ЎЎЎ 7. Адубарыя Ігідэйка. Эдуард Пякарскі ў жыцьцяпісах. Сш. 7. 1908. Койданава. "Кальвіна". 2020.

 

    29-го декабря минув. года в торжественном заседании императорской академии наук, между прочим, читался отчет о присуждении премии графа Д. А. Толстого (по историко-филологическому отделению). Из внесенных на конкурс сочинений, в числе других, признан достойным золотой медали в 250 р. труд Э. К. Пекарского: «словарь якутского языка». Вып. 1-й СПб. 1907 г. Отзыв об этом труде дал академик К. Г. Залеман, назвавший его «настоящей сокровищницей», для которой использованы все доступные автору рукописные и печатные источники, не говоря уже о громадном материале, собранном им лично во время двадцатилетнего пребывания среди якутов.

    /Якутская Жизнь. Якутскъ. № 9. 16 марта 1908. С. 2./

 

 

    /Живая Старина. Періодическое изданіе Отдѣленія Этнографіи Императорскаго Русскаго Географическаго Общества. Вып. I. Отд. III. С.-Петербургъ. 1908. С. 119./

 

                                                                     ИЗВЛЕЧЕНИЕ

    из протоколов заседаний Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях.

                                                                                III.

                                                          (Заседание 10 ноября 1907 г.)

    ...К. Г. Залеман сообщил о выходе в свет 1-го выпуска «Якутского словаря» Э. К. Пекарского...

    [С. 9.]

                                                                Отчет о деятельности

                          Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии

         в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях

                                                                         за 1906 год.

    ...Кроме того Комитетом, как и в прежние годы, было назначено пособие Э. К. Пекарскому, составителю якутского словаря, печатаемого на средства Имп. Академии Наук. Предположение воспользоваться услугами г. Пекарского для разработки материала по якутскому языку, находившегося в распоряжении Имп. Русского Географического Общества, не могло осуществиться, так как самый материал оказался утраченным. В отчетном году в распоряжение Комитета поступили якутские тексты, собранные В. Н. Васильевым, участником снаряженной Имп. Русским Географическим Обществом в 1905 г. Хатангской экспедиции. Для приготовления этих текстов к печати Комитет назначил пособие интеллигентному якуту П. Н. Малыгину...

    [С. 13-14.]

 

 

 

    Записки Восточнаго отдѣленія императорскаго русскаго археологическаго общества, издаваемыя подъ редакціей управляющаго отдѣленіемъ барона В. Р. Розена. Т. XVIII, вып. I (съ приложеніемъ 3 таблицъ и одного портрета). Спб. 1907.

    ...Статья Э. Пекарского «Миддендорфъ и его якутскіе тексты» переносит нас с юга на далекий северо-восток Сибири, в Якутскую область. Автор посвятил свою статью исследованию собранного в пятидесятых годах минувшего столетия русским естествоиспытателем А. Ф. Миддендорфом лингвистического материала якутов. В статье приводится текст хороводной песни, которая поется якутами на кумысных праздниках. Миддендорф путешествовал в то время, когда еще были налицо народные праздники и другие обычаи, ныне совершенно исчезнувшие. Теперь праздники эти устраиваются только в особо торжественных случаях, как, например, устроен был в 80-х годах праздник в честь посещения Якутска генерал-губернатором Игнатьевым. В 1902 году в селении Чурапча устроен был праздник по инициативе и на счет В. И. Иохельсона, путешествовавшего в области по поручению нью-йоркского музея. Приводимая в статье песнь представляет один из редких образчиков, которые если и поются, то уже не при такой обстановке, как раньше, когда у якутов было много лошадей, а, следовательно, и кобыльего молока для приготовления кумыса — любимого напитка, ныне замененного чаем. Автор отмечает, между прочим, следующие качества якутов: якуты отличаются замечательным ораторским талантом; они строго отличают хорошего певца от дурного не только по качеству голоса, но и по многообразности удачных выражений и эффектных сравнений. Известна импровизация девушки-якутки, прямо-таки дышащая истинной поэзией. Якуты отличаются вообще поразительной наблюдательностью. В приведенном тексте песни находятся два слова, явно заимствованные из русского языка: солко и шолко — шелк, и узуор и учуор — узор. Интересны наблюдения из разговоров с якутами. В речах, произносимых ими при каких-либо особых случаях, якуты употребляют необыденные выражения, но объяснить точно значение их не могут. В ответ исследователи слышали: «это так следует», «это именно и прекрасно», «так нужно исстари», «так говорят в песнях». Итак, в языке якутов осталось много старинных преемственных форм, которые, придавая речи особую торжественность, уже стали совершенно непонятными современным представителям этого народа...

