полицейским надзором, в трудах экспедиции принимали участие и лица с легальным положением; 2) все рукописи, являющиеся результатом труда экспедиции, принадлежащие лицам как поднадзорным, так и неподнадзорным, поступали бы в Отдел через посредство г. якутского губернатора, по предварительном просмотре рукописей его превосходительством и 3) чтобы все поднадзорные лица, при отлучках своих с мест причисления по нуждам экспедиции,, получали бы всякий раз разрешение на то от местного исправника

    После этого г. Клеменц выехал в Якутск, где вашему превосходительству угодно было принять судьбу будущего предприятия под свое покровительство и разрешить, по докладу г. Клеменца, устройство особых совещаний для выработки, программ и технических подробностей.

    Под председательством моим, совещания начались при участии г. Клеменца и всех наличных экскурсантов в канцелярии статистического комитета. Таких совещаний с 18 января по 8 февраля было семь. Главнейшим предметом рассуждений было распределение будущих работ между экскурсантами, сообразно специальности каждого, выработки программ занятий для каждого участника экспедиции, рассмотрение планов предстоящих работ, определение районов исследования и, наконец, выяснение технических условий и годового бюджета.

    По всестороннем обсуждении относящихся сюда вопросов,, работы распределены таким образом.

    1) Д. И. Меликов взял на себя разработку вопроса о криминальной психологии якутов на основании материалов заключающихся в делах местных судебных и административных учреждений, а также руководительство и контроль по разбору архивных дел Виташевским, Левенталем и Майновым.

    2) С. Я. Дмитриев взялся за изучение якутского скотоведения и скотоводства, причем рассчитывает на содействие в собирании материалов гг. Кондакова и Пекарского.

    3) Н. А. Виташевский выделил себе область юридических обычаев якутов.

    4) Л. Г. Левенталь рассчитывает заняться изучением экономических отношений якутов в их современном положении; и историческом развитии.

    5) И. И. Майнов посвящает себя антропометрии, причем часть времени рассчитывает употребить на выяснение физического типа русского населения, — между прочим, казаков и крестьян.

    6) Э. К. Пекарский, занятый подготовкой и окончательным редактированием своего якутского словаря к печати, мог обещать лишь подыскание сотрудников из числа самих же якутов и редактирование их трудов. Предмет исследования — материальный и семейный быт, техника и верования инородцев.

    7) Наконец, В. И. Иохельсон, пользуясь своим знакомством с Колымским округом, предложил свои услуги для всестороннего этнографического изучения различных народностей, населяющих этот округ, под руководством Колымского исправника Карзина и при участии Богораза, находящегося там в ссылке.

    Программы экскурсантов рассмотрены на совещаниях со всею тщательностью и, при критической оценке, некоторые из них подверглись дополнениям, изменениям или сокращениям. Таким образом составлены программы: 1) по скотоводству и скотоведению, 2) по изучению юридического быта инородцев, 3) по исследованию экономических отношений якутов, под влиянием денежного хозяйства, 4) по антропометрии и объякучивании русских и 5) по изучению быта инородцев. Оставалась неисполненной программа для исследования верований инородцев, по отсутствию лиц, специально изучавших эту сторону народной жизни. Предложены к руководству готовые программы Агапитова и Потанина, составленные ими для собирания материалов о верованиях сибирских инородцев и о шаманстве.

    Что касается плана работ и районов исследования, то гг. Меликов и Дмитриев определенного ничего обещать не могли, так как занятия их по программам экспедиции должны носить характер случайных, находясь в зависимости от прямых обязанностей их по государственной службе.

    Н. А. Виташевский рассчитывает сосредоточить собирание материала сперва в Ботурусском улусе, затем, осенью, в Дюпсюнском (около 1 мес.), после чего намерен совершить экскурсию по левому берегу Лены, с севера на юг, и к началу 1895 г. прибыть в Якутск.

    Л. Г. Левенталь начнет свои исследования с Борогонского и Дюпсюнского улусов, а позднею осенью следует маршруту Виташевского.

    И. И. Майнов до конца мая занимается в г. Якутске разбором архивов и совершает экскурсии в окрестностях города, с июня же месяца экскурсирует по Ботурусскому и Мегинскому улусам, собирая материалы уже главным образом по антропометрии якутов.

    Э. К. Пекарский рассчитывает представить к январю 1895 г. небольшие монографии по некоторым вопросам, входящим в его бытовую программу. Ход его работ находится в зависимости от успеха приискания себе сотрудников подходящей специальности.

    В. И. Иохельсон, подготовившись в Якутске для предстоящих занятий, рассчитывает выехать к месту будущих работ около 10 августа с. г. и время путеследования в Колымский округ посвящает ознакомлению с притрактовым инородческим населением, по прибытии на место, занимается изучением оседлого и бродячего населения округа, перекочевывая с бродячим с места на место.

    Денежные средства. При распределении сумм, ассигнованных г. Сибиряковым на экспедицию, необходимо было иметь в виду, что 1) работы экспедиции продолжатся три года и 2) в исследование должно войти изучение инородческого населения, находящегося в экономической зависимости от золотопромышленных компаний Олекминской и Витимской систем. В зависимости от этого, суммы экспедиции распределены так:

        на поездку г. Клеменца в Якутск и обратно — 700 руб.

        на исследование в Олекминском округе —     3000 руб.

        на исследование других округов области —   6300 руб.

                                                                         ----------------------------

                                                                                       1000 руб.

    Из последней цифры пришлось, прежде всего, выделить 2,5 тыс. руб. для Иохельсона на исследование Колымского округа, согласно представленного им бюджета на два с половиною года, довольно умеренно составленного на двоих (с Богоразом). Таким образом на исследование Якутского округа в течение трех лет остается 3.800 руб. или около 1.300 руб. на один год. Между тем бюджет для изучения этого округа в текущем году, составленный при самых скромных желаниях, с отнесением сюда же расходов по изданию якутского текста «Верхоянского сборника» Худяков(а) и на пособия, исчислить в 2000 руб., а именно:

        содержание экскурсантов Майнова, Виташевского

                                                    и Левенталя, по 350 р. каждому — 1050 руб.

        пособие г. Дмитриеву —                                                                100 руб.

        в распоряжение Пекарского на изучение быта и верований

                                               (при сотрудничестве лиц из якутов) — 440 руб.

        на издание якутского текста «Верхоянского сборника» —       150 руб.

        на приобретение пособий —                                                         200 руб.

        на канцелярские и случайные расходы. —                                    60 руб.

                                                                                                -----------------------------

                                                                                                                 2000 руб.

    Итак, при недостаточности имеющихся ныне денежных средств на экспедицию, не представляется возможным продлить работы на три года. Поэтому решено сделать предложение через г. Клеменца жертвователю — сократить время обследования Якутского округа с трех на два года. Но, так как нельзя безусловно быть уверенным, что предложение это будет встречено вполне сочувственно, г. Сибиряковым, то, при определении бюджета экспедиции на текущий год, пришлось все же исходить из цифры 1.300 руб. и назначить:

        Левенталю, Виташевскому и Майнову, по 220 руб. каждому — 660 руб.

        Пекарскому —                                                                                    280 руб.

        Дмитриеву —                                                                                        60 руб.

        на издание текста «Верхоянского сборника» —                             150 руб.

        на приобретение пособий —                                                             120 руб.

        на канцелярские и др. расходы —                                                       30 руб.

                                                                                                        -----------------------------

                                                                                                                    1300 руб.

    Сумма эта и кроме того 520 руб. на издание якутского словаря Пекарского, на случай печатания его в областной типографии, а всего 1820 руб. оставлены г. Клеменцом у доверенного торговой фирмы А. И. Громовой г. Шитова, от которого, по доверенности г. Клеменца, я имею получать для выдачи участникам экспедиции по мере надобности.

    Член-секретарь якутского статистического комитета А. Попов.

    (ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 299, лл. 23-27 об. Подлинник. Рукопись).

    [С. 212-217.]

                                                                             № 11

                    ПРОЕКТ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПЕРЕДВИЖЕНИЕ ПО ЯКУТСКОМУ ОКРУГУ

                  ПОЛИТССЫЛЬНЫХ Э. К. ПЕКАРСКОГО, И. И. МАИ НОВА, В. М. ПОПОВА,

                                                М. Г. ЛЕВЕНТАЛЯ И ЯСТРЕМСКОГО*

                                [* Составлен Якутским окружным исправником Климовским.]

        21 марта 1894 г.*

    [* Датируется по препроводительному письму.]

                                                                                1.

    Поименованные выше лица для собирания материалов по поручению Восточно-Сибирского отдела русского географического общества имеют право производить разъезды по Якутскому округу, но каждый раз испрашивая на то разрешение исправника, который, при разрешении отлучки, должен снабдить его письменным видом с непременным означением в оном а), пути, который имеет совершить ссыльный и срока его окончания, б), что ссыльный совершает разъезды по поручению сказанного отдела, в), что разъезды совершаются на средства, пожертвованные И. М. Сибиряковым, г), что разрешения должны быть предъявляемы инородным управам и родовым старостам, которые отмечают явку разрешения на последнем.