    А. Миронов.

    /Историческій Вѣстник. Историко-литературный журналъ. Т. CXII. Iюнь. С.-Петербургъ. 1908. С. 1086./

 

    /Записки Императорской Академиіи Наукъ по Историко-Филологическому Отдѣленію. Т. VIII. № 7. С.-Петербургъ. 1908. С. 1, 3, 8, 59, 60./

 

 

    D-r. W. Radloff. Die jakutische Sprache in ihrem Verhältnisse zu den Turksprachen. (Записки Импер. Академіи Наукъ по историко-филологическому отдѣленію. VIII серія, т. VIII, 7, стр. 1-86).

    Благодаря совершенно случайным обстоятельствам, самому отдаленному от европейских научных центров народу, говорящему по-турецки, якутам особенно посчастливилось, не в пример прочим их единоязычникам: капитальнейшие в туркологии труды — грамматический Бетлингка и словарный Пекарского — посвящены якутам; им же посвящены обширные этнографические труды Миддендорфа и Серошевского, сборники образцов народного творчества — Худякова и Пекарского, и ряд работ: Кочнева, Приклонского, Трощанского, Ястремского и др.

    В новейшее время некоторые туркологи-лингвисты обратили особое внимание на языки якутский и чувашский в виду их важного значения для истории турецкого языка. Якутский и чувашский языки были признаны древнейшими турецкими языками, сохранившими следы своей глубокой старины, благодаря ўединенному положению среди языков нетурецких.

    Ранее, в своей Phonetіk der Nördlichen Türksprachen (Лейпциг, 1882) акад. В. Радлов высказал на те же языки иной взгляд: он их признал языками не турецкими, а отуреченными. Нахождение в Петербурге лиц, владеющих якутским языком, и особенно редактирование якутского словаря Пекарского дали акад. В. Радлову возможность проверить свой прежний взгляд на якутский язык и научно обосновать отношение этого языка к прочим турецким в статье, заглавие которой выше выписано.

    Заметив предварительно, что находившийся в его распоряжении якутский корневой материал дает 32,5% турецких элементов, 25,9% — монгольских и 41,6% — неизвестного происхождения (стр. 2), акад. В. Радлов переходит к подробному рассмотрению якутского языка в фонетическом (3-20) и морфологическом (20-51) отношениях, сравнительно с прочими турецкими наречиями, а также отчасти с языком монгольским и другими алтайскими.

    На страницах 51-58 акад. В. Радлов резюмирует свой взгляд на якутские язык и народность, подтверждая свои лингвистические выводы историческими соображениями, основанными на народных сказаниях, якутских словарных данных и показаниях персидского историка Рашид-ед-дина, а также ссылаясь на антропологические свидетельства П. Л. Геккера.

    В самую отдаленную стадию своего существования якутский язык, ныне — турецкий, был языком неизвестного корня, затем обмонголился, далее подвергся длительному влиянию равных турецких наречий и только уже чрез несколько столетий, наконец, принял совершенно турецкий облик под напором последней, особенно сильной волны турецких элементов. Так как окончательный процесс отуречения якутского языка произошел в области, отделенной от языков турецкой семьи широкими лесными пространствами, то якутский язык и принял совершенно оригинальный, так сказать, «nachtürkisch» («по-турецкий») отпечаток.

    Акад. В. Радлов не отрицает за якутским языком огромного значения, так как он дает многочисленные разъяснения для хода развития турецкого языка, но акад. Радлов считает ошибочным признавать якутский язык «древним турецким языком... языком, который рано отделился от родственных ему языков и может дать нам разъяснение о первых ступенях развития турецких звуков» (стр. 52).

    Для полноты картины акад. Радлов приложил к своей статье 5 якутских сказаний: одно в тексте и переводе, остальные только в переводе (немецком).

    Второе приложение дает персидский текст использованного акад. Радловым отрывка из истории Рашид-ед-дина, изданный акад. Залеманом.

    С.

    /Живая Старина. Періодическое изданіе Отдѣленія Этнографіи Императорскаго Русскаго Географическаго Общества. Вып. IІ. Отд. V. С-Петербургъ. 1908. С. 254-255./

 

 

    Непосредственно в редакцию «Минувшихъ Годовъ» поступило: ... от Эд. Пекарского —1 р.; ...

    [С. 321.]

... В. Г. Тана —3 р. ...

    Э. К. Пекарский пожертвовал по 100 экз. изданных им двух брошюр — Воспоминания В. Н. Шаганова «Н. Г. Чернышевскій на каторгѣ и въ ссылкѣ» и Н. А. Виташевскаго «Старая и новая якутская ссылка» с тем, чтобы вырученные от продажи этих брошюр деньги поступили в фонд для учреждения музея Толстого.

    [С. 322.]

    *

    От Э. К. Пекарского поступило по 1 экз. вышеназванных брошюр Шаганова и Виташевского и 1 экз. книги Трощанского «Эволюція черной вѣры у якутовъ» с надписью — «Въ библіотеку музея имени Л. Н. Толстого».

    [С. 323.]

    /Минувшïе Годы. Журналъ посвященный исторïи и литературѣ. N 9. Сентябрь. СПБ. 1908. С. 321-323./

 

 

                                                  ЯКУТСКАЯ ПЕЧАТЬ И ЕЕ НЕДРУГИ

     Общественный подъем последних лет сказался, между прочим, в увеличении числа периодических изданий. Сибирь в этом отношении не отстала от Европейской России. Не было в ней сколько-нибудь значительного города, в котором бы не возникло периодического печатного органа (иногда издававшегося на гектографе) или выпуска агентских телеграмм частными лицами и кружками. Своевременное освещение и оглашение условий, при которых приходилось и приходится вести дело работникам сибирской печати, может дать много любопытного материала для ее будущей истории,

    Якутск, занимающий по географическим, бытовым и экономическим условиям исключительное положение, заслуживает, быть может, в этом отношении особого внимания.

    Лучшая часть якутской служилой и неслужилой интеллигенции уже давно стремилась создать в крае печатный орган, независимый от администрации. Отделенный от ближайшего культурного центра расстоянием около 3.000 в., Якутск, умственный центр огромной области, мог быть осведомлен о важнейших событиях не только мировых, но и своей родины в целом лишь через газеты, приходящие туда из столиц в самое благоприятное время через месяц. Телеграммы стали издаваться там только с 1900 года, и находились они в руках администрации, не допускавшей оглашения таких выдающихся событий, как 9 января 1905 г. Сообщения телеграфных бюллетеней, редактированных невежественными лицами, принимали такой вид, что в них трудно было разобраться. Напр., телеграф сообщал, что в таком-то сражении потерь в людях и судах не было, а якутянам официальные бюллетени преподносили: «Потерь в боях под Людяхах и Судяхах не было».

    Но как ни удален Якутск, а живые люди не могли по воле власти претвориться в простые объекты бюрократических воздействий. Общественное оживление отразилось и в Якутске, и запоздалая осведомленность о делах, творящихся в центрах родины, побудила лучших людей хоть в этой области встать в независимое положение от администрации. В начале 1905 г. организовался кружок с целью выписывать и издавать телеграммы бывшего тогда частным предприятием «С.-Петербургскаго телеграфнаго агентства». Бюллетени печатались на гектографе. Полнота сведений, их своевременность и хорошая редакция сразу завоевали симпатии местной публики, несмотря на несовершенство издания.

    Телеграммы кружка стали выходить в мае, а уже с августа администрация области обратилась къ кружку с предложением совместного издательства телеграмм, что и состоялось при условиях: телеграммы получает агент кружка, деньги за них агентству платит областное правление, редактирует и корректирует лицо, поставленное от кружка за плату от областного правленая, установленную кружком; последнее, в возмещение расходов, получает подписную плату с подписчиков не свыше 1 р. в месяц, как было и в кружке. Так создался этот своеобразный контроль над администрацией, продолжавшийся до 8 января 1906 г. вплоть до дня нарушения условия со стороны администрации.