                                                                                2.

    О предстоящем пути такого лица с указанием срока его отлучки исправник должен на предмет учреждения за ним гласного надзора сообщить подлежащей управе и надзирателю за государственными ссыльными, с тем, чтобы первая из них также поставила в известность и того родового старосту, в наслег которого он имеет прибыть.

                                                                                3.

    Кроме того, исправник должен сообщить подлежащей управе, а эта последняя подлежащему родовому управлению о том, что в видах интереса экспедиции принимающие участие в трудах ее лица могут пользоваться архивами управы и родового управления, исключая дела секретных и подлежащих тайне, с тем, чтобы архивные дела, по миновании в них надобности, сдавались ими обратно в прежнем виде.

                                                                                4.

    Ближайшее наблюдение за использованием названных лиц архивами должны иметь участковые заседатели в своих помещениях, как это требуется предписанием г. якутского губернатора от 19 января с. г. за № 90.

                                                                                5.

    О времени выбытия с места отлучки такового лица подлежащая управа или родовое управление должны безотлагательно донести исправнику, с указанием места его выезда, для чего исправник и должен сделать распоряжение при выполнении 2 и 3 п.п. сего проекта.

                                                                                6.

    Возвратившееся с отлучки лицо выданный ему вид должен представить обратно исправнику и в случае надобности в отлучке, при разрешении таковой, получить от исправника новый вид.

    Окружной исправник Климовский.

    (ЦГА ЯАССР, ф. 12, оп. 12, д. 299, лл. 37-38. Подлинник. Рукопись).

    [С. 218-219.]...

 

 

    Е. И. Оконешников

                                              Э. К. ПЕКАРСКИЙ КАК ЛЕКСИКОГРАФ

    За последнее время в тюркоязычных республиках создано большое количество двуязычных и толковых словарей различного типа, что свидетельствует о высоком развитии их литературных языков.

    Однако, накопленный богатый опыт не получил еще должного теоретического анализа и обобщения. Тюркская лексикография, особенно двуязычная, отстает как в использовании своего собственного богатейшего опыта, так и в использовании достижений тюркской грамматики и лексикологии в целом. Поэтому одной из первоочередных задач тюркологов является изучение опыта создания крупных словарей, принадлежащих перу выдающихся лексикографов прошлого и настоящего. Для якутской лексикографии проведение такой работы особенно важно в связи с созданием большого толкового словаря якутского языка.

    Реферируемая работа посвящена лексикографическому разбору фундаментального «Словаря якутского языка» почетного академика Э. К. Пекарского [* «Словарь якутского языка», составленный Э. К. Пекарским при ближайшем участии Д. Д. Попова и В. М. Ионова. Вып. 1, СПб., 1907; вып. 2, 1909; вып. 3, 1912; вып. 4, 1916; вып. 5, 1917; вып. 6, 1923; вып. 7, 1925; вып. 8, 1926; вып. 9, 1927; вып. 10, 1927; вып. 11, 1928, вып. 12, 1929. вып. 13, 1930.]. Этот словарь, пользующийся всеобщим научным и практическим признанием, все еще не получил специального лексикографического изучения с привлечением архивного материала ученого-революционера. В диссертации преследуется задача выявить тип, характер, назначение, а также основные методы и принципы составления «Словаря» [* Здесь и в дальнейшем название «Словаря якутского языка» Э. К. Пекарского будет даваться сокращенно — «Словарь».].

    При разборе основных принципов, методов и приемов составления «Словаря» автор опирается на труды известных советских лингвистов как русистов, так и тюркологов: Л. В. Щербы, В. В. Виноградова, А. И. Смирницкого, С. И. Ожегова, Н. И. Фельдман, О. С. Охмановой, А. М. Бабкина, Н. М. Терещенко, А. К. Боровкова, К. К. Юдахина, А. А. Оруджева, Э. В. Севортяна, Г. Н. Михайлова и многих других.

    Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

    Во вводной части диссертации говорится о целях и задачах исследования, дается обоснование темы и краткий обзор имеющейся литературы, посвященной общему обозрению «Словаря якутского языка» Э. К. Пекарского.

                        Глава I. ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ «СЛОВАРЯ ЯКУТСКОГО ЯЗЫКА»

    Первая глава состоит из двух разделов. В разделе «Из жизни и деятельности Э. К. Пекарского» освещаются те стороны многогранной плодотворной жизни и деятельности Э. К. Пекарского, которые наименее всего представлены в научной литературе.

    На основании архивных данных более подробно описывается революционная юность Э. К. Пекарского, а также впервые более детально исследован якутский период его жизни. Двадцатитрехлетний «государственный преступник» Э. К. Пекарский очень скоро приспособился к якутским условиям и сравнительно быстро сдружился со многими местными жителями, особенно с бедняками. Этому способствовала его преданность идее русских народников 70-х годов, боровшихся за интересы всего трудового народа необъятной России. «Я думал, — писал он впоследствии, — что, ведь якутский народ — это есть часть российского народа; и я буду продолжать делать то, что я делал в России, т. е. вести пропаганду» [* Архив Ленинградского отделения Академии Наук СССР (Архив ЛО АН СССР), ф. 202, оп. 1, ед. хр. 107, л. 140.].

    В тяжелых условиях якутской ссылки Э. К. Пекарскому удалось найти такое занятие, увлечение которым не ослабевало в течение всей жизни — это научное исследование вопросов этнографии, фольклора и языка якутского народа. «Научная работа в сознании исследователей ссыльных не только не отрывалась от прежней культурной и революционной деятельности, — писал профессор М. Азадовский, — но являлась ее непосредственным продолжением» [* М. Азадовский. Э. К. Пекарский. Журн. «Советская этнография». № 5. 1934, стр. 105.].

    В диссертации делается краткая характеристика научной деятельности Э. К. Пекарского.

    Вся плодотворная работа по собиранию, исследованию и редактированию этнографических, фольклорных материалов была подчинена главной цели его жизни — созданию «Словаря якутского языка».

    Во втором разделе главы освещаются основные этапы работы Э. К. Пекарского над словарем.

    С первых же дней приезда в Якутию Э. К. Пекарский стал записывать якутские слова. Первоначально это было вызвано необходимостью объясняться с якутами, не знавшими русского языка. Большое значение для успешных занятий языком имела встреча Э. К. Пекарского с местным знатоком якутского языка Д. Д. Поповым, который убедил его в мысли о богатстве якутского языка. Известный этнограф В. М. Ионов отдал в распоряжение Э. К. Пекарского весь свой материал, собранный в течение многих лет.

    Участие Э. К. Пекарского в Якутской сибиряковской экспедиции в 1894-96 гг. явилось переломным моментом в обогащении словарного материала. Непрерывное поступление нового материала от участников экспедиции привело к необходимости переработки всего «Словаря», первичная обработка которого была закончена к началу 1890 г.

    Источниками для «Словаря» явились живой разговорный язык народа, записи фольклорных произведений и переводы богослужебных книг. Они в целом отражали то состояние языка, когда еще не было сложившейся письменной традиции. Не было еще общеупотребительного алфавита, записи предшествующих исследователей далеко не всегда отличались правильностью и достоверностью, а в переводах церковных книг якутские слова очень часто коверкались до неузнаваемости. Таким образом, источники в громадном большинстве своем представляли собой весьма сырой материал, что потребовало от автора кропотливой дополнительной работы по уточнению как формы, так и значения каждого слова в отдельности.

    Э. К. Пекарскому в теоретическом и практическом усвоении якутского языка больше всех помогли В. М. Ионов, Д. Д. Попов, С. В. Ястремский и М. Н. Андросова-Ионова, ставшие впоследствии его ближайшими помощниками.

    Далее в работе по архивным данным уточняется конкретная помощь в создании словаря Д. Д. Попова, В. М. Ионова, отмеченных автором на титульных листах всех 13 выпусков «Словаря» как лиц, принимавших ближайшее участие. Их заслуга, прежде всего, в том, что они, как глубокие знатоки якутского языка, смогли убедить Э. К. Пекарского в непреходящем значении начатого им дела, предоставив ему безвозмездно свои языковые, фольклорные, этнографические материалы, накопленные десятками лет. Решающей была роль В. М. Ионова в окончательной выработке якутской транскрипции «Словаря» на основе бетлингковского алфавита. Но основная их помощь заключается в многолетней настойчивой и кропотливой работе по выяснению и уточнению значений якутских слов и выражений.