    Но отсутствие органа, в котором бы обсуждались и освещались местные вопросы и нужды, давало себя чувствовать. Мысль о газете возникала не раз, но отсутствие в городе типографии, кроме казенной областной, которая во всякое время могла отказать в печатании газеты, составляло одно из главных затруднений. Только в 1907 г. сбылась эта мечта: по инициативе В. П. Цветкова, поддержанного В. М. Ионовым, и при содействии П. А. Кушнарева была оборудована типография и основана газета [* Первый номер «Якутскаго Края» вышел 1-го июля.] Теперь для местных интеллигентных сил создалась возможность служить печатным словом родному краю, а равно и для временных, вольных или невольных, обитателей явилась возможность принять участие в духовной жизни населения, содействуя прояснению его сознания в обострившейся борьбе за создание новых форм жизни.

    Как видно из сказанного, история возникновения в Якутске газеты тесно связана с открытием типографии, которая бы служила определенным культурно-просветительным целям, а не коммерческим. Поэтому, поскольку для администрации нежелательно возникновение в крае независимого органа, постольку же для нее является бельмом на глазу и существование частной типографии, созданной именно для независимой печати. Что это так, показывает отношение администрации к владельцу типографии, учителю местной женской гимназии В. В. Жарову. При возвращении его из отпуска в феврале сего года, окружное начальство заявило ему, что он уже не учитель якутской гимназии, так как, по донесению г. губернатора области, пребывание его в том городе признано нежелательным, и исп. обяз. попечителя, иркутским военным генерал-губернатором, 1 декабря минувшего года положена резолюция: «Дать Жарову другое назначение».

    Неприязненное отношение к газете выразилось, между прочим, в желании нанести ей материальный ущерб отвлечением некоторых подписчиков, подписавшихся на нее только ради телеграфных бюллетеней. Как сказано выше, администрация издает с 1900 года агентские телеграммы с подписной платой по 1 р. в месяц. В целях борьбы с газетой цена на них была понижена до 30 коп. в месяц, что было явно убыточно для казенного издания, так как и при рублевой цене типография областного правления работала с убытком.

    Действительно, число подписчиков на газету уменьшилось, что заставило выпускать ее без телеграфных бюллетеней, и тем не менее газета продолжает существовать «на зло надменному соседу». Мало того, за самое последнее время сочувственное отношение к газете со стороны местного населения выразилось присылкой в фонд на ее издание из одного Вилюйского округа свыше двухсот рублей, кроме разобранных (в числе 40) паев на ее издание — всего на 1.000 р.

    С самого начала своего существования покойный теперь «Якутскій Край» встретил во всей сибирской прессе сочувственное отношение; осталось только неизменным отношение администрации и прокуратуры, которая настаивала на закрытии «Якутскаго Края», между прочим, и по такому курьезному основанию, как «безграмотность» статей, выразившаяся в том, что в статьях встречаются ошибки против буквы ѣ: такого рода ошибки могут-де вредно, развращающе подействовать на учащуюся молодежь. Публичное уличение газеты в «безграмотности», сделанное таким «компетентным» лицом, как товарищ прокурора, окрылило врагов ее надеждой на окончательное падение ее тиража, и местный губернатор заявил одному из сотрудников, что он не намерен закрывать газеты («Якутская Жизнь»): она и без его содействия умрет естественной смертью за неимением подписчиков.

    В распоряжении администрации, потерявшей надежду «уморить» газету голодом, найдется другое средство: лишить ее редакторов. За короткий промежуток существования газеты в Якутске сменилось уже 3 редактора. Путем наложения кар, угроз и судебных приговоров можно будет добиться того, что в Якутске не найдется, в конце концов, ни одного полноправного лица, которое согласилось бы быть редактором. Отказ В. И. Попова редактировать «Як. Ж.» был следствием такого воздействия, как нам сообщали.