    По справедливости следует указать, что научное достоинство «Словаря» Э. К. Пекарского во многом предопределилось участием в нем крупнейшего в Европе научного центра Российской Академии Наук и его выдающихся представителей, прежде всего русских востоковедов, чьи славные имена являются гордостью русской науки. «Словарь» Э. К. Пекарского, затеянный им вдалеке от научных центров в условиях ссылки, благодаря обширности собранного в нем материала и скрупулезному лексикографическому исполнению, привлек к себе внимание крупнейших специалистов по тюркским и монгольским языкам. В создании «Словаря» участвовали такие выдающиеся востоковеды, как академики В. В. Радлов, К. Г. Залеман, В. В. Бартольд, Б. Я. Владимирцов, А. Н. Самойлович, С. Ф. Ольденбург, В. Л. Котвич, профессора С. Е. Малов, Н. Ф. Катанов, К. К. Юдахин, Н. Н. Поппе.

    В работе впервые освещается роль представителей якутского народа в создании «Словаря». Многие любители и знатоки родного языка принимали в той или иной форме посильное участие в работе над «Словарем». Так, например, с начала 1890 г. до окончания «Словаря» непосредственное участие в его создании принимала одаренная сказительница М. Н. Андросова-Ионова. Она, как тонкий знаток родного языка, давала правильное толкование тому или другому редко употребительному слову или целому выражению. Первый якутский лингвист С. А. Новгородов в течение двух лет вместе с Э. К. Пекарским редактировал словарные статьи в VI, VIII выпусках «Словаря». С августа 1925 г. по февраль 1928 г. в качестве сотрудника у Э. К. Пекарского работал студент Литературного Института живых восточных языков Г. В. Баишев. С 1909 г. до 1923 г. сотрудничал студент юридического факультета Петербургского университета А. Н. Никифоров. Он просмотрел словарный материал в рукописи, начиная с 3 выпуска до конца.

    Корме этого, многие представители местной интеллигенции представляли в распоряжение Э. К. Пекарского свои фольклорные записи, некоторые переводы и в большинстве своем неоконченные якутско-русские или русско-якутские словарики. Так, из рукописей лексикографического характера несомненный интерес представляет «Якутско-русский словарь» П. Ф. Порядина, содержащий в себе 7051 заглавное слово [* Архив Русского Географического общества СССР (Архив РГО СССР), разр. 64, оп. I, № 35.].

    Прежде чем стать достоянием мировой науки, «Словарь» Э. К. Пекарского проложил себе очень трудный и длинный путь к читателям. Печатание «Словаря» было налажено только после того, как Академия Наук взяла это дело в свои руки. Послеоктябрьские выпуски (начиная с VII) издавались преимущественно на средства, выделяемые правительством Якутской АССР.

    Э. К. Пекарский собрал и подготовил дополнительный материал к «Словарю якутского языка», состоящий из более 15 тысяч слов [* Архив Института Востоковедения Академии Наук СССР (Архив ИВ АН ССР), разр. 2, оп. 4, № 32 (1-15).]. Часть словника отражает новые слова, собранные автором преимущественно из источников послереволюционного периода. Другую часть словника составляют те словарные единицы «Словаря», по отношению к которым автор счел необходимым внести дополнения, уточнения в их смысловую или иллюстративную характеристику.

    Разбор дополнительного материала приводит к выводу о том, что этот материал подготавливался Э. К. Пекарским не как самостоятельный словарь, а как неотъемлемая часть «Словаря якутского языка».

        Глава II. РАБОТА Э. К. ПЕКАРСКОГО НАД ЛЕКСИКОГРАММАТИЧЕСКОЙ

                                    ХАРАКТЕРИСТИКОЙ СЛОВНИКА «СЛОВАРЯ»

    В первом разделе данной главы рассматривается работа Э. К. Пекарского над грамматической характеристикой слов. Слова расположены в «Словаре» в строгом алфавитном порядке, принятом автором.

    Заглавные слова сопровождены подробной грамматической характеристикой, указывающей на их принадлежность к той или иной части речи, а также способы образования. Особенно полной грамматической характеристике подверглись производные слова. Производные существительные, прилагательные, наречия, образные и звукоподражательные глаголы представлены в «Словаре» весьма широко. Наименее полно и неравномерно отражены залоговые и видовые глагольные образования. В производных словах, кроме внешней грамматической характеристики, указываются, как правило, основа, от которой исходит производное слово и словообразующий аффикс. При этом автором выявлены как продуктивные, так и непродуктивные, омертвелые словообразовательные аффиксы. Верный своему принципу сбора слов из ареала употребления, производные формы слов Э. К. Пекарский брал из живой речи, не создавая новых слов по словообразовательным моделям якутского языка. Поэтому производные слова, включенные в «Словарь», отличаются общеупотребительностью. Исключения составляют единичные формы, которые даны со ссылкой на источники.

    Группа так называемых «формальных» частей речи и слов также широко представлена в «Словаре». Однако, кроме междометий и некоторых исконных послелогов, они не получили последовательной и систематизированной грамматической характеристики. В этом, несомненно, оказалось отсутствие лексикографической традиции и научной разработки местоимений, числительных и довольно обширного класса служебных слов.

    Для выяснения типа и назначения «Словаря», во втором разделе этой главы делается разбор лексикографических особенностей его словника.

    Э. К. Пекарский, как знаток и тонкий исследователь якутского языка, относился к источникам «Словаря» строго критически и проводил тщательную предварительную текстологическую и лексикографическую обработку материалов по выяснению достоверных словарных форм, реально существующих в языке. Наиболее ярким примером этого является его критическое отношение к такому общепризнанному лексикографическому источнику, как «Якутско-немецкий словарь» акад. О. Н. Бетлингка.

    В «Словаре» зарегистрировано свыше шести тысяч словарных единиц, отображающих вариантные слова, связанные как с общефонетическими, так и диалектными нормами языка.

    Вариации, не имеющие каких-либо оттенков в своих значениях даны полностью в одном реестре. При этом на первом месте обычно значится более распространенная форма, под которой дается толкование значения слова. Этот вариант, который подвергается толкованию, становится как бы опорным в ряду других вариантов данного слова. Остальные варианты реестра приводятся на своих местах по алфавиту с отсылочной пометой к основному варианту, где дано толкование. Если в разных источниках определение значения вариантов не совпадает, то автор предпочитает помещать их через знак равенства с последующими самостоятельными толкованиями, но со ссылкой на источники. Такой своеобразный лексикографический прием подачи вариантных слов оправдан типологической особенностью «Словаря».

    В составе словника встречается свыше 400 сложных заглавных единиц, состоящих из двух компонентов. В работе они классифицированы по структурному составу.

    Проблема омонимии была и остается одним из важных и сложных вопросов лексикографии. Омонимы якутского языка впервые были широко показаны и подвергнуты лексикологической и лексикографической обработке в «Словаре» Э. К. Пекарского. В диссертации прослежены следующие типы омонимов, выделенных автором «Словаря» цифровыми указателями спереди.

    1) Разновидности лексических омонимов типа: сиик I влага, роса; сиик II шов; саҥарт I (от саҥар) заставлять кого-л. говорить; саҥарт II (от саҥа) обновлять, восстанавливать.

    2) Морфологические омонимы типа: туой I всегда, постоянно; туой II глина; туой III петь, воспевать; ыас I смола; сера; ыас II совм. от ыа, кый I дальний, давний; кый II обходить что; кый III ломить, ныть; кый IV: кый-хай крик, рев, шум; сиин I: эт-сиин тело; хаан-сиин кровь; сиин II: хат-сиин сохнуть, тощать.

    3) Лексико-грамматические омонимы типа: тот I сытый, сытость; тот II быть сытым, есть досыта,

    4) Омонимы, образовавшиеся в результате разрыва семантических связей многозначных слов. Например, Э. К. Пекарским выделены омонимы типа иэн I продольная середина спины, хребтовая часть тела; иэн II ширина полотнища.

    Указанные типы омонимов, выделенные Э. К. Пекарским, в основном, получили подтверждение в последующей лексикографической практике. Однако в современных словарях несколько по-иному квалифицируются слова, представляющие собой звуковые совпадения и омоформы, состоящие из несамостоятельных компонентов различных словосочетаний,

    Далее в диссертации разбираются функциональные особенности словника.

    Наряду с общеупотребительными словами широко включены в «Словарь» малоупотребительные в настоящее время слова и словоформы, отражающие просторечные, аффективные, фольклорные и другие специфические пласты якутского разговорного языка того периода.

    В работе подробно рассматриваются следующие категории слов, составляющие особенность словника в функциональном отношении.

    1) Диалектальную помету имеют лишь 195 слов. Это обусловлено тем, что многие диалектные особенности в силу отсутствия ярких региональных признаков имели рассеянное повсеместное распространение и становились как бы достоянием общенародного языка. Эта черта была присуща в особенности говорам центральных районов, которые составляют основу словника «Словаря».

    2) Идея всеобщего охвата якутской лексики предполагала фиксацию малоупотребительных и редких слов. В диссертации разобрано свыше 1300 заглавных лексем, не имеющих самостоятельного значения или активного употребления, в том числе свыше 600 компонентов, употребляющихся лишь в составе различных словосочетаний, около 400 редких необычных словоформ и свыше 300 ласкательных, уменьшительных образований, характерных для стиля устного народного творчества.