    Мне кажется, этих небольших указаний достаточно, чтобы судить, что газета отвечает запросам населения. Ограниченное число подписчиков может указывать на нечто другое, а не на ненужность газеты: если даже прокурор якутского окружного суда подписался на «Як. Кр.» не на свои, а на канцелярские средства прокурорского надзора, то что же сказать о других смертных, не менее прокурора жалеющих свою копейку? Сочувствие якутского общества к газете сказалось в сожалении о суровой каре, которая постигла «Як. Край», прекративший свое существование на 7 № за текущий год. Люди самых разнообразных общественных положений желали скорейшего возникновения новой газеты. «Как бы ни относиться к направлению газеты, а все-таки жаль, что она прекратила существование: она была уздой для разного рода «деятелей», — приходилось слышать сотрудникам.

    На радость друзей гласности и на зло врагов, 16 февраля с. г. вышел 1 № «Якутской Жизни». Но у газеты, к сожалению, остались и недоброжелатели, как среди «общества», так и среди желающих ее существования и имеющих возможность сотрудничать в ней или только страдающих писательским зудом. Этого сорта недоброжелатели выходящей газеты недовольны ее серьезностью. Они желали бы видеть в газете орган не столько для служения насущным интересам края, сколько для сведения личных счетов. Такие господа, обиженные отказом помещать их «разносительные» статьи, уклонились от сотрудничества, а некоторые из них с усердием, достойным лучшего применения, старались гласно и негласно всячески вредить делу ведения газеты и повели кампанию против лиц, создавших свободный орган и стремящихся удержать его на высоте литературных и этических приличий. Не ограничиваясь закулисными интригами и личными выходками против представителей редакции, они предприняли целый «литературный» поход.

    Плодом их своеобразного литературного «творчества» явились, так называемые, «Якутскіе этюды» и открытое письмо В. М. Ионову С. В. Пржиборовского, конфискованное еще до выхода из типографии. Внутреннее трение, скрытое от глаз посторонних, выразилось в конце концов в том, что лучшие силы уклонились от участия в редакции газеты, о чем и было объявлено в № 37 «Як. Ж.». О вышедших при новом составе редакции №№ дал уже свой отзыв г. Э. П. в № 17-18 «Сиб. Вопр.». Но, выпустив два таких бесславных №№, новая редакция должна была уступить ведение газеты тем же лицам, о выходе которых объявлено было в № 37. Приблизительно к этому времени относится появление в свет 4-х брошюр вышеназванных «этюдовъ» из-под пера двух анонимных авторов: Кузьки и Макара.

    Вот названия брошюр: вып. I. Кузька — «Ѳома и Ерема въ Якутскѣ»; вып. ІІ. Кузька — «О городскихъ часахъ, купцахъ Обираловыхъ и проч.»; вып. Ш. Макаръ — «Якутская Пошехонія»; вып. IV. Кузька — «Кузькина мать».

    Первые две брошюры, имеющие претензию на сатиру, не что иное, как нелепо-гиперболические сказки, полные самых грубых и плоских острот. Вторые две — полемические, напоминающие ругань о. Илиодора, и направлены против редакции газеты, осмелившейся неодобрительно отозваться о творениях Кузьки.

    Брошюры эти или, вернее, листовки не заслуживали бы того, чтобы обращать на них внимание читателей, если бы не особенные условия, при которых они увидели свет. Условия эти: 1) выход их в Якутске, 2) печатание в типографии В. В. Жарова, — в той самой типографии, в которой печатается и поносимая Кузькой и Макаром «Якутская Жизнь». Действительно, издавать в Якутске брошюры, листовки и книги на русском языке — предприятие довольно рискованное: стоимость печати и бумаги слишком высока, количество экземпляров, могущее разойтись на месте, слишком ограниченно. На месте могут издаваться только непериодические издания на якутском языке, потому что типографии с якутским шрифтом имеются только в трех городах: в Казани, в Петербурге и в Якутске. Следовательно, нужны особенные условия и причины, побудившие предпринять такое явно убыточное дело. Как бы нас ни уверял г. Макар, что он, со времени выхода его произведений, «ѣстъ хлѣбъ съ масломъ», мы не можем поверить, что он покупает хлеб и масло именно на выручку от своих сочинений: мы лучшего мнения об якутских читателях и не думаем, чтобы среди них нашлось много таких недалеких и невзыскательных, которые бы согласились не только покупать, но даже читать эту, с позволения сказать, литературу. Если же мы решились говорить о ней, то только ради выяснения тех условий, при которых приходится работать местным общественным деятелям и, в частности, сотрудникам местного органа. К сожалению, девятитысячное расстояние, отделяющее нас от Якутска, не позволяет нам быть настолько осведомленными, чтобы судить, насколько осуществила свою мечту вторая ипостась Кузьки, Макар, — «напечатать о том, как «Якутское Пошехонье» (читай: „Як. Ж.» В. П.) газета политическая, общественная и литературная занялась писанием пасквилей на своих конкурентов» (т. е. на Макар-Кузьку. В. П.)■