    3) В «Словаре» значится около 300 самостоятельных лексических архаизмов, совершенно вышедших из современного употребления. Некоторые из них архаизировались еще при составлении «Словаря».

    Преобладающее место среди архаизмов занимают слова, обозначающие предметы и понятия, связанные с дореволюционным патриархально-феодальным образом жизни и мифологическими воззрениями народа. Например: былаайах колотушка к шаманскому бубну; диэрэ почтенная подстилка; кэһэх колчан со стрелами; матаарчах сосуд в форме усеченного конуса.

    Кроме того, много архаичных слов содержится в составе парных, терминологических, фразеологических и других устойчивых выражений.

    4) Одной из характерных особенностей словника является включение в «Словарь» вульгарной, аффективной лексики.

    Бранные слова занесены с соответствующей пометой, указывающей на их «стилистическую сниженность»: баҕадьы бранное слово: негодяй; чугуччу дрянь, негодяй (бранное слово).

    Грубые (грубо-просторечные) слова зарегистрированы наравне с нейтральными без всяких дополнительных пояснений.

    Поэтому пользующийся словарем не получает никакой информации о стилистической природе слов подобного рода.

    5) В «Словаре» зарегистрировано 1409 антропонимов. Автор наравне с именами людей, широко представил прозвища героев, встречающихся в произведениях устного народного творчества.

    Якутские собственные имена и прозвища представляют интерес в лингвистическом и историческом плане. В них отражаются традиционные обычаи народа, связанные с религиозными представлениями. Поэтому их включение в «Словарь» соответствует принципу всеобщего охвата слов.

    6) В корпусе «Словаря» дано также 1155 якутских топонимов, в том числе 302 гидронима. В словник попали только те, которые автор смог отобрать из письменных источников.

    Второй раздел главы заканчивается разбором этимологических особенностей словника. Сравнительно-сопоставительный материал подобран к 3017 якутским лексическим единицам. Весь этот довольно внушительный материал сгруппирован по пометам автора «Словаря» в следующем порядке:

    1) Сравнения якутских слов со сходно звучащими словами с одинаковыми или близкими значениями из общетюркских основ и различных языков тюркской семьи. При этом помета автора тюрк. (тюркское) означает то, что сравниваемая основа встречается во всех известных тюркских языках или — в большинстве из них. 2) Сопоставления якутских основ со словами монгольской группы языков. 3) Якутские параллели со словами тунгусо-маньчжурских языков. 4) Якутские аналогии со словами тюркской и монгольской групп языков. 5) Одновременные сравнения якутских слов со словами тюркской, монгольской и тунгусо-маньчжурской групп языков. Сюда относится лексика, обозначающая в основном терминологию родства, скотоводства, коневодства, оленеводства, предметов домашнего обихода, пищи, жилищных строений, времен года, охоты и промысла, окружающей природы, названия отдельных животных и птиц. Сопоставительно-сравнительный материал был подобран под непосредственным участием и наблюдением крупнейших специалистов по тюркским и монгольским языкам. В наши дни в отдельных случаях допустимы лишь дополнения и уточнения по новейшим данным.

    Итак, свыше 11 тысяч слов, отображающих своеобразные пласты лексики разговорного языка, представляют собой лексикографическую особенность словника «Словаря», что было предопределено главной целью автора и основным назначением словаря — показать все лексическое богатство якутского языка.

    На основании выявленных лексикографических особенностей, присущих как грамматической характеристике, так и словнику, диссертант приходит к заключению о том, что «Словарь якутского языка» Э. К. Пекарского относится, несомненно, к типу словарей-thesaurus’ов.

                 Глава ІІІ. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ РАБОТА Э. К. ПЕКАРСКОГО

                                  НАД СМЫСЛОВОЙ ХАРАКТЕРИСТИКОЙ СЛОВ

    Как известно, смысловой объем слова одного языка сплошь и рядом не совпадает с таковым в другом языке.

    Своеобразные естественно-географические условия, веками сложившийся самобытный уклад жизни и специфические особенности в историческом развитии и уровне культуры обусловили большое различие лексико-семантической системы якутского языка по сравнению с лексико-семантической системой русского языка.

    В первом разделе главы выявлены методы и приемы, с помощью которых Э. К. Пекарским были преодолены в той или иной мере общие и частные трудности в раскрытии значений якутских слов.

    1) Эквивалентное определение. Самые разные языки имеют общую основу, т. е. отражают объективную действительность. Это обстоятельство создает возможность применения переводного метода.

    Эквивалентное определение получила терминологическая лексика, отражающая наиболее общие для обоих языков понятия и слова с более четкими, конкретными значениями.

    После перевода слова-оригинала через двоеточие автор иногда приводит примеры. В таких случаях примеры не только иллюстрируют, но и показывают неотделимость лексического значения заглавного слова от значений отдельных ограниченных сочетаний. Это один из приемов передачи несвободного, а конструктивно обусловленного значения, присущего некоторым общеупотребительным словам типа аастый белеть: аһа туртайарын ааһан аастыйбыт волосы его уж из седых белыми стали.

    Этот прием использован Э. К. Пекарским широко. В громадном большинстве случаев этим достигнуто очень тонкое эквивалентное определение значения слова. При этом приведены характерные, типичные сочетания.

    Однако подобный прием определения слов иногда оказывается неудачным, так как затемняет свободно-номинативное значение слов. При таком определении значение якутских слов неоправданно суживается и чрезмерно конкретизируется. Например, значение слова дьылыһыан привязано только к сочетанию дьылыһыан курдук мас, а убаҕастыҥы — к сочетанию убаҕастыҥы хааһы. В настоящее время эти два слова имеют свободно-номинативные значения. Бесспорно, и во времена Э. К. Пекарского эти слова ассоциировались не только с приведенными сочетаниями.

    Таким образом, автор не всегда проводит четкого разграничения между словами с свободно-номинативными значениями, — с одной стороны, и словами, имеющими ограниченную сочетаемость — с другой. Этому в какой-то степени помешала идея словаря-thesaurus’а: перенести в «Словарь» слова точно так, как они были услышаны автором в живой речи или зафиксированы в источниках.

    2) Синонимическое определение. В многослойном пласте якутской лексики, как и в любом другом языке, встречаются слова, отличающиеся недостаточной дифференцированностью своей семантики.

    Для семантической характеристики якутских слов с недифференцированным значением автор широко использовал русские синонимичные и близкие к ним по значению слова.

    В диссертации разобрано шесть типичных случаев определения значений якутских слов методом подбора русских синонимичных рядов: однокоренных, разнокоренных, стилистических синонимов отдельных слов с различными сочетаниями и квази-синонимов.

    О предпочтительности раскрытия значения слова-оригинала совокупностью синонимичных переводов (с помощью однокоренных, разнокоренных и даже квази-синонимов) пишут Л. В. Щерба и Н. И. Фельдман.

    Синонимический способ определения, широко примененный Э. К. Пекарским, является одним из удачных методов лексико-семантической характеристики якутских слов с недифференцированным значением.

    3) Краткое толкование. Многим якутским безэквивалентным словам не подходят как переводные определения, так и слишком общие толкования. Это наблюдается особенно тогда, когда объем понятий, выраженных якутским и русским словами, различен. В таких случаях автору словаря приходилось прибегать к приему краткого толкования, особенность которого заключается в лаконичности и точности определяющей фразы. Это, в сущности, толкование, наводящее на правильный перевод значения реестрового слова. Например, көҕөл молочная каша; кыл хвостовый конский волос, тыынньа большая семья; мичий слегка улыбаться.

    Метод такого толкования применен автором для определения значений большого количества слов, не имеющих соответствующих эквивалентов в русском языке.

    4) Описательное толкование. При сопоставлении словарного состава таких далеких языков, как якутский и русский, явно обнаруживается немало якутских слов, означающих чуждые русскому языку понятия. В подобных случаях автору приходилось прибегать к двум разнотипным определениям: к описательному толкованию и энциклопедическому объяснению. В словарных статьях описательного характера делаются этнографические экскурсы, а в некоторые из них вводятся и элементы энциклопедизма. Все это, на первый взгляд, сближает этот тип определения с методом энциклопедического объяснения. Однако при описательном толковании имеются в виду слова и их значения, а при энциклопедческом — уже не слова, а сами предметы и понятия. В теоретическом плане различия между ними предполагают признание того, что понятие и значение в слове в большинстве случаев не совпадают.

    Описательным методом определена в основном терминологическая лексика, относящаяся к быту, нравам, обычаям, верованиям якутов, а также промыслам, скотоводству и географическим, ботаническим названиям.

    В диссертации рассмотрены образцы описательного толкования слов по отдельным лексико-семантическим группам.

    5) Транслитерация с толкованием. Для передачи некоторых слов, обозначающих преимущественно этнографические названия, Э. К. Пекарский применил метод транслитерации с последующим толкованием (кратким, описательным, энциклопедическим) типа: кымыс кумыс, квашенное молоко; питье; умдаан кислое (квашеное) молоко или тар, смешанный через сучение мутовкой с холодною водою, ундан (напиток, заменяющий беднякам кумыс); өмүрэх емеряк (дальше идет пространное энциклопедическое толкование).

    6) Энциклопедическое толкование. На фоне двуязычного филологического словаря несколько необычным выглядит метод энциклопедического объяснения слов, широко использованный Э. К. Пекарским. При энциклопедическом объяснении слов автор не ограничивается общим толкованием их значений. В дополнение к нему он приводит массу подробных описаний предмета или явления. В результате получается сочетание двух типов определений: описательного толкования и энциклопедического объяснения. Подобный метод толкования слов исходит из основной цели, автора — наряду с толкованием значения слов давать как можно больше подробных фактических сведений по этнографии, мифологии и фольклору якутского народа, в чем диссертант усматривает одну из особенностей словаря-thesaurus’а.

    Кроме того, словарные единицы, определенные методом энциклопедического объяснения, представляют собой самостоятельную научную ценность как этнографические и фольклорные описания.

    7) Грамматический способ определения. Для семантической характеристики абсолютных синонимов, многовариантных слов, и других образований Э. К. Пекарским был принят так называемый грамматический способ определения, когда слова не толкуются, а снабжаются лишь отсылочными пометами типа то же, что, см., ср. и некоторыми другими, широко применяемыми в лексикографической практике. Таковы, например: а) абсолютные однокоренные и разнокоренные синонимы — солодоһун то же, что солооһун; сыый то же, что субуй; б) варианты слов — бөдүөр то же, что бодуор; титириэ (см. титирээ); в) имена действия или действующего лица, имеющие формальное значение — долгуннурааччы (Nom. ag. от долгуннур); сымнаҕаһырҕатыы (Nom. act. от сымнаҕаһырҕат); г) уменьшительно-ласкательные имена существительных — матаҕачаан (уменьшит, от матаҕа); аччыгыйкаан (ласкат, от аччыгый).

    8) Комбинированный способ определения. Комбинированным диссертант называет такое определение, при котором одновременно с переводами или краткими толкованиями значения слов приведены дополнительные пометы, уточняющие и конкретизирующие их значения или возможные употребления в контексте, речи. Особенность этого метода состоит в том, что проставленная автором помета предупреждает об ограниченности употреблений заголовочного слова. Например: маҥыраа мычать, реветь (о рогатом скоте); мэҥирээ мычать (о теленке); кистээ ржать (о лошади).

    9) Далее в диссертации подробно рассматриваются другие своеобразные способы и приемы, использованные Э. К. Пекарским для характеристики некоторой категории слов якутской лексики.

    а) При помощи характерных сочетаний с пометами переданы значения слов, не имеющих самостоятельного употребления или встречающихся в составе фразеологических, парных и аналитических словосочетаний: кымча в выражении: кыыра кымча ничтожное количество чего-л., едва хватающее для той или другой надобности; маах (самостоятельного значения не имеет) аах-маах глупый; сабаа (самостоятельно не употребляется) в выражении: утаа-сабаалар приблизительно равны по росту.

    б) Э. К. Пекарский иногда вместо толкования значения заглавного слова ограничивается лишь приведением иллюстративных примеров: убахтан: тииһинэн убахтанан растерзываться (быть растерзываемым) зубами; сүүллээҕи: сууллээҕи этиҥ сильный (с раскатами) гром.

    в) Кропотливые, настойчивые усилия Э. К. Пекарского в выяснении значения отдельных слов, в особенности, употребленных в жанрах устного народного творчества, оказывались иногда безуспешными. Несмотря на это, они занесены в «Словарь» в качестве заголовочных единиц и подвергнуты частичным определениям при помощи помет и иллюстраций: кэрис (значение слова не выяснено) неполный (кривой) тусклый месяц; нэрчил (значение слова не выяснено) в выражении: нэрчил нэс түгэн преисподняя; орулук (значение слова не выяснено).

    Эти приемы большей частью применены в отношении тех слов, которые вообще не имеют прямых номинативных значений.

    Включение в «Словарь» слов с невыясненными значениями так, как они бытуют в обиходной речи или в языке устного народного творчества лишний раз свидетельствует о типологической особенности словаря-thesaurus’а.

    Второй раздел главы посвящен принципам дифференциации и расположения значений слова в «Словаре».

    Практика словарной работы полностью подтверждает многозначность, присущую тем или иным словам. Трудности, связанные с разграничением значений полисемантичных слов, убедительно показаны в работах акад. В. В. Виноградова и известного испанского лексикографа X. Касареса.

    В построении словарной статьи можно наметить некоторые общие закономерности: а) сначала, как правило, указывается прямое номинативное значение, после него — производно-свободные, переносные, диалектальные, фразеологически связанные значения; б) на первое место выдвигается наиболее общее, распространенное значение, а другие значения располагаются по признаку наибольшей употребительности.

    В работе анализируются отдельные типичные примеры, где автор «Словаря» проводит выделение свободно-номинативных значений слов.

    Э. К. Пекарский не пользовался пометой «переносно», указывающей на переносное значение слов. Однако он выделял переносные значения в тех случаях, если метафорическое употребление слова отчетливо обособилось в отдельное значение, и это легко улавливается в разговорной речи. В таких случаях автор непременно разграничивает их арабскими цифрами за скобкой: тоҥ... 2) нецивилизованный, некультурный...; 3) холодный, грозный, недоступный, гордый (человек); харах... 4) очко в картах; метки на безмене, клетка в шашечнице.

    Э. К. Пекарский также тонко различал связанное значение многих якутских слов и последовательно сопровождал их пометой, предупреждающей об ограниченности его употребления. Например, тэп... 3) биться (о сердце); сиэ... 4) жечь, опалять... (об огне);... 5) бить карту, брать пешку или фигуру (в игре в шахматы и шашки).

    Дифференциацию и порядок расположения значений слов автор «Словаря» делал эмпирическим путем. Но употребление слова — дело очень капризное. Употребительное вчера становится менее употребительным сегодня, так как различные значения слова ведут между собой «постоянную борьбу за первенство». С течением времени это «борьба за первенство» все сильнее и сильнее дает знать о себе в «Словаре» Э. К. Пекарского. Например, слово сайын толкуется так: 1) расширяться, распространяться (о дожде); рассыхаться; 2) приучаться, приобвыкать, втянуться, углубиться во что-нибудь, вообще развиваться. Самое активное современное значение развиваться дано замыкающим. И это не случайно. В те времена более актуальными были первые два значения, что подтверждается примерами, приведенными в словаре. Так, «Словарь» Э. К. Пекарского постепенно становится несколько тяжеловесным для современного читателя. Этот закономерный процесс семантических сдвигов у слов является одной из причин устареваемости любого словаря.

    Кроме того, отсутствие письменной традиции, лексикологических исследований и неоднородность собранного языкового материала не могли не сказаться отрицательно, на разработке автором последовательной и стройной системы дифференциации и расположения значений слова в «Словаре».

    В следующем разделе этой главы рассматривается система иллюстрирования значений и употреблений слов.

    «Словарь» оснащен богатым иллюстративным материалом. Обилие примеров объясняется стремлением автора показать каждое слово в живой разговорной речи.

    Характерной особенностью иллюстративных примеров является обилие энциклопедических сведений. Эти сведения охватывают различные стороны хозяйственной экономической, духовной и культурной жизни якутского народа конца XIX и начала XX столетий.

    В «Словаре» собран богатый наглядный материал фольклорно-мифологического содержания. Это связано с наличием значительного количества толкуемых слов, относящихся к мифологии народа и его устному творчеству.

    Особого внимания заслуживает этнографическая оснащенность примеров. Значительная часть обширной лексики, охватывающей материально-духовную культуру и социальный строй якутского народа, сопровождена местами довольно внушительными этнографическими экскурсами.

    Энциклопедический материал «Словаря», приведенный в качестве иллюстраций, несомненно, превалирует над таким же материалом, содержащимся в энциклопедических объяснениях некоторых заголовочных слов.

    В «Словаре» представлен солидный фразеологический материал, отражающий колоссальное богатство народных речений, пословиц, поговорок, загадок и образцов устойчивых выражений песен, сказок, героического эпоса — олонхо.

    В работе детально разбираются следующие группы фразеологических выражений: а) устойчивые сочетания слов идиоматического характера; б) устойчивые атрибутивные словосочетания терминологического характера; в) постоянные эпитеты, ставшие традиционными в устном народном творчестве; г) устойчивые словосочетания в форме языческой присяги; д) устойчивые фольклорные сравнительные обороты; е) пословицы и поговорки; ж) образные выражения в форме загадок.

    Фразеологические выражения даны в «Словаре» в виде иллюстраций значений слов или их употреблений в ряду свободных словосочетаний без дополнительных выделений. Они обычно помещаются под теми заголовочными словами, с которыми соотносится их доминирующий компонент. Однако в выделении смыслообразующего опорного компонента не улавливается наличие какой-либо системы.