    Но Кузька-Макар и его издатель не одни. Из фельетона в № 41 «Якутской Жизни» видно, что на ряду с «литературным походом» Кузьки велись против газеты мины и подкопы не литературного свойства. Появление этого фельетона вызвало выступление Кузьки-Макара со статейками самого низкого разбора, стремящимися всячески оскорбить тех, кто всецело посвятил себя местной газете. Это выпуски III и IV «Якутскихъ этюдовъ». Почтенного педагога, известного исследователя быта и языка якутов, человека с безукоризненным прошлым и настоящим, бескорыстно служащего интересам местного населения, В. М. Ионова, которому отдают должное даже его политические противники, — автор «Якутск. этюдовъ» осмеливается поносить в выражениях, которыми мы не решаемся осквернять страницы «Сибирскихъ Вопросовъ». Этот действительно «гнуснейший пасквиль и образец литературного невежества и нечистоплотности» (слова Кузьки, не по адресу им направленные) не заслуживал бы внимания, если бы автор его, помимо прочего, не прикрывался шумихой фраз о трудовом народе и не выставлял себя его защитником и борцом за его интересы.

    Печально, что на молодом теле местной печати уже появились гнойники, и еще печальнее участь тех, кто вынужден вскрывать эти гнойники... Впрочем, от подобной необходимости не были избавлены и корифеи русской журналистики: Н. К. Михайловский на страницах «Отечественныхъ Записокъ» потратил не мало труда на борьбу со своим Кузькой — Бурениным, поведшим кампанию против журнала после отказа поместить его роман...

    В. Пылов.

    [С. 21-28.]

 

 

                      Сибирские и дальневосточные коллекции Этнографического Отдела

                                          Музея Императора Александра ІІІ.

    Музей — одно из значительнейших хранилищ очень ценных коллекций домашней обстановки, предметов культа, рабочего инвентаря, одежды и т. п. вещей, собранных в среде русского и инородческого населения Сибири.

    Одним из самых больших и полных коллекциями отделов музея является отдел якутский, получивший ценные вещи еще на втором году существования музея, — в 1902 г., от Э. К. Пекарского и советника якутского областного управления А. И. Попова. Э. К. Пекарским коллекции были доставляемы еще и в 1903-1904 гг. А. И. Попов присылает вещи ежегодно; в якутском коллекционировании на музей принимали участие и гг. Ионов, С. А. Бутурлин, Е. П. Попов. Якутскими коллекциями представлены в музее Императора Александра III — якуты, тунгусы, юкагиры, чукчи и коряки...

    Хроника составлена Н. Виноградовым.

    /Живая Старина. Періодическое изданіе отдѣленія этнографіи Императорскаго Русскаго Географическаго Общества. Вып. IІI. Отд. III. С-Петербургъ. 1908. С. 399./

 

 

                                                                  Якутск, 5 октября

    В № 53 нашей газеты были помещены две корреспонденции из Дюпсюнского улуса, характеризующие землепользование у якутов. Передовая статья, помещенная в том же номере, подчеркивала щекотливое положение газеты по отношению к этому вопросу.

    Но «вопрос поставлен, сказали мы там, и молчать теперь, — значило бы замалчивать его. Эго было бы преступлением».

    Мы предвидели и те обвинения, которые могли бы быть предъявлены нам, если бы вопрос о землепользовании ставился по нашей инициативе. Но, хотя, он поставлен и не нами, мы все таки не ушли от этих обвинений. К нам приходили объясняться, против нас выступили публично на общем собрании местного Сельскохозяйственного Общества.

    Сущность всех обвинений сводится глазным образом к одному: поднимая вопрос о землепользовании, мы вносим раскол в единое до сих пор национальное движение и, раздробляя силы, играем на руку администрации.