    В определении идиом автор в той или иной форме приводит русский эквивалент. Поговорки и пословицы переданы на русский язык через буквальный перевод с пояснениями смысла употреблений. Остальные группы устойчивых словосочетаний определены при помощи смыслового перевода. В целом, способы определений идиом и устойчивых словосочетаний, примененные автором, должны быть отнесены к его несомненной лексикографической удаче.

    Работа завершается общим заключением, где изложены краткие выводы.

    По принципам всеобщего сбора словника, по методам как можно полного определения значений слов, также по системе подачи универсального иллюстративного материала «Словарь» Э. К. Пекарского, несомненно, относится к типу словарей-thesaurus’ов.

    По своему характеру «Словарь якутского языка» может быть определен как толково-переводный. Методы краткого, описательного, энциклопедического толкований оказались более подходящими для полного раскрытия семантического объема многочисленных безэквивалентных и частично эквивалентных якутских слов.

    Толково-переводный характер «Словаря» был обусловлен принципами словаря- thesaurus’а, требующего максимально исчерпывающего показа лексического значения и употребления слов в живом разговорном языке.

    Тип словаря-thesaurus’а для «Словаря якутского языка» был предопределен, в свою очередь, целью и задачей, которыми Э. К. Пекарский руководствовался в своей работе. «Исходя из того простого положения, — объяснял основное назначение «Словаря» сам автор, — что «в языке народа всего полнее отражается его душа», я думал что чем больше будет собрано мною якутских слов, чем точнее будет объяснено каждое из них, тем более ценный материал я буду в состоянии дать другим исследователям для понимания «души» якутского народа» [* Э. К. Пекарский. «Предисловие», стр. III.].

    Этот тип словаря является наиболее научным из всех типов словарей, так как в нем более полно и точно отражается в синхронном разрезе определенное состояние живого народного языка так, как он бытует в устах его носителей.

    В связи с этим научное и историческое значение «Словаря» Э. К. Пекарского с течением времени все больше будет увеличиваться.

    «Словарь» Э. К. Пекарского является, как указывали крупнейшие ученые, абсолютно надежным источником для любых филологических изысканий, также для этнографических и исторических исследований.

    Приемы и методы, примененные Э. К. Пекарским при составлении своего «Словаря», полностью оправдали себя в последующей лексикографической практике. Являясь единственным до конца доведенным капитальным лексикографическим созданием, «Словарь» Э. К. Пекарского оказал несомненное влияние на развитие двуязычной тюркской лексикографии.

    Недостатки «Словаря якутского языка» с современной лексикографической точки зрения (излишняя конкретизация значений многих якутских слов, недостаточно последовательная и четкая дифференциация значений слов, неоправданная перегруженность иллюстративным материалом и неактуальной аффективной лексикой) также были предопределены типом, назначением этого «истинного thesaurus’а linguae Jakutorum [* В. В. Радлов. Словарь якутского языка, журн. «Живая старина», вып. IV, СПб., 1907, стр. 65.] и уровнем лексикографической практики того времени.

        ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ АВТОРОМ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ

    1. Заметки о первом академическом выпуске «Словаря» Э. К. Пекарского. Вопросы филологии. Якутск, 1970, (0,5 п. л.)

    2. О дополнительном материале к «Словарю якутского языка» Э. К. Пекарского. Журн. «Хотугу сулус», № 3, 1972 (на якутском яз.)

    3. Об иллюстративных примерах «Словаря якутского языка» Э. К. Пекарского. Журн. «Полярная звезда», № 2, 1972 (0,5 п. л.)

    4. Об особенностях смысловой характеристики слов в «Словаре якутского языка» Э. К. Пекарского. Тезисы докладов на юбилейной научной сессии Якутского госуниверситета, посвященной 50-летию образования СССР и ЯАССР. Серия общественных наук. Якутск, 1972.

    [21 с.]

 

 

    А. Н. Кононов

                                                                    ТЮРКОЛОГИЯ

    ....В историю изучения якутской лексики, в историю тюркской лексикографии навсегда вошло имя политического ссыльного, выдающегося якутоведа Э. К. Пекарского (1858-1934), члена-корр. АН (1927) и почетного академика (1931) [* О нем см.: Е. И. Убрятова, Очерк истории изучения якутского зыка, Якутск, 1945, стр. 21-25; «Эдуард Карлович Пекарский. К столетию со дня рождения» (сб. статей), Якутск, 1958.]. Э. К. Пекарский, проживший в якутской ссылке почти двадцать пять лет, собрал там огромный материал по якутской лексике. АН, а с 1903 г. и РКСА по ходатайству В. В. Радлова и К. Г. Залемана неизменно оказывали Пекарскому материальную и моральную поддержку [* См. предисловие Э. К. Пекарского к его словарю якутского языка, т. I, стр. IV-V.]; при содействии АН (по инициативе В. В. Радлова) Э. К. Пекарский получил разрешение проживать в столице, чем он и воспользовался, переселившись в 1905 г. на жительство в Петербург, где поступил на службу сначала в Этнографический отдел Русского музея (1905-1910), затем (в 1911 г.) стал сотрудником МАЭ при АН.

    Первый выпуск словаря якутского языка, составленного Э. К. Пекарским при ближайшем участии Д. Д. Попова и В. М. Ионова, вышел в Петербурге в 1907 г., а последний — в Ленинграде в 1930 г. В 1958-1959 гг. он был переиздан фотомеханическим способом.

    Востоковеды были единодушны в высокой оценке словаря Пекарского. В. В. Радлов писал: «Я не знаю ни одного языка, не имеющего письменности, который может сравниться по полноте своей и тщательности обработки с этим истинным Thesaurus linguae Jakutorum, да и для многих литературных языков подобный словарь, к сожалению, остается еще надолго pium desiderium» [* Л. Н. Харитонов, Словарь якутского языка Э. К. Пекарского и его значение, — «Э. К. Пекарский. К столетию со дня рождения», стр. 10.]. Э. К. Пекарский известен и как выдающийся знаток якутского фольклора и этнографии якутов...

    [С. 410-411.]

 

 

    ...Dotychczasowy dorobek historii nauki polskiej na ten temat połączony jest w pewnym stopniu z pracami związanymi z dziejami Polaków na Syberii. Wspomnieć tu należy wymienione już poprzednio prace Z. Librowicza i M. Janika oraz drugą pracę tego autora pt. Literatura polska syberyjska (1907). Pewne wiadomości wynotować również można z artykułów L. Tatomira, Pamiętniki o Sybirze (1865), pierwszej w naszej literaturze próby ich opracowania, W. Sieroszewskiego, Wychodźstwo polskie w Rosji i na Syberii (1911) oraz Od pierwszych śladów polśkości do wojny światowej (1928), J. Talki-Hryncewicza, Polacy jako badacze Dalekiego Wschodu (1924), S. Pawłowskiego, Podróżnicy polscy w okresie niewoli (1925). W wykazie, tym uwzględnić również należy słowniki: E. Maliszewskiego i B. Olszewićza, Podręczny słownik geograficzny (1925-1927), S. Zielińskiego, Mały słownik pionierów polskich kolonialnych i morskich (1932), oraz trzy artykuły poświęcone wyłącznie problemowi badań Polaków nad ludami Syberii i ich kulturą, pióra M. Korbeckiej, I. Moszyńskiej, I. Okruszko, Prace Polaków o ludach Azji Środkowej i Wschodniej na przełomie XIX i XX w. (1955), i S. Kałużyńskiego, Edward Piekarski i Wacław Sieroszewski jako badacze wierzeń Jakutów (1964) oraz Polskie badania nad Jakutami i ich kulturą (1966). Dalsze wymienianie literatury związanej z tym tematem urosnąć by musiało do rzędu dużego, oddzielnego studium, gdyż rozproszona ona jest w czasopismach z XIX stulecia, np. w „Wędrowcu”, „Wszechświecie”, „Kosmosie”, „Tygodniku Ilustrowanym”, „Czasie”, „Kurierze Lwowskim” i innych...

    [S. 17-18.]

    Na zakończenie tego przeglądu wspomnieć trzeba o artykułach opublikowanych w czasopismach rosyjskich i radzieckich, w których poddano ocenie wkład Polaków w badania przyrodnicze i etnograficzne na Syberii. Nie są to jednak ujęcia całego problemu, lecz prezemtacja zasług poszczególnych postaci, np. — B. Dybowskiego, E. Piekarskiego, F. Kona, W. Sieroszewskiego i innych. W grupie tej mamy do zanotowania artykuły z końca XIX i początków XX stulecia, jak też i najświeższej daty, pióra I. S. Gurwicza, I. W. Puchowa, E. K. Piekarskij. K stoletiju so dnja rażdienija (1958), B. I. Polewoja, Zabytyj istocznik swiedenij po etnografii Sibiri XVII wieka. O soczineniji Adama Kamienskogo Dlużika (1965), I. S. Wajnsztejna, Antropologiczeskije i etnograficzeskije issledownija Feliksa Jakowlewicza Kona (1965) oraz Feliks Jakowlewicz Koń kak etnograf (1965) i szereg innych dotyczących nauk o ziemi...

    [S. 19-20.]

    Najpełniej problematyka syberyjska przedstawiała się w naszej literaturze w XIX i początkach XX stulecia. Mamy w tym okresie do zanotowania ukazanie się licznych pamiętników, twórczość wielkich romantyków oraz bogatą literaturę powieściowo-nowelistyczną stworzoną przez A. Szymańskiego i W. Sieroszewskiego, których książki są niemal dokumentem historycznym ukazującym Sybir i jego mieszkańców. W tym też okresie rozwinęły się najbardziej polskie badania na terenie Syberii, gdzie obok B. Dybowskiego prowadzili swe odkrywcze prace A, Czekanowski, J. Czerski, E. Piekarski, F. Kon, B. Piłsudski i wielu, innych, o których zaledwie skromne wzmianki zamieszczono w literaturze przedmiotu. Obraz ich ciekawego, a zarazem pełnego udręki życia będzie stanowił treść poniższych rozdziałów. Przypomnienie syberyjskich szlaków nauki polskiej jest chyba uzasadnionym obowiązkiem, który od lat czeka na spełnienie...

    [S. 19-20.]

 

 

    ...Obraz stosunków etnicznych panujących na Syberii w okresie początków, poznawania jej przez Rosjan byłby niepełny, gdyby pominięto w nim rozsiedlonych nad środkowym biegiem Leny Jakutów, których drobne enklawy występowały także nad rzeką Janą oraz w sąsiedztwie rzeki Wiluj wpadającej do Leny. Podobnie jak inne ludy, tak również i Jakuci dzielili się wówczas na szereg plemion. Trudnili się oni hodowlą bydła i koni, czemu sprzyjały liczne łąki leżące nad środkowym biegiem Leny. Piśmiennictwo polskie posiada znaczny zasób informacji o kulturze tego ludu, o którym wspominają już w XVII i XVIII stuleciu wymienieni poprzednio zesłańcy — A. Kamieński-Dłużyk, L. Sie-nicki i J. Kopeć. Najcenniejszy jednak materiał z tego zakresu zgromadzili w XIX stuleciu badacze tej miary, co E. Piekarski, F. Kon, W. Sieroszewski i A. Szymański. Wszyscy oni spędzili w kraju Jakutów kilkanaście lat i przemierzyli go w różnych kierunkach. Prace ich zajmują do chwili obecnej czołowe miejsce w bibliografii etnograficznej i językoznawczej o Jakutach, w których znajduje się wiele interesującego materiału faktograficznego...

    [S. 19-20.]

 

 

    Współczesnym W. Sieroszewskiemu, drugim wielkim badaczem kultury Jakutów, był jego rówieśnik Edward Piekarski (1858-1934). Biografia i. działalność naukowa naszego rodaka, często współczesnym jemu nie znane, dzisiaj prawie zupełnie poszły u nas w niepamięć. Był on synem rodziny szlacheckiej mającej swe posiadłości w miejscowości Piotrowicze, leżącej na terenie powiatu ihumeńskiego, w guberni mińskiej. Początkową naukę odbywał w mińskim gimnazjum, potem w Taganrogu i Chernihowie. Studia weterynaryjne rozpoczął w Charkowie, gdzie nawiązał współpracę z organizacjami politycznymi. Zagrożony aresztowaniem, porzucił Instytut Weterynaryjny, a pojmawany przez żandarmów carskich w Moskwie (1881) skazany został na 15 lat katorgi. Z powodu słabego zdrowia i młodego wieku zamieniono mu katorgę na zesłanie do Jakucji, dokąd przybył późną jesienią jeszcze tego samego roku.

    Osiedlony w I igidejskim naslegu w obwodzie jakuckim, zbudował sobie E. Piekarski mały domek i założył gospodarstwo.Wkrótce po osiedleniu ożenił się z Jakutką. Podyktowana koniecznością nauka języka jakuckiego przekształciła się u niego w systematyczną pracę nad gromadzeniem materiału słownikowego. Trudności i niepowodzenia w tym względzie pokonywał z wielkim uporem. Nie posiadał przecież wykształcenia językoznawczego, dlatego tu na zesłaniu, rozmiłowany w kulturze jakuckiej, zajął się głębszymi studiami z tego zakresu. Cel był jeden. Zgromadzić liczny materiał językowy, a potem opracować słownik. Wchodząc powoli w nową, obcą mu dotąd rolę badacza odczuwa w sposób wyraźny braki w swym przygotowaniu. Uzupełnia systematycznie swe wykształcenie, studiuje dostępną mu w warunkach zesłania literaturę. Nawiązuje kontakty ze środowiskiem naukowym. Korzystając z uwag przebywającego wówczas w Jakucji zesłańca politycznego, znanego etnografa W. M. Ionowa i duchownego prawosławnego D. D. Popowa, zgromadził wkrótce poważny materiał językowy. Często siadywał jurtach oświetlonych łuczywem, zapisując znaczenie wyrazów, legendy, zagadki, przysłowia, bajki i poematy epickie. W roku 1889, dzięki staraniom i poparciu wybitnych uczonych ówczesnych, przede wszystkim znanego turkologa W. Radłowa oraz Rosyjskiej Akademii Nauk, otrzymał E. Piekarski pozwolenie na osiedlenie w Jakucku. Daje mu to lepsze warunki bytowania, możliwość dostępu do biblioteki i bliższego kontaktu z innymi badaczami przebywającymi często w tym mieście przed udaniem się w teren. Tutaj porządkuje swoje notatki, stąd wyrusza do jurt tubylczych uzupełniając poprzednie zapisy, gromadzi nowe materiały. Intensywna praca zapewnia mu stypendium naukowe Rosyjskiej Akademii Nauk, które otrzymuje w 1904 r. w celu wzmożenia prac nad przygotowaniem słownika języka jakuckiego. W rok później zezwolono mu na przeniesienie się do Petersburga. W mieście tym pozostawał do końca życia. Pracował w różnych placówkach naukowych, jak np. Rosyjskim Muzeum Narodowym, Muzeum Antropologii i Etnografii im. Piotra Wielkiego, oraz na stanowisku redaktora czasopisma etnograficznego „Żiwaja Starina”.

    Rok 1907 przynosi niebywały sukces naszemu rodakowi. Ukazuje się bowiem fundamentalne dzieło jego życia Słowar jakutskogo jazyka, którego następne zeszyty wyszły do roku 1930. Dzieło to, stanowiące efekt prawie pięćdziesięciu lat żmudnej pracy, zyskało szereg pochlebnych ocen. Znany turkolog W. Radłów, ten sam, który dopomógł E. Piekarskiemu w przeniesieniu się do Jakucka, a potem do Petersburga, pisał po ukazaniu się pierwszego zeszytu słownika, że nie zna „ani jednego nie posiadającego piśmiennictwa języka, który posiadałby tak szczegółowy i skrupulatnie opracowany słownik, jak ten prawdziwy Thesaurus linguae Jakutorum, który dla wielu literackich języków pozostanie jeszcze na długo pium desiderium” [* W. Radłów, Słowar jakutskogo jazyka, sostawł. E. K. Pekarskim, „Żiwaja Starina”, nr 16: 1907, z. 4, s. 65.]. Inny uczony, Sekretarz Akademii Nauk ZSRR, S. Oldenburg, w przedmowie do ostatniego zeszytu słownika pisał, że „zakończone zostało duże dzieło naukowe, posiadające także szerokie znaczenie praktyczne”. Podobnych t opinii można przytoczyć o wiele więcej, gdyż od momentu ukazania się słownika, stał się on fundamentąlnym dziełem, wobec którego nikt, kto zajmuje się etnografią Jakutów, obojętnie przejść nie może.

    Gdy mowa o E. Piekarskim, którego Słownik języka jakuckiego posiada wartość powszechną, wspomnieć jeszcze należy, że pod redakcją jego wydane zostały Obrazcy narodnoj literatury jakutow (1907-1926), zawierające bogaty zbiór przysłów, zagadek, pieśni, bajek i poematów epickich. Poza tym jest on autorem szeregu artykułów, których nie można pominąć, kreśląc jego sylwetkę jako etnografa. Wartość tych wszystkich opracowań nie zmniejszyła się na skutek nowych badań i po dzień dzisiejszy stanowią one czołowe pozycje w literaturze etnograficznej dotyczącej Jakutów.

    Zasługi jego jako etnografa są bez wątpienia bardzo duże. Za takie uznano je też jeszcze za czasów Rosji carskiej. Wówczas bowiem odznaczono E. Piekarskiego złotym medalem Rosyjskiej Akademii Nauk (1907) i Cesarskiego Rosyjskiego Towarzystwa Geograficznego (1911). Także w latach władzy radzieckiej wkład jego w dzieło etnografii Jakucji oceniono bardzo wysoko, przyznając mu szereg godności naukowych. W roku 1927 wybrano go członkiem korespondentem Akademii Nauk ZSRR, a w 1931 r. członkiem honorowym. Ponadto pamięć o nim żywa jest wśród Jakutów, którzy w miejscowości, gdzie był zesłany, nazwali szkołę jego imieniem. Szkole tej przeinaczył część swych zbiorów bibliotecznych. Bardzo uroczyście obchodzono też w Jakuckiej ASRR stuletnią rocznicę jego urodzin (1958), poświęcając mu książkę pamiątkową oraz wiele artykułów w prasie i audycji radiowych.