    Обвинение, несомненно, тяжелое, и мы считаем необходимым разобраться в нем.

    И из помещаемого ниже прошения Ивана Клавдиева, и из второй корреспонденции в №53, ясно видно, что дело не в сообщении фактов, до сих пор бывших неизвестными администрации. Администрация не только хорошо знакома с положением землепользования у якутов, но и установила к нему свое отношение: если с жалобами к ней обращаются рядовые инородцы, то им предоставляется подавать одно за другим хоть десять прошений (см. прошение Ив. Клавдиева); если же тойон жалуется, что рядовые инородцы пытаются восстановить свое право на землю, то старосте немедленно летит предписание принять все меры к ограждению тойона (см. вторую корреспонденцию из Дюпсюнского улуса).

    Дело, следовательно, не в сообщении чего то, кому то неизвестного, а в обсуждении всем известного явления, в установлении определенного отношения, к нему с нашей стороны. Именно этим, по мнению наших критиков, мы вносим раскол «в единое до сих пор национальное движение», именно этим вызываем раздробление, расслоение.

    В № 17-18 «Сибирских Вопросов» за текущий год помещена небольшая, но очень содержательная статья Э. Пекарского «Земельный вопрос у якутов», из которой мы позволим себе привести выдержки, чтобы показать, где и в чем корень расслоения, в котором хотят обвинить нас.

    «Право якутов самим распределять между собою земли по их собственным обычаям, не оставляющее для них желать ни чего лучшего с теоретической точки зрения, на практике привело к такой неравномерности в пользовании землями и к таким злоупотребленьям, что упорядочение землепользования внутри самих наслегов является более настоятельным, чем какая бы то ни было другая область отношений. Наблюдаемое ныне неравномерное распределение земельных участков между отдельными членами обществ и довольно значительный процент и вовсе безземельных явились следствием двух условий: 1), в силу исторически выработанного способа распределения земля по так называемым «классам» и 2), в силу характера самого общества, распределяющего земли».

    «Возникновение классной системы относится еще ко времени установления окладов соболиного и лисичного. Якутские общества, в лице своих богатых и влиятельных родовичей, для которых классная система, как дающая возможность сосредоточивать в своих руках лучшие земли, очень выгодна, крепко держатся за нее, основываясь именно на Уставе 1822 г., и классная система продолжает существовать до сих пор, находя для себя опору и в § 113 Свода степ. зак. коч. инор. Вост. Сиб., по которому земля разделяется между родовичами на участки не только по числу работников или душ мужеского пола, по количеству платимого ясака и земских повинностей, но также и „по числу имеющегося у каждого скота”. Такая, так сказать, узаконенная обычным правом якутов неравномерность землепользования усугубляется еще рядом следующих обстоятельств:

    1), доходность земельных наделов влиятельных родовичей всегда далеко превышает ложащиеся на них платежи, как потому, что наделы эти всегда самого лучшего качества, так и потому, что отводимые наиболее богатым и влиятельным представителям наслега остожья по размерам своим часто в несколько раз больше остожьев остальных родовичей, так что, в действительности, соответствия между землепользованием и обложением податями не существует;

    2), самые влиятельные люди пользуются, сверх надела, без отнесения каких-либо повинностей, покосными участками, не значащимися в земельных ведомостях, и, вопреки прямому запрещению якутского обычного права (Свод зак. коч. инор. § 125), строят на общественных пастбищах, известных под названием „летников”, отдельные загороди или поскотины для собственного пользования, уменьшая, таким образом, площадь необходимого для выпуска скота выгона, в ущерб остальным жителям;

    3), часто даже покосные места выделяются под выгон для самых богатых и влиятельных родовичей;

    4), приписывая в свои семьи беднейших родовичей и содержа их в качестве своих работников, богатые люди получают на их имя лучшие участки земли для собственного пользования, уплачивая, конечно, за них подати;

    5), пользуясь своим влиянием, они же настаивают на отводе лучших участков тем из своих сородовичей, которые состоят у них в неоплатном долгу и вынуждены сдавать им свои покосы в аренду почти за бесценок; наконец,

    6), они же приписывают на имя своих малолетних сыновей или племянников земельные наделы ушедших в отхожие промысла, находящихся в безвестной отлучке, отказавшихся от надела или умерших без наследников родовичей.