    W biografii E. Piekarskiego podkreślić należy, że większość swego życia spędził on poza granicami kraju. Zawsze jednak, czuł się Polakiem i chociaż przebywał poza ojczyzną nie tracił z nią kontaktu. O stosunku jego do kraju, z którego wyszedł, tak pisze jeden z przyjaciół i biografów, Władysław Kotwicz:

    „Podóbniej jak i inni Polacy, którzy działali na gruncie rosyjskim, pisał Piekarski po rosyjsku. Ale nigdy nie zapo-miał o swym pochodzeniu. Gdy z początkiem 1914 r. do Petersburga dotarła wiadomość o projekcie założenia pisma orientalistycznego, zabrał się z wielkim zapałem do przygotowania dla niego swego przyczynku. Pamiętam, jak się cieszył, gdyśmy wspólnie redagowali po polsku swe prace i wysyłali je [...] na ręce redakcji „Rocznika Orientalistycznego”. Odtąd był jego wiernym przyjacielem i stale zasilał go swymi pracami, pisanymi niezmiennie po polsku. Zdawało Mu się, jak nieraz pisał do mnie, że w polskiej szacie myśli jego brzmią lepiej i wyraźniej niż w obcej” [* W. Kotwicz, Edward Piekarski (1858-1934), „Rocznik Orientalistyczny”, nr 10: 1934, s. 192.].

    Los zrządził, że E. Piekarski pracował na wygnaniu, a od powrotu do kraju, kiedy już mógł wracać, powstrzymywał go przede wszystkim druk Słownika. Liczył się bowiem z faktem, że w odrodzonym państwie polskim, nie mógłby doprowadzić do końca druku dzieła swego życia. Pracował więc wytrwale poza granicami kraju w obcym środowisku i nauce polskiej służył tylko pośrednio. Czyż przestał jej jednak służyć, w ogóle, skoro rzucał swą twórczość naukową na teren międzynarodowy, pracując w okolicznościach pozwalających mu osiągnąć poważniejsze rezultaty. Na pewno nie. Służył polskiej nauce ciągle, nie mniej niż inni. Była to służba, podobna do tej, jaką pełnili inni Polacy badający egzotyczne kultury odległych kontynentów — np. J. S. Kubary, B. Malinowski czy w pewnym okresie swego życia J. Czekanowski. My jednak mamy wobec E. Piekarskiego sporo długów. Wszystkie z jego fundamentalnych prac wciąż jeszcze trzeba czytać w języku rosyjskim, ba, nawet solidnej monografii poświęconej jemu brak jest w naszej literaturze [* O E. Piekarskim pisał nieco obszerniej S. Kałużyński, Edward Piekarski i Wacław Sieroszewski jako badacze wierzeń Jakutów, „Eahemer”, nr 3: 1964, s. 27-37; tenże, Polskie badania nad Jakutami i ich kulturą, „Szkice z dziejów Polskiej Orientaiistyki”, t. 2: 1966, s. 176-184.], podobnie jak brak jest hasła „Piekarski” w Wielkiej Encyklopedii Powszechnej. To jednak zobowiązuje.

    Następnym Polakiem, wędrującym po jakuckich ścieżkach współcześnie z W. Sieroszewskim i E. Piekarskim, był Adam Szymański (1852-1916), znany czytelnikowi polskiemu przede wszystkim jako pisarz i publicysta. Urodził się on w skromnej rodzinie urzędniczej we wsi Hruszniew na Podlasiu, gdzie ojciec jego był kasjerem w majątku ziemskim...

    [S. 337-343.]

    ...W końcu sierpnia 1886 r. znalazł się F. Kon w Irkucku, skąd skierowano go do Kary w Kraju Zabajkalskim. Tutaj przeżył szereg długich katorżniczych lat aż wreszcie przeniesiony został do Jakucji (18991). Od tego momentu datują się jego zainteresowania etnografią Jakutów. W latach 1894-1896 uczestniczył w ekspedycji naukowej I. M. Sibiriakowa, w której brali udział W. G. Bogoraz, S. Jastrzębski, W. I. Jochelson, N. A. Witaszewski, E. K. Piekarski, L. G. Lewental i I. I. Mainow — powszechnie znani w historii etnografii badacze ludów Syberii...

    [S. 350-351.]

    ...W tym czasie, gdy E. Piekarski gromadził materiały do słownika jakuckiego, na zesłaniu w Jakucji przebywał Mikołaj Witaszewski (1857-1918), urodzony w Odessie, jako syn Aleksego Witaszewskiego i jego żony, z domu Nowickiej. Omówieniu życia i naukowej działalności tego badacza kultury jakuckiej poświęcony jest duży artykuł W. Arinona, pt. Polski badacz Jakutów — Mikołaj Witaszewski („Etnografia Polska”, 1961). Na zesłaniu znalazł się on za rewolucyjną działalność w ugrupowaniu „Narodnaja Wola”. Aresztowany w 1878 r. skazany został na katorgę. Początkowo przebywał w więzieniu, a od 1883 r. osiedlony został w Jakucji. Od tego momentu datująsię jego zainteresowania kulturą Jakutów. Uczestniczy w ekspedycji I. M. Sibiriakowa (1894-1896), w szeregach której styka się z E. Piekarskim, S. Jastrzębskim i F. Konem. W okresie od 1896-1897 pracuje w Muzeum Jakuckim, robiąc częste wypady w teren, w celu uzupełnienia materiałów etnograficznych o Jakutach i Ewenkach...

    [S. 352-354.]

    ...Osobną grupę wśród polskich eksploratorów i autorów piszących o Syberii w drugiej połowie XIX stulecia stanowią liczni zesłańcy oraz dobrowolni podróżnicy po ziemi wygnania. Dokonując ich prezentacji wymienimy tych tylko spośród dużej grupy, których opisy zawierają wartościowe treści etnograficzne, bez zajmowania się bliżej ich oceną. Jeśli w dwu poprzednich rozdziałach poświęcono stosunkowo dużo miejsca charakterystyce i ocenie merytorycznej podobnych wiadomości, to uczyniono tak dlatego, że większość z wymienionych pamiętników uległa już prawie zupełnemu zapomnieniu. Nie bez znaczenia był tu również fakt, że przedstawione w tych rozdziałach relacje zasługiwały bez wątpienia na uwagę jako jedne z wcześniejszych w naszej literaturze. Tymczasem etnograficzne opisy z drugiej połowy XIX stulecia nie są już tak ważne dla rekonstrukcji katalogu faktów kulturowych poszczególnych grup etnicznych z obszaru Syberii. Ich ogólnikowy charakter oraz czas opublikowania przesunęły je na plan dalszy w istniejącej literaturze przedmiotu. Okres, z którego one pochodzą, nie jest pionierski w poznawaniu ludów Syberii. Ludy te i ich kultura były już wówczas znane etnografii w ogólnych, zarysach. Zasadniczy ciężar ówczesnej etnografii rosyjskiej szedł w kierunku uzupełnienia istniejących już wiadomości, pogłębienia wiadomości na drodze programowych badań. Stąd też wielu ówczesnych przymusowych mieszkańców Syberii, zainteresowanych zostało tymi badaniami. Byli wśród nich i Polacy, którzy dzięki zasługom odniesionym na tym polu, stoją w rzędzie najwybitniejszych w skali światowej badaczy kultur syberyjskich, jak np. W. Sieroszewski, E. Piekarski czy B. Piłsudski...

    [S. 375-378.] 

 

 

 

    1881-1905 Podczas długoletniego pobytu na Syberii Edward Piekarski prowadzi badania z zakresu etnografii i folkloru jakuckiego. Opracowuje Słownik języka jakuckiego. Jako etnograf bierze udział (1894-1896) w wyprawie zorganizowanej przez Wschodniosyberyjski Oddział Rosyjskiego Towarzystwa Geograficznego i w wyprawie Nelkan-Ajańskiej (1903).

    [S. 398.]

 

 

    Kotwicz W., Edward Piekarski (1858-1934), „Rocznik Orientalistyczny”, t. 10: 1934.

    [S. 404.]

    Piekarski E., Słowar jakutskogo jazyka, St. Petersburg-Leningrad 1907-1930.

    — Przysłowia i przypowiastki jakuckie, „Rocznik Orientalistyczny”, t. 2: 1925.

    — Zagadki jakuckie, „Rocznik Orientalistyczny”, t. 4: 1928.

    — Przyczynki do lecznictwa ludowego Jakutów, „Rocznik Orientalistyczny”, t. 6: 1930.

    [S. 405.]