    Найдутся, вероятно, и еще разные способы (напр., постройка зданий, прочной городьбы, хотя бы незначительная расчистка, проведение канав, и т. д.), [* Особенно осушка озер (спуск). (Ред.)] при помощи которых богачи успевают прибирать к своим рукам и закреплять за собою лучшие земли».

    Здесь нам особенно следует остановиться на «характере самого общества, распределяющего земли».

    На общественных сходах вся сила, вся власть находится в руках тойонов; «маленькие люди», «плохие (бедные) люди» выступают на сцену только в случае борьбы тойонов между собою за власть, за влияние, принимая сторону того или другого из них и добиваясь в этом случае кое чего для себя. Но тойоны редко доводят дело до открытой борьбы, предпочитая кончать дело взаимными уступками, а в случае невозможности соглашения, добиваются разграничения сферы влияния путем разделения улуса, наслега, рода. Администрация всегда всеми силами содействовала такому делению, крайне не выгодному для обездоленной бедноты, и тем самым становилась на сторону тойонов. Тойоны решают все дела, все поземельные споры, они же определяют сумму необходимых расходов (внутренние повинности), они же производят раскладку. Рядовой инородец сплошь и рядом не знает даже суммы всяких платежей, которая падает на него, не говоря ужо об основаниях этих сборов и раскладки. Последнего он может не узнать никогда, а о первой, может быть, и узнает от тойона, внесшего за него подати и повинности, если последнему заблагорассудится познакомить его с долговым расчетом.

    Такова картина единения, на которое мы так дерзко подняли руку.

    Мы можем сослаться на ряд статей и в «Як. Крае» и в «Як. Жизни» в которых доказывались и бессилие и неспособность администрации сделать что либо полезное для населения области; еще менее, конечно, способен на то тойонат, как правящий и эксплуатирующий остальное население класс. Как целое, имеющее свои собственные интересы, противоположные интересам массы, тойонат становился в оппозицию администрации каждый раз, когда последняя накладывала руку на то, что он считал своим исконным достоянием, и в этих случаях он проявлял необыкновенную энергию, выдержку и настойчивость.

    Не то мы видим в тех случаях, когда дело касается общих интересов всего якутского народа, как напр., права якутов на землю, представительства в Гос. Думе, введения земства. Правда, по последним двум вопросам были выступления, но это было делом не тойоната, как класса, а наиболее просвещенных, обладающих более широким кругозором его представителей. По самому же главному вопросу — по вопросу о закрепление прав якутов на землю — даже и эти отдельные представители не сделали ничего. И понятно. Земля, кто бы ни считался ее собственником, не уйдет из рук тойоната, как не уйдет из его рук и закабаленное им население. Кабала — вот основа того «единения», разрушение которого считается преступлением.

    Расслоение якутского племени — факт исторический, оно началось и завершилось давно. Вот, что говорит Э. Пекарский в. начале своей статьи по поводу устава об инородцах 1822 г.:

    «Что касается якутов, то, в сущности, права их, как личные, так и имущественные, остались прежние. Но — как ранее, так и теперь — можно говорить лишь о правах родоначальников, почетных и богатых рядовичей, масса же оставалась и остается до сих пор почти бесправною и в полной зависимости от своих влиятельных тойонов, исключительно пользующихся всеми законом предоставленными инородцам льготами. Санкционированное законом «звание почетных инородцев», к числу которых ныне относятся все разбогатевшие инородцы, невзирая на их происхождение, служит лишь к увеличению их влияния, и без того очень сильного, далеко за пределами их рода или наслега».

    Да, «как ранее, так и теперь», это расслоение существовало и существует, и раз вопрос о нем поставлен самой жизнью, мы не только имеем право, но и нравственно обязаны установить к нему свое определенное отношение — с единственно правильной точки зрения — с точки зрения интересов трудящегося класса.

    /Якутская Жизнь. Якутскъ. № 65. 5 октября 1908. С. 1-2./

 

    /Записки Восточнаго Отдѣленія Императорскаго Русскаго Археологическаго Общества. Т. XVIII. 1907-1908. Вып. IV (послѣдній). С.-Петербургъ. 1908. С. V./